| ЖИЛ ОТВАЖНЫЙ КАПИТАН |
|
Тихим летним днем ледокольный пароход «Александр Сибиряков» шел Карским морем, держа курс на мыс Арктический, один из северных на Северной Земле. В полдень прошли мимо острова Белуха, что у западного побережья Таймыра. Экипажу поручено важное задание – доставить научных работников и оборудование для организации новых станций, призванных обслуживать арктическую навигацию. В трюмах ящики со снаряжением, продуктами, приборами. На палубе – сборные домики, вельботы, нарты. Здесь же ездовые собаки. На остров направлялась смена зимовщиков. Гидрологи, метеорологи, океанологи, радисты, среди них немало женщин. Время тревожное. 25 августа 1942 года. Первый помощник капитана Зелик Элимелах проводит информацию о положении на фронтах. Вести не радовали. Капитан корабля старший лейтенант Анатолий Качарава решает объявить учебную тревогу – для проверки боевой готовности экипажа, прежде чем идти во льды. Звонит телефон. Сигнальщик Иван Алексеев докладывает: «По левому борту замечен корабль, идущий в нашу сторону». Капитан поднимается на мостик. В окуляре дальномера силуэт большого военного корабля. В штаб Главсевморпути на Диксон летят две радиограммы. В первой Качарава сообщал: «Вижу на горизонте вспомогательный крейсер противника. Направляется ко мне со скоростью 24 узла». Капитан еще не знает, что к ним подходит не вспомогательный, а тяжелый немецкий крейсер, вооруженный до зубов. Вторая радиограмма: «Крейсер требует данные о ледовой обстановке на пути к району пролива Вилькицкого и мыса Челюскина, сообщить о местонахождении советского каравана судов». Замысел врага ясен. Всеми силами надо задержать крейсер, чтобы конвой успел уйти подальше во льды. Одновременно капитан спешит увести «Сибирякова» на мелководье, к острову Белуха, но скорость его всего восемь узлов. У противника огромный перевес в скорости. Чтобы выиграть время, Качарава дает команду сигнальщику: «Запросите по семафору: «Ваше название, национальность?» В ответ: «Сисияма». И требование немедленно прекратить работу рации. Сомнений нет – на мачте крейсера поднят красно-белый флаг с паучьей свастикой. Это германский «Адмирал Шеер», посланный из Атлантики в Арктику в сопровождении трех подводных лодок, четырех эсминцев и самолетов береговой охраны, с двумя гидросамолетами-разведчиками на борту. Главный козырь врага в сверхсекретной операции «Вундерланд» (Страна чудес). Под ее показной романтикой скрыта разбойничья цель – разрушить порты Андерма и Диксон, подорвать судоходство на всем Северном морском пути, лишить воюющую сторону важнейшей транспортной магистрали, связывающей фронт с предприятиями Заполярья и Дальнего Востока, топить ледоколы и караваны грузовых судов, идущие с запада к проливу Вилькицкого, стать хозяевами в Карском море. В то августовское утро «Адмирал Шеер» совершил нападение на полярную станцию мыса Желание, открыл орудийный огонь по радиостанции, ушел на восток и скрылся в Карском море. За несколько дней до этого немецкая подводная лодка обнаружила большой караван судов, идущих к проливу. Крейсер вышел на их курс, но густой туман помешал нападению. Капитану 1 ранга Вильгельму Меедсен-Больке позарез нужны данные о ледовой обстановке, и он их собирается получить у ледокольного парохода. На «Сибирякове» готовились к бою. На мостике рядом с капитаном Зелик Элимелах и старпом Георгий Сулаков. Наверх вызывается старший механик Николай Бочурко. «Николай Георгиевич, - обращается к нему командир, - мы начинаем бой с фашистским крейсером. Если я погибну или мой помощник, и возникнет угроза пленения судна, приказываю открыть кингстоны и потопить ледокол» - «Будет выполнено. В плен не сдадимся!» Боевые расчеты четырех судовых зенитных орудий – единственные профессиональные военные на пароходе под командованием младшего лейтенанта Семена Никифоренко открыли огонь по крейсеру, но их снаряды не представляют большой опасности для бронированной плавучей крепости. Попытка поставить дымовую завесу неудачна, погибает при этом Георгий Сулаков. Между тем, «Адмирал Шеер» начал разворачиваться правым бортом и дал залп из двух башен – недолет. Вторым залпом на «Сибирякове» снесло кормовую артиллерию, убит командир Никифоренко. На корме пожар. Падающей мачтой повреждена антенна. Связь с Диксоном потеряна. Старшина Михаил Сараев при непрекращающемся обстреле корабля взбирается на уцелевшую мачту и устанавливает антенну. Связь восстановлена! Залп по носовой палубе вызвал пожар, пламя подбирается к бочкам с бензином, складу боеприпасов. Взрыв. Огненные потоки бегут по палубе. Матрос Иван Малыгин с группой краснофлотцев пытаются ватниками погасить горящий бензин. Фашисты шрапнельными снарядами обстреливают пароход, этот горящий факел. Под снарядами гибнут члены экипажа и пассажиры-полярники. Анатолий Качарава потом вспоминал: «Снова чудовищный взрыв. Что-то впивается мне в живот, отбрасывает с силой руку… Сквозь звон в ушах до меня доносятся едва слышные слова судового врача Вали Черноус: «Товарищ командир, Анатолий Алексеевич, Толя…» Все еще сжимающий телеграфную ручку, командир теряет сознание. Врач Валя Черноус, буфетчица Наташа Римкис, уборщицы Аня Котлова и Варя Деснева, повар Даша Колкунова не уступали в мужестве бывалым морякам. С началом боя они превратили кают-компанию в лазарет, перевязывали раненых, пока их жизни не оборвал разорвавшийся в кают-компании тяжелый снаряд. В эти трагические минуты командование кораблем берет на себя комиссар Элимелах. В горящей радиорубке радист Анатолий Шаршавин открытым текстом оповещает Арктику: «Всем! Всем! Ведем бой с фашистским крейсером «Адмирал Шеер». Имеем прямые попадания снарядов. Горим. Продолжаем вести огонь. Капитан тяжело ранен – без сознания. Много убитых. Комиссар приказал покинуть судно. Прощайте. 14 часов 05 минут. Шаршавин». К тому времени в живых остается чуть больше двадцати человек, многие тяжело ранены. Итак, дан приказ всем покинуть судно, вплавь и на подручных средствах добираться до далекого острова Белуха. Одну полуразбитую шлюпку удается спустить на воду. В последний момент боцман заметил, что капитан, а его считали погибшим, шевелится и стонет. Павловский берет командира на плечи и переносит в шлюпку. На «Сибирякове» остается старший механик Николай Бочурко. Помня приказ капитана, он прощается с товарищами, живыми и мертвыми, спускается в трюм и открывает кингстоны… Вместе с ним погиб шифровальщик Михаил Кузнецов. Незадолго до этого он сжег судовую переписку – шифры и коды ледовых донесений. «Адмирал Шеер» приближается к непокоренному ледокольному пароходу. В этот момент «Сибиряков», еще живой, вздрогнул всем корпусом, резко накренился и медленно стал тонуть. Скоро над ним сомкнулись холодные воды Карского моря. Известно точное время гибели героического парохода – 25 августа 1942 года, 14 часов 20 минут. Вице-адмирал Иван Папанин в своей книге «Лед и пламень» писал: «Гитлеровцы полагали, что, оценив мощь тяжелого крейсера, команда советского парохода спустит флаг и сдастся в плен. Враги просчитались – команда «Сибирякова» осталась до конца верна своей Родине… Сибиряковцы не спустили советского флага. Их корабль, растерзанный тяжелыми снарядами, ушел в морскую пучину с реющим флагом…» Пока сибиряковцы вели смертный бой с германским крейсером-душегубом, приняли на себя огонь десятков разящих орудий, советский конвой судов успел войти во льды, став недосягаемым для врага. Операция «Вундерланд» провалилась – маски с морских разбойников были сорваны. «Адмирал Шеер» поспешил унести ноги из Карского моря, ему не улыбалась встреча с кораблями Северного флота, которых ценой собственной жизни оповестили моряки «Сибирякова». Капитану Вильгельму Меедсен-Больке пришлось распрощаться с мечтой о ленте с мечами к рыцарскому кресту и адмиральскими погонами. Ему противостояли сильные духом люди, которые спасли два каравана из двадцати пяти транспортов с важными для фронта стратегическими грузами и экипажами моряков. О масштабах большой беды, которую «Сибирякову» удалось отвести, говорит июльская того же сорок второго года катастрофа с полярным конвоем RQ-14. В него входили 35 английских, американских и панамских судов. Объединенный конвой союзников вышел из Исландии и взял курс на Мурманск. Брошенный на произвол судьбы приказом Английского Адмиралтейства, которое в категорической форме настаивало на отходе, а фактически позорном бегстве военно-морского охранения транспортов, конвой подвергся массированному налету германских подлодок, боевых кораблей и авиации. Итоги кровавой бойни были ужасные – 23 транспорта были сожжены и потоплены. Танки, самолеты, всевозможные материалы, продовольствие… А главное – люди… Они до самого конца не теряли достоинства, проявили волю, смелость, стойкость в экстремальных условиях неравного боя. Командующий Северным флотом адмирал Арсений Головко какое-то время не располагал информацией с места событий в Карском море: «По всей вероятности «Сибиряков» был потоплен, а его люди погибли, самоотверженно исполнив свой долг, задержав фашистский рейдер на один час десять минут, но, возможно, и дольше». Счет действительно шел на минуты. Долгое время оставалась неизвестной судьба 28 моряков, оказавшихся в шлюпке с затонувшего корабля. В начале сентября сорок второго в сухумскую квартиру Качарава пришел почтальон и вручил родителям – Алексею Петровичу и Надежде Павловне похоронку. Начальник Архангельского морского пароходства Главсевморпути А.Бондаренко сообщал, что их сын «Качарава Анатолий Алексеевич погиб в бою за Родину, проявив при этом мужество и стойкость. Архангельское пароходство в связи с этой утратой выражает Вам свое глубокое соболезнование». Но героя хоронили преждевременно – он жив. Из архивных документов фашистской Германии, судового журнала «Адмирала Шеера» стало известно, что в захваченной шлюпке «Сибирякова» было 28 человек. Десять из них отказались подняться на борт вражеского крейсера, были расстреляны и потоплены вместе со шлюпкой. 18 человек, тяжело раненных, захватили в плен. Запертые в трюме моряки решили капитана не выдавать, называть метеорологом. Так начались для них круги лагерного ада. Вначале их заключили в лагере военнопленных на севере Норвегии. В Нарвике фашисты замучили пытками пятерых сибиряковцев, но так и не узнали тайны шифра радиопередач между ледокольным пароходом и островом Диксон. По доносу предателя гитлеровцы все же дознались, что Качарава никакой не метеоролог, а капитан. Его перевели в концлагерь Штутгоф под Гданьском. На вопросы о трех годах в неволе Анатолий Алексеевич отвечал неохотно и предельно скупо: «Ждали. Надеялись. Сколько могли, боролись». Спасение пришло в лице танкистов 10-й гвардейской дивизии 2-го Белорусского фронта в феврале сорок пятого. В конце апреля Анатолий Качарава был отозван в город Уфу, в фильтрационный лагерь, где прошел госпроверку, терпеливо отвечая на вопросы следователей компетентных органов. Ходатайство адмиралов командующего Северным флотом Арсения Григорьевича Головко и начальника Главсевморпути Ивана Дмитриевича Папанина и многих других спасло его от колымских лагерей. Решением Военсовета Южноуральского военного округа его направляют в распоряжение Главсевморпути. По предложению адмиралов Качарава наградили почти одновременно двумя орденами Красного Знамени. Впоследствии к ним добавились еще три награды за мирный труд – ордена Ленина, Октябрьской Революции, Дружбы народов. Контр-адмирал Константин Степин, в прошлом командир ледокольного парохода «Дежнев», писал: «Надо было иметь гражданскую смелость, чтобы защитить право на подвиг экипажа «Сибирякова» и его прославленного капитана Анатолия Качаравы, снять со многих печать «изменников Родины», чем неизменно клеймили безоговорочно всех пленников, независимо от того, при каких обстоятельствах пленение состоялось. Кто знает, какие бы жертвы еще принесла на алтарь победы Советская Арктика, если бы ценой собственных жизней сибиряковцы не оповестили Север о вероломном вторжении врага. Это и есть подвиг в высшей степени его понимания – за гибель одних продолжается жизнь других…» Арктика вошла в жизнь Анатолия Алексеевича Качарава героикой буден и больших трагедий. В июне 1952 года, в начале арктической навигации, когда ледокольный пароход «Леваневский» подходил к проливу Карские Ворота, капитан получил самую страшную радиограмму. 14 июня трагически погибла его жена – знаменитая киноактриса, лауреат Государственной премии и народная артистка Грузии Ната Вачнадзе, в самолете, загоревшемся от удара молнии. Несколько дней назад в Мурманске она проводила мужа в Арктику, и летела через Москву домой, в Тбилиси... 29 апреля 1961 года Президиум Верховного Совета СССР вспомнил о подвиге Полярного «Варяга» и наградил орденами Отечественной войны 1 степени и Красной Звезды еще 8 членов героического экипажа. Итак, 9 награжденных из 39. 80 человек ушли на дно моря, остались безвестными. Этот вопрос, естественно, волновал капитана, который после учебы в Херсонском морском техникуме, на судоводительском отделении Владивостокского рыбопромышленного техникума, в Ленинградском Высшем инженерном морском училище, трех десятилетий службы на судах арктического флота вернулся на родину, организовал и в течение десяти лет возглавлял Грузинское морское пароходство. Почетного полярника, почетного работника и лучшего капитана Минморфлота СССР, героя войны, депутата Верховного Совета Грузии, участника самых престижных форумов связывала дружба со многими выдающимися людьми – они не раз посещали батумский дом Качарава, где гостей встречали радушные хозяева: капитан с супругой Назо Яковлевной, их очаровательная дочурка Додо-Надя (кстати, сын Надежды Анатольевны, Анатолий унаследовал семейную традицию – окончил Батумское мореходное училище, стал судоводителем). Назо Яковлевна, вдова капитана, рассказывала: «Когда Анатолий Алексеевич еще плавал на Севере, он бывал у острова Белуха. Возвращаясь домой, вспоминал погибших друзей – комиссара Элимелаха, старшего помощника Сулакова, старшего механика Бочурко. Он хорошо помнил людей, с кем был на «Сибирякове», погибших в том бою, и очень радовался, что они не забыты, их именами названы острова в архипелаге Норденшельда. И они всегда слышали гудки судов (ледокол «Илья Муромец», ледокольный пароход «Леваневский», дизель-электроход «Байкал», пароход «Тбилиси» - А.Е.), на мостике которых стоял Качарава. Это были голоса памяти. Позднее, когда мы уже жили в Батуми, он все мечтал снова побывать в тех местах. «Давай отважимся, Назо, – говорил он мне. – Я хочу отвезти им двести цветов». Он так решил – двести. И даже строил планы добраться до острова Белуха к 25 августа, ко дню подвига. Вдова решила, что поедет, должна поехать. В министерстве обещали помочь выполнить последнюю волю капитана. Потом был звонок из Архангельска: в конце августа туда пойдет теплоход. Так далеко на север Назо Яковлевна еще не забиралась, ходила с мужем только до Диксона. Экипаж судна уже знал, кто их пассажирка. На встрече в кают-компании она рассказала о муже и его друзьях, кто нашел вечный покой в водах Арктики. Моряки узнали, что их собеседница – директор профессионально-технического училища, где готовят моряков торгового флота. …Женщина опускала на воду двести алых, как кровь, венков от капитана. Потом она на катере с танкера «Ардатов» добралась до Белухи, к маяку, где установлена мемориальная доска экипажу героического корабля. Свой первый подвиг корабль, носящий имя русского золотопромышленника и мецената, исследователя Сибири Александра Михайловича Сибирякова, совершил в 1932 году, пройдя за одну навигацию первым сквозным плаванием по Северному морскому пути из Белого моря в Берингово. Тогда корабль-ветеран Арктики был награжден орденом Красного Знамени. Легендарный поход возглавляли капитан ледокольного флота Владимир Иванович Воронин и крупный ученый Отто Юльевич Шмидт. Ноябрь 1982 года. Анатолий Алексеевич Качарава, уже тяжело больной, был дома в праздничный день, когда услышал духовой оркестр Батумского мореходного училища. «Назо, подай мне китель, - попросил он жену, - тот самый, белый». Строевым шагом по улице Руставели шли курсанты и преподаватели училища, держа равнение направо, на знакомый дом. На его балконе стоял высокий худой человек в белом кителе, приложив руку к морской фуражке. Капитан Качарава принимал последний парад. Арсен ЕРЕМЯН | |||||||
|
|||||||
