| HOMO CANTOR |
 С уходом Нодара Андгуладзе над Тбилиси опустился занавес «золотой эпохи» теноров XX века. Искусству этого певца рукоплескали Грузия и Россия, Германия и Италия, Канада и многие другие страны... Ветвь Андгуладзе прославлена почти вековым служением вокальному искусству. Отец, Давид Андгуладзе, вписал свое имя в историю мирового искусства не только как выдающийся тенор, но и как замечательный педагог, один из основателей грузинской вокальной школы, чей талант огранил и взлелеял легендарный профессор Евгений Вронский. Мать, Варвара Мамамтавришвили, выступавшая под псевдонимом Мравали – лучшая Этери своего времени, по признанию самого автора оперы «Абесалом и Этери» Захария Палиашвили. Роман Давида и Варвары начался в 1926 году, когда Сандро Ахметели изумил мир своей знаменитой постановкой оперы Р.Леонкавалло «Паяцы», на сцене оперной студии Тбилисской консерватории. Андгуладзе и Мравали исполняли заглавные партии Канио и Недды, но, в отличие от печального финала сценического действа, в жизни их роман завершился браком. И 13 декабря 1927 года у них родился сын Нодар. Семья жила тогда на Мтацминда. Определить круг ее общения можно было бы одним словом – небожители. И среди этих небожителей музыкального, литературного, художественного, артистического мира Старого Тбилиси, прошли детские годы Нодара. Нельзя и вообразить более удобный «трамплин» для старта в большое искусство. Тем более что музыкальные и художественные способности Нодара Андгуладзе проявились очень рано, и тут же за одаренного ребенка «взялись»: по части вокала – Евгений Вронский, фортепиано – Евгения Чернявская, живописи – Серго Кобуладзе. Но судьба совершает невообразимый поворот. Окончив школу, Нодар отказывается от столь заманчивого и хорошо подготовленного пути к покорению оперной сцены и поступает на филологический факультет ТГУ. Получает специальность филолога-кавказоведа и защищает кандидатскую диссертацию под руководством академика Арнольда Чикобава. В 1950-е годы ведет в университете на русском языке курсы «Введение в сравнительно-историческую грамматику иберийско-кавказских языков», «Общее языкознание» и «Грузинский язык» для студентов из автономных республик Северного Кавказа. Казалось бы, все разложено по полочкам: филология – профессия, музыка – хобби. Нодар выступает в концертах студенческой художественной самодеятельности, ездит с университетским симфоническим оркестром на гастроли в Москву и Киев, где имеет ошеломительный успех. Но о карьере оперного профессионала и не помышляет. Хотя восхищенные киевляне предлагают молодому кандидату филологических наук стать солистом оперного театра столицы Украины, причем на ведущие теноровые партии. А по возвращении из Киева директор Тбилисского оперного театра Дмитрий Мчедлидзе и главный дирижер Одиссей Димитриади зачисляют Нодара Андгуладзе стажером. И тут судьба совершает еще один нежданный-негаданный вираж. «Выступая одним злополучным вечером, в партии Абесалома, отец опаздывал на сцену – прозевали дать ему положенный сигнал. Отец побежал, наткнулся на какие-то копья, упал и сломал шейку бедра. Хирурги очень плохо повели лечение, и он чуть не погиб. Я похитил отца из больницы – буквально выкрал хирургические ножницы, разрезал гипс и увез его домой, что привело к долгому скандалу со всей тбилисской хирургической элитой. Но время было упущено, и восстановить двигательные функции отцу удалось лишь частично, потом он пел только в концертах, выходил на сцену, опираясь на палку. А ведь ему было всего 58 лет, и петь он мог еще долго. Вот тогда я решил занять его место на оперной сцене. Но я имел обязательства перед университетом и продолжал преподавать еще три года, будучи уже зачисленным в оперный театр… пожарным. Штатных единиц не было, а потребность в моих услугах была», - рассказывал Нодар Давидович автору этих строк незадолго до своего 80-летия. Рождение профессионального оперного певца Нодара Андгуладзе состоялось в Тбилиси, в сезоне 1956-1957 годов (партии Хозе в «Кармен» Ж.Бизе и Каварадосси в «Тоске» Д.Пуччини). В это же время он удостаивается звания лауреата всесоюзных и международных фестивалей, вместе с еще одним «золотым голосом» Грузии – Зурабом Анджапаридзе. В марте 1958 года Андгуладзе участвует во второй Декаде грузинского искусства в Москве и на ее заключительном концерте предстает перед публикой с арией Туридду из «Сельской чести» Масканьи. Этот образ он считал самым близким из воплощенных на сцене. Начинаются гастроли по России и за рубежом. 14 апреля 1960 года – дебют Н.Андгуладзе в Большом театре, также в партии Хозе. Работает он и над камерным репертуаром (Чайковский, Рахманинов, Гречанинов, Балакирев, Свиридов, Рихард Штраус, Шуман, Шуберт, Лист, Брамс...). «После успеха в партии Хозе начались выезды за границу, и стало невозможным совмещать сценическую деятельность с преподавательской. Арнольд Чикобава был жестким человеком, но к моему решению отнесся с пониманием, сказал, что ничего не противопоставишь зову крови, - вспоминал певец. - Я был в составе первой группы молодых советских певцов, на два года направленных на стажировку в знаменитый миланский театр «Ла Скала». В Москве, когда его труппа давала спектакли в Большом, я познакомился и впоследствии подружился с Джанни Раймонди, чье имя гремело на мировой оперной сцене. Мы с ним и сейчас обмениваемся приветами через знакомых. А с другой представительницей плеяды великих – болгаркой Раиной Кабаиванска, певшей на панихиде Лучано Паваротти, - я переписываюсь до сих пор. Она – тоже из числа первых стажеров. Мне сразу же очень понравилась школа Раймонди, и я попросил руководство «Ла Скала» назначить его педагога нашим тенорам. Этим педагогом оказался прекрасный тенор Дженнаро Барра-Каррачоло. Будучи князем, он не имел права выходить на сцену под своей фамилией и взял сценический псевдоним Барра. Между прочим, поначалу он принял за тенора Муслима Магомаева, приехавшего позже на стажировку. И такое бывает с великими знатоками. И Барра, и его педагог, прима-тенор неаполитанской школы де Лючия сразу поняли, что мне знакомы кое-какие навыки итальянской школы вокала – как-никак, со мной занимался отец. Я с детства понимал по-итальянски, а в то время уже и довольно бегло говорил, и было лестно услышать от артистического директора Сицилиани: «Этот грузин кое в чем разбирается». И он был приятно удивлен, когда я довольно витиевато поблагодарил его на итальянском». Следует отметить, что Андгуладзе был внутренне готов к поездке в Милан – Мекку вокального искусства. Вся его предыдущая творческая активность была нацелена именно на такое стечение обстоятельств. Молодой вокалист уже имел поэтапную, последовательную подготовку, особенно в области певческого дыхания, которому Давид Андгуладзе придавал решающее значение на всех этапах профессионального становления. Овладел он и доведенным до совершенства его отцом приемом «прикрытия» переходных нот - тончайший способ, о котором маэстро Дженнаро Барра, прослушав певца, отозвался: «Для освоения такого прикрытия в Италии потребовалось бы не менее 7-8 лет». Помимо плодотворного исполнительского и технического опыта, Н.Андгуладзе досконально изучил физиологию и акустику вокала. И все же требовалось проверить и обновить их, на практике ознакомившись в Италии с состоянием всех этих проблем и непосредственно общаясь с мастерами belcanto. Андгуладзе выработал концепцию общей теории вокального искусства, которая предстает как уровневая структура, построенная по иерархическому принципу: высший уровень – эстетический, затем – технический, составляющие собственно творчески-практическую сторону искусства, и подчиненные им обоим психологический и акустико-физиологический уровни. Подтверждением успешного решения поставленной задачи можно считать высказывание великого современного испанского тенора Альфредo Крауса, который, прослушав одного из самых успешных учеников Н.Андгуладзе – Нугзара Гамгебели сначала в записи, а затем при встрече, сказал: «Перенести Италию на Кавказ в географическом смысле невозможно, но итальянское бельканто, как певческая школа, очевидно, переместилось в Грузию». Но вернемся в квартиру Нодара Давидовича в знаменитой артистической 11-этажке на площади Героев, под которой ныне пролегла гигантская анаконда эстакады. - А как складывались ваши отношения с другими кумирами оперной публики? Марио дель Монако, например. - С Марио мы подолгу гуляли по Милану. Скажу вам, что он, обладатель такого громадного звука, настолько бережно относился к своему голосу, что в обычной жизни разговаривал почти шепотом. Близко дружил я с прославленным басом Николаем Гяуровым, вечным достойным соперником Бориса Христова. Я открыл Гяурову вкус грузинского тклапи. И всякий раз, когда я привозил ему это лакомство, он радовался как ребенок. - И все-таки, не Италия, а Германия стала главной зарубежной сценической ареной в вашей жизни. - Я благодарен судьбе за то, что в 1968 году она свела меня с создателем театра «Комише опер» в Берлине, величайшим после Станиславского оперным режиссером Вальтером Фельзенштейном, который для нас с Цисаной Татишвили поставил «Аиду», спектакль, имевший грандиозный успех. В телеграмме, посланной в Министерство культуры СССР, Фельзенштейн отмечал, что Н.Андгуладзе – такого класса драматический тенор, которого он не слышал в течение последних двадцати лет в Европе. В дальнейшем их взаимоотношения переросли в искреннюю дружбу, о чем свидетельствует посвящение Фельзенштейна на фотографии, подаренной Нодару: «Моему другу Нодару Андгуладзе, дружбы с которым я хотел бы быть достойным. В.Фельзенштейн. 1968 г.» Деятельность Н.Андгуладзе как певца отмечена наградами и званиями, среди которых сам он, кроме премии З.Палиашвили, особо отличает золотую медаль и звание лауреата Фонда Ирины Константиновны Архиповой, в дипломе которого указано: «За развитие вокального искусства и педагогики в Грузии и России». А за исполнение сольной программы из произведений Чайковского он в 2000 году был удостоен Государственной премии Грузии. - Наш разговор будет неполным, если мы упустим из виду вашу более чем успешную преподавательскую деятельность. - Лиза Мартиросян сейчас блистает на лучших оперных сценах Европы в партиях опер Моцарта, Россини, Верди… Нугзар Гамгебели, взявший первый приз на конкурсе имени Ф. Виньяса в Барселоне еще в 1990 году, давно утвердился в Испании и тоже котируется весьма высоко. «Медовый» баритон Ладо Атанели покорил мир по обе стороны океана. Нодара Андгуладзе без сомнения можно назвать самым интеллектуальным вокалистом в истории оперного искусства. Талант артиста и исследователя гармонично слились в этом человеке. Доказательство тому – не только языковедческие труды, среди которых особо выделяется монография «К вопросу об историческом взаимоотношении классного и личного спряжения в иберийско-кавказских языках». Результаты своих творческих, артистических, исполнительских и педагогических поисков он подытожил в книге «Homo cantor» («Человек поющий»), изданной в Тбилиси и Москве. В аннотации к ней говорится: «Книга состоит из двух частей. В первой подробно рассмотрены вопросы теории и практики вокального искусства. Серьезная философско-гуманитарная подготовка автора позволяет ему вести разговор на высоком теоретическом уровне и одновременно касаться чисто практических вопросов, имеющих большое значение для становления любого певца как профессионала и художественной личности. Особое внимание уделено итальянской вокальной школе. Во второй части книги приведены статьи Н.Андгуладзе, посвященные отдельным спектаклям и мастерам вокала... В них читатель также найдет много интересного о важных вопросах культуры». Эта книга обрела международную популярность, за нее Нодару Давидовичу присуждена степень почетного доктора наук – doctor honoris causa. У книги высокий интернет-рейтинг, как «самой популярной книги по вокальному искусству». «Поскольку мы коснулись и грузинских певцов, нельзя обойти молчанием тот факт, что мое поколение достигло определенных результатов в смысле гармонического синтеза профессионализма и природного дарования, красоты голоса и певческой техники. Этому, разумеется, способствовало множество объективных факторов нашей жизни, что и проявилось в значительных успехах, пришедших с первыми международными конкурсами и фестивалями, гастрольными турне, в которых участвовали Медея Амиранашвили, Ламара Чкония, Цисана Татишвили, Зураб Анджапаридзе и я. Доказательством всемирного признания грузинской вокальной школы является деятельность Маквалы Касрашвили, Зураба Соткилава, Пааты Бурчуладзе на мировых оперных сценах. Истоки этого успеха надо искать в стремлении к вышеупомянутой гармоничности», - отметил маэстро в одном из интервью последних лет. Учредитель, председатель и член жюри многих самых престижных музыкальных конкурсов и смотров; организатор научных и творческих контактов Тбилисской консерватории с зарубежными консерваториями; оппонент и руководитель десятков кандидатских и докторских диссертаций по вокалу; один из основателей традиции передач о вокальном искусстве на грузинском телевидении и радио; основатель «Фонда вокальной культуры имени Д. Андгуладзе» - таков неполный перечень вклада Нодара Давидовича (помимо собственного творчества) в грузинское и мировое вокальное искусство и науку о певческом мастерстве. 2 ноября 2009 года перед Тбилисским театром оперы и балета имени Захария Палиашвили открыли звезду Нодара Андгуладзе. 2 февраля 2013 года один из выдающихся теноров грузинской и мировой оперной сцены XX века был упокоен в Дидубийском Пантеоне писателей и общественных деятелей. Владимир САРИШВИЛИ | |||||||
|
|||||||
