| ДЕТИ СОЛНЦА |
|
А сам рассказ «Цхнетские вечера» русский поэт заключил волнующими словами: «Я поднялся на гору Давида, я смотрел на город, лежавший в свете сентябрьского солнца, древний город славы и искусства, труда и мира. Куда бы я ни бросал взгляд в это скопление домов, садов и улиц, всюду я находил уголки, связанные с воспоминаниями, с хорошими, добрыми днями, с хорошими, добрыми людьми. Как древний язычник, я вознес моление к небу, чтобы война не коснулась красоты этого города, не превратила ее в груды развалин. И небо услышало мое моление. Война не коснулась красоты Тбилиси»... Тихонов бывал в Грузии часто. Поэт Сандро Шаншиашвили свидетельствовал: «Николай Тихонов исходил всю Грузию – с востока на запад. Он знает наш край не хуже любого грузина». Его строчки стали крылатыми: «Я прошел над Алазанью, Над волшебною водой, Поседелый, как сказанье, И, как песня, молодой». «Каждому, кто с ним впервые знакомился, надолго запоминались его синие-синие, напоминающие финские озера, глаза», - вспоминали о нем. Синеглазый, солнечный человек... Очень открытый. В нем сочеталось несочетаемое: он подписал письмо группы писателей в газету «Правда» о Солженицыне и Сахарове и он же ходатайствовал за Заболоцкого, был фигурантом в деле о контрреволюционной группе ленинградских писателей и во всеуслышание, выступая по советскому радио, вспоминал о Гумилеве, чье имя было тогда под полным запретом, и даже цитировал его стихи. Может быть, поэтому он и привязался к Грузии так крепко, что она, дитя солнца, и сама такая – может обжечь, но всегда согревает... Тихонов много переводил – Г.Табидзе, Г.Леонидзе, Т.Табидзе, И.Абашидзе, С.Чиковани, Г.Абашидзе, П.Яшвили... «Тихоновские переводы грузинской поэзии надолго будут являться образцами», - писал Михаил Дудин. А еще Тихонов здесь отдыхал душой - «Я просто люблю на проспект Руставели Без всяких забот выходить». И дружил – надежно, навсегда. Одним из самых близких ему людей стал Георгий Леонидзе. «Незабываемые дни и вечера» в Цхнети Тихонов проводил с семьей Леонидзе и их друзьями – Аполлоном и Магдой Бжалава и их дочкой Наночкой. Впрочем, семьи Леонидзе и Бжалава не только дружили, они были родственниками – Георгий Николаевич был крестным отцом маленькой Наны. Стоит вспомнить, что в конце 30-х годов прошлого века крестины были делом опасным, люди зачастую не решались даже просто зайти в церковь – это могло иметь далеко не безобидные последствия. Поэтому во время крещения Леонидзе стоял в дверях церкви, лишь показался батюшке, но так и не переступил порога, а рядом с Наночкой находилась его супруга Эфемия Гедеванишвили. В доме Георгия Леонидзе на, как их называли, «цхнетские ночи» собирались замечательные люди – Симон Чиковани, Ладо Гудиашвили, Карло Каладзе, Верико Анджапаридзе, Софико Чиаурели, Нита Табидзе... Всех не перечислить. Атмосфера была чудесная – звучали стихи, романсы, играла музыка. А любимицей Николая Тихонова стала тоненькая прелестная Нана. Она без труда завоевала его сердце и осталась добрым другом на многие-многие годы. Казалось бы, ну что это за дружба между шестилетней малышкой и тридцатитрехлетним популярнейшим русским поэтом – гусаром, учеником Гумилева, «серапионовым братом»? Да самая настоящая. Они вместе гуляли, играли, рассказывали друг другу небылицы и правдивые истории. И как-то Тихонов в шутку даже сказал Магде Бжалава: «Ваша дочка меня соблазнила, как Ева Адама». Он просто очень полюбил девочку. У супругов Тихоновых не было детей... Порой Николай Семенович даже нянчился с Наной. В прямом смысле слова. Один такой случай имел последствия, ставшие фактом истории литературы. Как-то раз, это было в один из летних дней 1939 года, все разъехались из Цхнети по делам, Тихонов с Наной остались вдвоем на весь день, и Николай Семенович трогательно ее опекал. Девочка показала старшему другу свой альбом, куда вклеивала картинки, изображавшие зверей и птиц. Под вечер Нана уснула, а утром ее ждал сюрприз – к каждой картинке Тихонов сочинил стихи. Альбом теперь был озаглавлен «Зоосад в Цхнети. Сочинение дяди Коли Звериненко» и начинался так: «Смотри-ка, Нана, как я рад: Открылся в Цхнети зоосад!» Потом – «Петух позвал лисицу в гости – от петуха остались кости», «Я до старости щенок – У меня 2 пары ног – Чтоб никто догнать не мог»... Ну и так далее. Но сюрприз не удался. Девочка не на шутку расстроилась и горько плакала – ей «испортили» альбом. Успокаивал ее дядя Гогла: «Сохрани этот альбом, и когда вырастешь, поймешь, что тебе сделали очень дорогой подарок». Так и случилось - альбом в семье Бжалава по сей день хранится как реликвия. А через некоторое время Тихонов прислал Нане фотографию своего кота Лариона со стихами «Издалека прибыл он – Кот зверинский Ларион, Самый чудный кот на свете – Он гуляет нынче в Цхнети». Фото Лариона вместе со стихами было вклеено в альбом. В 1947 году Николай Тихонов вновь приехал в Тбилиси. Поэт не забыл свою маленькую подругу. Родители Наны устроили застолье в честь дорогого гостя, и дом Бжалава заполнился любимыми голосами, песнями, стихами... Нана к тому времени уже играла на фортепиано, и для нее было честью сыграть для великих поэтов. Просмотрел Тихонов и альбом. С грустью, потому что его любимый кот Ларион умер в блокаду от голода... В альбом были вписаны новые стихи: «Моему нежному другу Нане. Вторая прогулка в сад через семь лет. Что делать, милая моя, Я сед и хмур, пишу стихи я, Люблю грузинские края, Где все – восторг и все – стихия. Я рад, что в сердце нету мрака, Что жизнь Курой кипит вокруг, Что я хоть старая собака, Но юной Наны верный друг. 11 июня 1947 год». ...Ничего не поделаешь, мы рождены для потерь и обретений. Это и есть жизнь. «Меня всю жизнь окружали любимые и любящие люди», - говорит Нана Аполлоновна Бжалава, известная пианистка, заслуженный педагог Грузии. Говорит с горечью, и это, увы, понятно. Ее потери тем более тяжелы, что она теряла любимых и любящих. Но вот она начинает рассказывать о родителях, муже, детях, друзьях, и я поражаюсь ее улыбке – такой солнечной. Ее мама, Магда Хаханашвили, родилась в Цхинвали, в родовом поместье отца, знаменитого врача. Училась в Тбилиси, окончила гимназию, театральный институт, стала актрисой. Получила известность как Магда Месхи – это фамилия ее первого мужа, которую она сохранила для сцены. Работала в Театре Руставели у Сандро Ахметели. Но когда спектакль «Разбойники» с ее участием увидел руководитель Театра музкомедии Михаил Чиаурели, то категорически заявил, что ее место – именно в его театре. И Магда перешла в музкомедию. Она была яркой, интересной актрисой, прекрасно пела и танцевала. К тому времени она вышла замуж за экономиста Аполлона Бжалава. Родился первенец – девочка. В 1930 году Театр музкомедии отправился в Москву на гастроли. Магда взяла с собой годовалую дочку. В поезде малышку угостили арбузом, и у нее началась кровавая дизентерия. Гастроли шли успешно, прервать их было, видимо, невозможно, и мама играла. А девочка болела. И умерла. Театральное дело может быть невероятно жестоким, если отдаешься ему целиком... Нана Аполлоновна рассказывает, что отец, встречавший семью на вокзале, узнав о трагедии, едва не обезумел от горя и готов был прикончить жену. Но та сама была в шоке, и несчастный отец сжалился. Магда надолго оставила театр. Шло время, с горем понемногу свыклись, и она снова вернулась на сцену, работала в Театре санкультуры. А в 1933 году родилась Нана. Мама пела ей все время, отец тоже был очень музыкален, и с малых лет девочка всегда напевала и стремилась что-то подбирать на пианино... «Я вспоминаю свое детство только в сопровождении стихов и романсов, - говорит Нана Бжалава. - Тогда все пели. Именно пели, а не орали и не тявкали, как сейчас». Перед войной, в 1940 году, девочка поступила в музыкальную десятилетку для одаренных детей. Ей было 7 лет, и на вступительный экзамен она пришла с куклой. Получила самые высокие баллы. Училась прекрасно. Ее фото как отличницы учебы даже было опубликовано в газете «Московская правда». Первым ее педагогом стала Сусанна Элиава-Габуния, которую и сегодня Нана Аполлоновна вспоминает с теплом и благодарностью. Во время войны учащиеся в составе творческой бригады давали выездные концерты в воинской части в Навтлуги. В их числе была и маленькая Нана. В 1943 году вернулся с фронта отец – участник страшных боев под Керчью. Вернулся инвалидом. Но главное – живым. Нана окончила десятилетку и легко поступила в консерваторию. Занимались в консерватории серьезно и с радостью. Наверное, в этом и есть счастье – жить, учиться, работать с наслаждением. Я слушаю Нану Аполлоновну и убеждаюсь, что, к сожалению, тривиальная формулировка «вот в наше время...» перестала быть уделом пожилых ворчунов. Она наполнилась реальным содержанием. Древнее китайское проклятие «чтоб тебе жить в эпоху перемен!» мы испытали на себе. «Век вывихнут, век расшатался», поколения раскололись на глазах. Исчезает интеллигенция, и совсем скоро, если не уже, придется объяснять молодым, что означает понятие «интеллигент». Конечно, смешно идеализировать прошлое, глупцы и подлецы – явление вечное, а советские глупцы и подлецы были страшны вдвойне. И все же в те недавние времена были, например, немыслимы, невозможны фразы «это твоя проблема», «ничего личного, только бизнес»... Сейчас эти слова – в порядке вещей. Выгодничество, снобизм, оголтелый карьеризм всегда считались дурным тоном и выбором неинтеллигентного человека. Сегодня – они правила жизни. - Нана Аполлоновна, вы и ваши друзья были бес-сребреники? - Абсолютные. - А что ценили в жизни больше всего? - Порядочность, преданность, искренность, доброту... - Чего хотели, о чем мечтали? - Нам ничего не нужно было. Каждый понедельник в прокат выходил новый фильм. И во вторник мы уже играли музыку из него – собирались в аудитории консерватории и подбирали мелодии по слуху. Из «Серенады солнечной долины», «Большого вальса», «Сестры его дворецкого». И были счастливы. Понимаете, я не хочу осуждать нынешних молодых музыкантов. Но они не играют, а работают. Родители вкладывают очень много денег в детей – репетиторы, репетиторы... И хотят получить отдачу. Поэтому в молодых много какой-то сосредоточенной ожесточенности, желания обязательно быть лучше другого... А мне хочется побольше музыки. В наше время были индивидуальности. Конечно, и сейчас есть замечательные молодые музыканты, но самостоятельных дарований почти нет. Нана окончила консерваторию блестяще. «На выпускном экзамене я играла Баха, Бетховена, Шопена и Рахманинова, - вспоминает она. - Зал переполнен. Нас слушает великий Гольденвейзер. Заканчиваю первую часть Второго концерта Рахманинова – овация. Ухожу со сцены, и вдруг меня останавливает ректор консерватории Иона Туския: «Пожалуйста, сыграйте вторую часть, ваше исполнение очень понравилось Александру Борисовичу». Играю вторую часть. Затем третью. А это океан музыки. И еще большая овация. Публику призывают к порядку – на экзаменах аплодировать запрещено... Не помня себя, бегу по лестнице, встречаю Гулбата Торадзе, он шутит: «Ну что, срезалась?» Заперлась в туалете, умылась, успокоилась и вышла уже гордая... Иду, и тут меня подзывает мой педагог – профессор Тамара Чхартишвили. А рядом – сам Гольденвейзер. И он ей говорит: «Большое спасибо за отличную работу и за эту прекрасную девочку». И целует меня. До сих пор не могу поверить, что это было со мной». По окончании консерватории Нана Бжалава работала концертмейстером в консерватории и преподавала в первом музыкальном училище по классу фортепиано. Ей советовали поступать в аспирантуру. Но она... вышла замуж и целиком ушла в семью. В аспирантуре учился супруг. Муж Наны, Валерий Стражевский, – потомок польских переселенцев в Грузии. Вообще, на грузинскую землю поляки попадали в первое время не по своей воле. Поначалу это были люди, которые оказывались в ссылке за участие в польском восстании 1831 года. Потом в Польше случались очередные заговоры, за участие в которых подпольщиков также ссылали на Кавказ. Это были, в основном, представители интеллигенции, высокообразованные интеллектуалы. В Грузии сама собой складывалась польская среда, которая пополнялась не только потомками ссыльных, но и вновь прибывающими – инженерами, учеными, строителями, юристами, купцами, промышленниками. На Кавказе, который очень быстро развивался, они получали больше возможностей применять свои знания. Они строили Тифлис, Баку, кавказские железные дороги. Многие из них остались здесь навсегда, и Тбилиси стал крупнейшим на Кавказе местом компактного проживания поляков. Мужчины из рода Стражевских, первые из которых прибыли в Грузию в 1866 году, всегда женились на грузинках – Гегелашвили, Джавришвили, Бжалава, Орджоникидзе... Нана и Валерий поженились в 1959 году. Друзьями дома Бжалава-Стражевских были скульптор Мераб Мерабишвили (кстати, автор памятника Грибоедову в Тбилиси), кинорежиссер Мераб Джалиашвили, режиссер-документалист Котэ Кереселидзе, композитор Гия Канчели, дирижер Гиви Азмайпарашвили, ученый и государственный деятель Евгений Примаков... С двумя последними Валерий дружил с детства – они выросли в одном дворе на Ленинградской улице. Вскоре родились дети – Дато и Нана. Став мамой, Нана Аполлоновна не раз читала детям стихи Тихонова из своего альбома. И теперь давно знакомые строчки оценила словно бы заново. Так появилась идея эти стихи опубликовать. Нана написала поэту – попросила разрешения на публикацию. Николай Семенович откликнулся сразу. В письме от 29 ноября 1962 года он писал: «Милая Нана! Мне было необыкновенно приятно получить такое письмо, в котором все сразу – и воспоминания о прекрасных днях прошлого, и новое ощущение взрослой Наны, у которой у самой дети и, наверное, красивые, как мама, и предложение, настолько необычное насчет моего зоологического сада, что я несколько раз перечел письмо, чтобы удостовериться, что я читаю и понимаю правильно. Я очень рад узнать о судьбе той маленькой девочки, которую я развлекал в Цхнети и которая потом играла мне и Леонидзе, как настоящая музыкантша. Я и сейчас храню ее карточку, где Нана играет». Поэт попросил прислать ему тексты стихов - «бросить на них взгляд», чтобы его «совесть поэтическая была спокойна». В следующем письме он пишет: «Милый друг, дорогая Наночка! Стихи я прочел, если есть желание их печатать – я согласен! Я горжусь, что эти стихи вошли в семью и нравятся юным потомкам». И завязалась переписка, которая продолжалась до последних дней жизни Николая Тихонова. А в 1966 году Нана с мужем встретились с Тихоновым в тбилисской гостинице «Интурист». В том году поэт стал лауреатом премии имени Шота Руставели, Героем Социалистического Труда (а в следующем, кстати, получил Ленинскую премию). До утра просидели за столом с крестьянским сыром, зеленью, грузинским хлебом и любимой поэтом «Хванчкарой». Тихонов читал стихи Паоло, Тициана, свои собственные... А потом с нарочитым грузинским акцентом шутливо обратился к своему новому знакомому – мужу Наны: «Вы, мой дорогой, никакой не Валерий Стражевский. Вы – Володиа Стражишвили». Следующая встреча состоялась в 1976 году. Нана и Валерий были в Москве, позвонили Николаю Семеновичу, и он пригласил их к себе в Переделкино. Гостей поразило, что стены были сплошь увешаны портретами грузинских друзей поэта и фотографиями с видами Грузии. Николай Семенович рассказал, что собрал огромный материал о Грузии, и, как только выберет время, представит читателям много нового и интересного. Попрощались до новой встречи. Но следующая встреча, к сожалению, не состоялась... В семье Бжалава-Стражевских хранится 47 писем Тихонова. Они личного характера, но наполнены любовью к Грузии, как и его знаменитые «Стихи о Кахетии», «Стихи о Грузии», «Грузинская весна». «Он не просто любил Грузию, - говорит Нана Аполлоновна. - Он боготворил ее, сходил по ней с ума. Это я знаю точно». В своей «Автобиографии» (сборник «Советские писатели. Автобиографии в двух томах», 1959 г.) Георгий Леонидзе писал: «Тихонов не только отлично понимает, но он всем своим творчеством буквально врос в нашу жизнь, как пламенный ее соучастник. Мне в этом крае все знакомо, Как будто я родился здесь... Тихонов воспел Тбилиси, Рустави, Храмгэс, тучную кахетинскую землю, горы Сванетии, чайные плантации... Мне вспоминается процесс возникновения стихотворения «Радуга в Сагурамо». Ранней зимой я пригласил Тихонова с женой в Сагурамо. Стоя на балконе дома Ильи Чавчавадзе, мы вели разговор о поэзии. Вдруг с севера я заметил радугу, появившуюся над Ерцойскими горами, и шутливо обратился к дорогим гостям: «Вот я, как гостеприимный хозяин, организовал вам радугу». Смеясь, мы вскоре покинули Сагурамо. На этом и кончилась вся история, но потом, к моему удовольствию, я прочел изумительное стихотворение: Она стояла в двух шагах, Та радуга двойная, Как мост на сказочных быках, Друзей соединяя. И золотистый дождь кипел Среди листвы багряной, И каждый лист дрожал и пел, От слез веселых пьяный. ...И этот свет все рос и рос, Был радугой украшен, От сердца к сердцу строя мост Великой дружбы нашей. Н. Тихонов – именно один из строителей этого моста «великой дружбы» от «сердца к сердцу». А первая и единственная книга детских стихов Николая Тихонова «Зоосад в Цхнети» все-таки была издана. Она вышла в свет в издательстве «Мерани» в 1989 году. Поэт ее не увидел. Он скончался 8 февраля 1979 года в Москве. Сегодня смысл и радость жизни Наны Бжалава, как и всегда, составляет семья, ближний круг. Дочь Нана, внуки Нино и Сандро – дети сына Дато, невестка Лика. Пять лет назад Дато трагически ушел из жизни. Недавно не стало Валерия Стражевского... «Вы не удивляетесь, что я еще живу?» - с горечью спрашивает Нана Аполлоновна. Нет, не удивляюсь. «Бжа» в переводе означает «солнце», а «бжала» - «светлый, солнечный». Соответственно, все, кто носит фамилию Бжалава, - дети солнца. А в то, что солнце может погаснуть или исчезнуть, верится с трудом. Да продлится этот свет... Нина ЗАРДАЛИШВИЛИ Тогда "Программы скачать русские"я лишаю Хойтл-мэтти сана "Клевые мини игры гонки"вождя семинолов. Он успокоил мою тревогу, и "Скачать песню птица счастья завтрашнего дня"я крепко уснул. Никак "Скачать новую игру на пк"нет, господин фельдкурат,-ответил "Скачать демо версию антивируса доктор веб"Швейк. После этих философских размышлений фельдкурат умолк. | |||||||
|
|||||||
