| ТАЛАНТЛИВОЕ НЕТЛЕННО |
|
В октябре в свет выходит новый роман писателя – «Предчувствие октября». Впервые произведение Александра Луарсабовича основано на российском, русском материале. Рождалось оно не просто, в бесконечных сомнениях. По словам писателя, возможно, ему не хватало «грунтовых, глубинных, подспудных питающих вод». С другой стороны, он добивался острого социального высказывания. «Меня что-то не устраивает – получается мелковато, - рассказывал писатель в период работы над романом. - Необходим другой масштаб – масштаб большой жизни. По модели построения мой роман, может быть, схож с фолкнеровским романом «Шум и ярость». В нем три персонажа – члены одной семьи. Три внутренних монолога должны представить и создать картину русской жизни…» На заре туманной юности - Самое сильное впечатление ранних лет – Лев Толстой, его «Война и мир», «Казаки»… До того дошло, что в студенческие годы мне приснилось, будто Лев Николаевич спал на тахте на балконе моего деревенского дома. И даже как будто какой-то разговор небольшой между нами состоялся. Потом прочитал еще целый ряд вещей очень значительных – тот же «Шум и ярость» Фолкнера. Я Фолкнера читал много, но этот роман особенно любил. Поразительной свежести и силы было это высказывание! Загадочность и иногда какая-то резкая материальность, что ли. Как бы разрывая ткань бумаги, оттуда выплескивается, вырывается сама жизнь. Это совершенно удивительный роман! Так же, кстати, как и «Иосиф и его братья» Томаса Манна. Наверное, в свое время еще более сильное впечатление – «Доктор Фаустус». Это было какое-то античное пиршество! Но я назову еще одну вещь последнего времени. Очень больно задел меня роман «Годори» Отара Чиладзе, который я, кстати, перевел. Я хотел сказать о том, как глубоко он меня затронул, рассказав с такой силой о трагедии последних лет. Этот самородок Отиа Иоселиани... Так получилось, что в большую литературу Александр Эбаноидзе вошел благодаря переводам, и первой его публикацией стал рассказ Отиа Иоселиани «Девушка в белом». Он был напечатан в «Литературной газете» летом 1960 года. С тех пор, Иоселиани с Александром Луарсабовичем связывала дружба. - Мы познакомились больше пятидесяти лет назад. Отиа был очень сложным человеком даже в дружеском общении. Но у нас с ним сложились замечательные отношения! Иоселиани учился на Высших литературных курсах в Москве, а я – в Литературном институте в эти же годы. Так мы познакомились. Отиа часто уезжал к себе в деревню и оставлял мне свою комнату, где стоял бильярдный стол среднего размера. Эту деталь я навсегда запомнил… В литературу Отиа вошел ярко, самобытно. Любил рассказывать, как на Высших литературных курсах все поначалу немного сторонились его, косо, удивленно поглядывали на его специфическую мрачноватую фактуру – в молодости особенно. Уже в старости Отиа Иоселиани стал седым, благообразным, а в юные годы был очень черным. И обсуждать особенно не собирались то, что он мог написать. Но вдруг так случилось, что именно к тому утру, когда предполагалось обсуждение творчества Иоселиани, я перевел его небольшой рассказ и передал ему мой перевод. Рассказ очень хорошо, выразительно прочитала его однокурсница – поэтесса. И он произвел шоковое впечатление! Как вспоминал Иоселиани, все стали хвалить автора вообще, но не самого Отиа. Дескать, не может быть, чтобы он был автором этого рассказа. Отиа умел c юмором подать эту давнюю историю. Кстати, кроме этого факта обсуждения на семинаре, хочу привести еще один. Отиа был отмечен в большом докладе Георгия Маркова на пленуме Союза писателей. Этот доклад занимал в «Литературной газете» целый разворот: обсуждалась вся советская литература. Много места в докладе Маркова было уделено рассказу Отиа Иоселиани «Вдовьи слезы». Докладчик, конечно, упрекнул писателя за рискованный эротический сюжет, но при этом отметил мастерство Отиа Иоселиани. «Посмотрите, как написано!» Георгий Марков очень уважительно это сказал. Не забуду наши с Отиа многочисленные вылазки, путешествия. Особенно запомнилась поездка в какую-то удивительно красивую долину, где был горный ручей, в котором водилась форель… Запомнились и другие поездки в южную Грузию. Отиа очень любил мою деревню, мою деревенскую родню. Мне тоже близки его родные, сыновья. И мы оказались с ним словно в одной семье… Помню, как однажды увидел у него замечательный японский автомобиль. «Хорошая машина!» - говорю. «Но у него ограничитель до 150 километров!» - возразил Отиа. «А зачем тебе большая скорость?!» - искренне удивился я. В этом был весь Отиа, а ведь тогда ему было уже под восемьдесят… Природно, стихийно он был очень талантлив! Я много его переводил. Жаль, что последний роман Иоселиани «Черная и голубая река» перевел не я. Он появился тогда, когда литература оказалась на обочине. Это сильное, удивительно глубокое произведение. Дружба народов – штамп советского времени? С 1995 года Александр Эбаноидзе возглавляет журнал «Дружба народов». И все эти годы – больше семнадцати лет! - спасает его, борется за его существование. Александр Луарсабович застал журнал на грани кризиса. Совсем недавно газеты и электронные СМИ забили тревогу: «Кому мешает «Дружба народов»?», «Дружба народов» под угрозой закрытия!», «Дружбу народов» выгоняют на улицу»… Однако мой недавний телефонный разговор с писателем развеял опасения за судьбу издания, любимого многими читателями: мэр Москвы обещал в ближайшее время разрешить вопрос с помещением для редакции журнала. - Когда я пришел в редакцию в сентябре 1995 года, еще не был напечатан даже февральский номер. А сегодня нас бесконечно выселяют из редакционных помещений… Когда мы отмечали 70-летие журнала, все президенты СНГ прислали неформальные поздравления и приветствия. Основан Межгосударственный фонд гуманитарного сотрудничества государств – участников СНГ, который нам реально помогает. Если говорить о названии журнала, то, признаться, и в советские времена я осознавал его плакатность, лозунговость. В литературном смысле это не находка – назвать журнал «Дружба народов». Хотя это задумывалось Горьким и готовилось серьезными людьми. Сегодня необходимость такого журнала, его продуктивной работы особенно велика! Потому что на постсоветском пространстве у нас друг о друге настолько мало достоверной информации, что возникла острая необходимость присутствия журнала в общественной, интеллектуальной жизни. Иначе возможны любые искажения реальности, что и происходит во всякой – и в желтой, и в не желтой прессе. А правду, настоящую, серьезную правду о том или ином народе должна нести талантливая литература – Грант Матевосян, Отар Чиладзе, Отиа Иоселиани, Василь Быков… Получается список из прошлого. Но я опасаюсь, что если назову новые имена, они будут для многих совершенно незнакомыми. Эти авторы появились пять, десять, пятнадцать лет назад. Оксана Забужко, Юрий Андрухович, Алишер Ниязов – Алексей Торк из таджикско-киргизской семьи, пишущий на русском. Еще одно имя: Сухбат Афлатуни – тоже псевдоним. Восточное фонетическое образование от «Диалогов Платона». За псевдонимом «Афлатуни» - писатель Евгений Абдуллаев. Есть еще целый ряд по-настоящему интересных писателей из этого региона. Фавориты последнего времени – эстонцы Андрус Кивиряхк, Яан Кросс. Последний, остро-политический роман Яана Кросса мы опубликовали. Отмечу повесть русского писателя из Казахстана Николая Веревочкина «Человек без имени», тоже напечатанную в «Дружбе народов». Кстати, я читал Веревочкина как член жюри «Русской премии», которое возглавлял Чингиз Айтматов. По поводу Веревочкина он позвонил мне из Брюсселя и поинтересовался: «Кто этот человек?» Да, это действительно сильная, интересная повесть! Это все «литературно-интеллектуально-духовное» необходимо, чтобы разрыв связей не был таким болезненным. С распадом Союза сразу возникли взаимные недоверие, претензии. А талантливая литература – эта ведь информированность! - может взаимную приязнь сохранить. Не вычеркнуть того, что мы были вместе, что у нас долгие годы была общая история. Того, что мы ездили друг к другу на какие-то культурные и литературные события. Мы к ним на Балтийское побережье, а они к нам – на Черное море. Очень важно, чтобы произошедший разрыв не был болезненным и травматическим, чтобы сохранялись человеческие отношения и информация друг о друге. Грузин узнали через «Отца солдата» и «Дату Туташхиа» - народный характер! Жаль, что все мы не очень хорошо вписались в эти сложные времена, по разным причинам. Россия – Грузия: кризис отношений - Что касается моей профессиональной работы и общения в литературной среде, то я не ощущаю, в принципе, никаких изменений, связанных с отношениями двух стран. Я довольно часто выступаю в эфире радио «Свобода» по приглашению Владимира Кара-Мурзы, участвую в пространных беседах на актуальные темы. Комментирую, анализирую какие-то события, особенно в периоды обострений. Раньше я делал это активнее. А сейчас, убедившись в бесплодности подобных занятий, беру слово только в крайних случаях, если в чем-то перегибает или что-то искажает российская пресса… Я четко разграничиваю свою функцию как главного редактора журнала и человека, которому задают какие-то вопросы. Как редактор я пытаюсь соблюдать баланс. Скажу: прежней естественности и органичности нет. Обострения отразились на грузинах вообще, я тому свидетель. Был момент, когда из Москвы высылали людей, приехавших на работу, в школах выясняли, у кого из детей грузинская фамилия, кто – скрытый грузин. Это было довольно тягостно. Но, слава богу, с этой ситуацией довольно быстро справились, она была выправлена оперативно, ведь это был явный перегиб. Если говорить о Грузии, то, мне кажется, что в общественном нашем самоощущении нет четкости, ясности плана действий. И потом, совершенно необходимо соединять серьезные действия с внутренним принципом какого-то самопожертвования, самоотдачи. Я где-то читал, что Япония, проигравшая войну, лет десять-пятнадцать жила на страшно ограниченном рационе. На обед была небольшая мисочка риса с пятном томатного сока. Японцы экономили средства для того чуда, которое в итоге совершили. Они во всем сильно себя ограничили, но сумели осуществить поразительный рывок. Видимо, когда нация в очень сложном положении, проходит испытание исторического масштаба, нужны еще и морально, внутренне обеспеченные самой нацией самоотверженные жесты, действия, шаги… А мы к этому не готовы. Мы хотим и того, и этого, и другого, не хотим себе ни в чем отказывать. Можно назвать это индивидуализмом, неготовностью к самопожертвованию. Нужны ли нам большие романы? - Литературу сегодня мало читают, в особенности большие романы. В связи с этим я даже проделал однажды большую работу. В свое время, как я уже сказал, я очень эмоционально пережил роман «Иосиф и его братья». Гораздо позднее я сделал дайджест – выжимку из этого романа. Вообще-то я категорически против дайджестов, но вот что касается этой вещи… Думаю, суть великого романа Томаса Манна должен знать каждый мало-мальски культурный человек. Нужно, строго говоря, знать не только произведение Манна, но первоисточник – Библию, который архаичен лексически, ему не хватает психологических мотиваций для увлеченного чтения. Именно по этой причине Томас Манн написал свой роман, кстати, Гете и Толстой тоже любили импровизировать на эту тему – она просто напрашивается на более пространный рассказ. Но в итоге это сделал прекрасный немецкий писатель! При этом нужно согласиться с тем, что мало найдется читателей, готовых прочитать роман, который по объему больше «Войны и мира». Читать такие объемистые книги народ явно не готов… Что касается моего дайджеста, то он получился. Книжка очень красиво издана и доброжелательно отрецензирована. Она вышла в 90-е годы, когда люди стали охладевать к большим романам. Ведь и времени для этого не было. Жизнь стала такой, что нужно было просто выживать. - Сегодня возможны такие литературные потрясения? - Интересно прочитать то, что написано Станиславом Рассадиным по поводу романа Отара Чиладзе «Годори» в «Новой газете». Он приходит к выводу, что наконец-то на постсоветском пространстве состоялось литературное событие. При этом Рассадин набрал слово «событие» крупными буквами. А заканчивается рецензия утверждением, что в русской литературе такого произведения об этом периоде нет. Вот ответ на ваш вопрос квалифицированного литератора и хорошего читателя. Тенденции - Вы, конечно, следите за тем, что происходит в русской литературе. Что удивило вас за последнее время? Какие тенденции можете отметить? - Заметна вот какая вещь. Закончились постмодернистские игры. Постмодернисты сделали свое дело, и что-то положительное в итоге привнесли – стилистическое раскрепощение, например. Иногда чрезмерное. Словом, какую-то свою работу постмодернизм проделал. А сейчас все ощутимее происходит возвращение к серьезному социально-аналитическому высказыванию. Имею в виду того же Захара Прилепина, живущего в Нижнем Новгороде, или Ирину Мамаеву. И среди них есть талантливые, сильные писатели, возвращающиеся к мощной русской классической традиции. Но звук все-таки другой, сегодняшний. - А как относитесь к творчеству Владимира Сорокина, к примеру? - Я не очень хорошо знаю творчество писателей этого типа. Я прочитал буквально по одной вещи. И мне показалось, что можно даже в этой форме и в этом жанре работать гораздо острее и интереснее. Сорокин – очень одаренный литератор, но у него нет серьезной, оригинальной идеи. В его романе «День опричника» опричнина – не та поразительная социальная метафора, как у Кафки, когда он пишет свои «Замок» или «Процесс». Это достаточно примитивный ход. Допустим, мы движемся к опричнине. Но, на мой взгляд, это и с художественной точки зрения мелковато. Разве это так уж трудно – придумать одну-единственную метафору на весь роман? Живем, мол, как во времена Ивана Грозного. А последний эпизод романа – сексуальный?! Сорокин и тут свою функцию продемонстрировал: отряд опричников занимается бог знает чем. Какова же смысловая функция этого эпизода? За этим стоит то, что Сорокин желает обязательно шокировать читателя. Таких пародистов-имитаторов было немало в 30-е годы прошлого века. Но дар слова у Сорокина несомненный. - Вас не смущает, что стали влиятельными и авторитетными не толстые литературные журналы, а глянцевые и гламурные? - Назвать функцию глянцевых журналов в обществе влиятельной и авторитетной, пожалуй, я бы не мог. Их читает, покупает определенный круг читателей. Тем не менее, у толстых журналов осталась репутация знака качества. Представьте себе, у нас – имею в виду «Дружбу народов» - было несколько предложений от богатых графоманов, хотя им ничего не стоило выпустить свои книги. Ни один из них не был у нас напечатан! А они знают, что если тебя опубликовали в серьезном литературном журнале, то это – признание. Что касается гламура… У них, кстати, очень большие гонорары. Другая форма существования. Иногда хорошие писатели зарабатывают там очень прилично - Рыночные отношения создают психологическое состояние, мешающее творчеству? - Развитие рыночной экономики – это вектор, противоположный культуре. Рынок очень охотно поддерживает дешевую литературу. Я помню, как слушал по телевидению беседу с дочерью Василия Шукшина Марией Шукшиной. Она сетовала на то, что книги отца плохо раскупаются. Хотя пусти сейчас какой-нибудь слушок скандальный о его дочери, то даже это отразится на продажах. А выдай Василия Макаровича за кого-нибудь «эдакого», будет просто обвал тиража. Сумасшедший дом! - Никогда не пытались писать на грузинском? - Я всегда хотел перейти на грузинский язык. Даже предпринимал такие попытки, но не получилось. Во-первых, есть какой-то сокровенный опыт у каждого человека, к литературе призванного, который на другом языке вообще не выражается с необходимой глубиной и исчерпывающей точностью. Конечно, великолепный русский язык – отточенный, замечательный инструмент! И мне предоставлена эта удивительная возможность на нем писать и общаться. Это, скорее, такое генетическое ощущение грузина. Когда-то Бесо Жгенти очень радовался успеху моего первого романа… Как «Звездопад» Иоселиани, тоже результат первого стихийного выплеска. Это свежее, непосредственнее, чем что-либо. Но дай бог мне и дальше работать… - Александр Луарсабович, допускаете возможность своего возвращения в Грузию? - Моя покойная жена любила обсуждать эту тему. Последние десять-пятнадцать лет мы с ней часто говорили о возможном возвращении. Но не в Тбилиси, а в имеретинскую деревню. Кайсын Кулиев однажды спросил меня: «Александр, как вы думаете, не пора ли вернуться на родину, пока окончательно не порваны связи?» Тогда и нужно было этим заняться. Сейчас и связи по-другому выглядят, и сил гораздо меньше. Но я приезжаю в свою деревню, привожу помалу наш дом в порядок. Бог даст, доведу ремонт до конца. Как сказал Лев Николаевич: «ЕБЖ». Ежели буду жив. Если буду жив, то через несколько лет надеюсь вернуться на родину. Я в Грузии себя очень хорошо чувствую! А в грузинской деревне – еще лучше. Инна БЕЗИРГАНОВА Ни родители, ни опекуны, "Скачать смешной мультики"ни наставники так как последним ни в коем случае не разрешалось прибегать к строгим мерам "Скачать ключами игры алавар"не имели влияния на сестру, и она с малых лет вела себя как королева "Игры для девушек одевалки свадебные"на троне. СИГНАЛЬНЫЕ ВЫСТРЕЛЫ Нельзя описать, что я перечувствовал в эту минуту. 24 Совсем о другом думала Луиза Пойндекстер, "Скачать программу по удалению программ"когда она задумчиво опустилась в кресло перед зеркалом и велела своей горничной Флоринде одеть и причесать себя для приема гостей. Аврора недостойна жертвы, "Песни виагра скачать сумасшедший"которую я готов принести ей. | |||||||
|
|||||||
