Перед началом видеомоста Москва – Тбилиси, организованного в Тбилисском международном пресс-центре РИА Новости в честь 170-летия Тбилисского государственного академического русского драматического театра им. А.С. Грибоедова, мы разговорились с исполнительным директором Театральной компании «STEPS» (Нью-Йорк) Ириной Степновой. По окончании видеомоста к нашей беседе присоединился ее супруг, бывший артист Грибоедовского театра Вячеслав (Слава) Степнов.
– Я занимаюсь административной деятельностью, – рассказала Ирина Степнова. – Но не надо думать, что это – работа скучная, конторская. Наш театр существует за счет подписчиков, и контакты с ними, привлечение новых заинтересованных лиц – чрезвычайно увлекательное занятие, даже азартное.
– Просветите нас – какова идейная линия вашего театра, его репертуарная политика.
– Репертуарную политику определяет Вячеслав Юрьевич Степнов, основатель и руководитель нашей Театральной компании, вступившей в жизнь в 1997 году. Своеобразие театра «STEPS» – в его мультикультурной концепции. Спектакли играются на английском, русском и испанском языках. Город Нью-Йорк – многоликий, разноязычный, мы лишь пытаемся это многообразие города впитать в себя. Не скрою, такой режим работы привлекает и большее количество зрителей. Мир по ту сторону океана и по эту – совершенно различный. Но не верьте, что США – страна эгоистов, не знающих благотворительности и не протягивающих руку помощи. Все с точностью до наоборот. И не только помогают, но и не дают возможности оставаться наедине с серьезными проблемами.
Как и многие нью-йоркские театры, мы не имеем стационарного помещения, арендуем залы, постоянной труппы у нас нет – артисты приглашаются от проекта к проекту. Реальной помощи мы можем ждать только от своих зрителей и специальных фондов. Участие государства в жизни театра минимальное. В Америке нет государственных театров – все театры частные.
Наш «STEPS» в последние годы участвовал в весьма резонансных международных театральных фестивалях: «Chekhov Now» (Нью-Йорк) – со спектаклем «Убить Шарлотту» по мотивам пьесы А.П. Чехова «Иванов». Яркое впечатление оставил фестиваль «Киев травневый», где мы дважды представили спектакли «Это не то, что вам кажется» по произведениям Хулио Кортасара и «Оскар и розовая дама» Эрика Шмитта. У нас собралась серьезная коллекция печатных откликов авторитетных театральных критиков. Так что творческий стимул не ослабевает...
После завершения видеомоста к нашей беседе присоединился Вячеслав Юрьевич, которого мне представляет Ирина. А вот как раз в представлении Слава Степнов, как его называли все тбилисские театралы, не нуждается. Потому что я помню его, особенно в одной из самых удачных ролей – Прова в «Гнезде глухаря» В.Розова...
– Школьники, помните, Слава, каждый день ходили на спектакли, юные театралы. Где сейчас такое увидишь?
– И деревья тогда были больше, и дома красивее, и солнце ярче, и люди моложе... Так старики говорят, не без доли самоиронии. Сложно сравнивать сценическую атмосферу, настрой зрительного зала – тогда и сегодня. Но одно бесспорно: Грибоедовский театр занимал особое место среди других русских театров СССР – он отличался значительно меньшей заидеологизированностью, впрочем, как и все грузинское искусство...
Вот вы вспоминали роль Прова. А для меня она была одним из событий, повлиявших на всю дальнейшую мою творческую жизнь – настолько глубоко я проникся розовскими текстами и буквально пребывал в эйфории во время работы с такими замечательными артистами, как Михаил Иоффе, Борис Казинец, Джемал Сихарулидзе... Роль Прова меня изменила, я стал чуть мудрее, профессиональнее.
Хороший спектакль начинается с отношения и помощи друг другу. Вот уже четверть века занимаясь режиссурой, я не устаю повторять актерам эту фразу. Под этими понятиями я имею в виду степень погруженности, сопричастности.
– Командный дух...
– Совершенно верно. Например, в этом смысле, в работе над спектаклем «Гнездо глухаря», объединяющим началом был для нас в те, уже далекие годы, Михаил Иоффе и режиссер Гурам Черкезишвили.
– А есть в театрах США такие понятия как актерская взаимоподдержка, взаимовыручка, солидарность?
– Русская театральная школа более ориентирована на общность, на то, что вы назвали командным духом. Американцы гораздо более «отдельные» личности. Удачный спектакль – обычно залог установления приятельских, если не дружеских отношений в труппе русского театра. Для американцев создать резонансный общий спектакль – еще не означает подружиться.
Артисты русских театров по сравнению с ними могут быть ленивы и недисциплинированы, но настроены на общность, на статус игрока команды, колхозника, но не сельского, а духовного, творческого хозяйства (смеется).
– Хороший зарубежный русский театр – что это для вас?
– Уже 20 лет занимаясь театром за рубежом, причем на разных языках (английском, русском, испанском), работая на разных континентах, могу сказать, что для меня хороший театр – это добрый, умный и выразительный театр. И не важно, на каком языке он звучит...
– Есть более конкретная информация – ваши постановки имели успех в зрительской среде США, Латинской Америки, Восточной Европы, Новой Зеландии и России. Расскажите о наиболее ярких впечатлениях от этого «мирового турне»...
– Театр – это люди. Все мои впечатления от спектаклей, которые я ставил в разных странах, в первую очередь связаны с людьми. Например, в Новой Зеландии – это мощный актер английской театральной школы Фил Даркинс, он сыграл Барона в моей постановке «Маленькие трагедии» Пушкина. Встреча с ним произвела на меня сильное впечатление. Если вспоминать мою первую постановку за рубежом «Каина» Байрона в Лиме, в Перу, то я должен, прежде всего, рассказать о замечательном художнике-грузине Ута Бекая...
К английской и перуанской – испанской версиям байроновского «Каина» декорации и костюмы делал Ута. Эмигрант, выпускник Академии Художеств в Тбилиси, Ута называл себя учеником Параджанова, в чем можно было не сомневаться, – фантазии его не было предела. Он мог из лоскутов материи, бумаги, веточек, и засохших цветов делать потрясающие коллажи, а иногда даже целые декорации и костюмы.
Ремарки Байрона в пьесе «Каин» очень лаконичны и обозначают место действия, давая простор для фантазии: «Местность близ рая. – Восход солнца», или «Бездна пространства», «Царство смерти»...
Ута справедливо заявил, что не знает, как выглядит рай или ад – он не будет иллюстрировать ремарки автора, а придумает свое. Ута принес эскизы: его «местность близ рая» была буйством красок «восточного колора» и бесчинством разных геометрических плоскостей, центром которых была светящаяся «дыра-глаз». Это было так похоже на тбилисский базар... Надо сказать, что его декорации и костюмы произвели настоящий фурор в Лиме. Поэтому, видите, как ни странно, мой первый успех, как вы говорите, в «международном турне», я должен разделить с художником родом из Грузии – Ута Бекая...
– Вас представляют как режиссера, драматурга, педагога... Поделитесь кратко концепциями во всех трех ипостасях... Очевидно, они отображены в ваших статьях и эссе по актерскому мастерству и теории театра...
– В жизни мне очень повезло. Я «родился в провинции, у моря». Рос сначала в одной стране, работал, учился в другой, сейчас живу в третьей... Ничего, кроме пользы это не принесло, но все, что я делаю в театре – ставлю спектакли, преподаю или пишу пьесы, конечно, имеет прямое отношение к русской культуре... По-другому быть не может.
Сейчас, например, живя в Нью-Йорке, я свой день начинаю с российских новостей в интернете. Занимаясь мировым театром, читаю книги русских режиссеров и критиков. Пытаясь говорить на разных языках, думаю по-русски. Во мне, в моей работе, в моих мыслях естественным образом совмещаются как бы несколько материй... Этот симбиоз – размывает во мне все «пограничные линии» и напрямую связывает меня с миром...
В профессии, разумеется, я пытаюсь соблюдать тот же принцип: осваивая новое, не забываю о прежнем.
– Вы – автор четырех пьес. Какая проблематика вас привлекает прежде всего, что и как нуждается в вашем авторском художественном воплощении?
– Ничего интереснее отдельно взятого человека – нет... Могу сказать, я в восторге от праздника, который устроила Грузия к 170-летию театра имени Грибоедова, удивлен размахом и количеством участников Конгресса русских театров за рубежом, но более всего я эмоционально потрясен своей встречей с простыми тбилисцами: моими близкими, живущими здесь, продавцами на базарах, таксистами, которые меня возили по городу и рассказывали о своей жизни, с духанщиками, к которым я заходил в Нахаловке выпить стаканчик-другой чудесного грузинского вина и где мы вспоминали, какой был Тбилиси тридцать лет тому назад... Встреча с простыми горожанами, поверьте, хороший материал на пару пьес... Одним словом, всегда стараюсь писать не столько о проблемах, сколько о судьбах людей...
В Нью-Йорке вот уже третий сезон у нас в репертуаре спектакль по моей пьесе «Спросите Иосифа», написанной в соавторстве с Романом Фрейдом. Это пьеса, в которой сцены чеховской «Чайки» неожиданно соединились с эпизодами жизни Нобелевского лауреата, поэта Иосифа Бродского. Нам было необычайно интересно приоткрыть тайну человеческой гениальности, поразмышлять о судьбе незаурядного человека. Жизнь Бродского – не простой роман. Художник, его любовь, адюльтер, скандалы вокруг него, тайный сыск, смерть – предмет нашего исследования и повороты сюжета этой драмы...
– Критики называют ваш театральный стиль «неожиданным и подробно кинематографичным», пишут о вас как о художнике, чьи поиски форм и выразительности всегда удивляют. Так ли это, какие будут возражения?
– Мне сложно оценивать свои работы... Я человек не слишком положительный – сплошное несовершенство. Скажу по секрету, мои спектакли – это всегда преодоление собственных страхов, грехов и стереотипов. Но это спектакли, как мне кажется, всегда без ложного пафоса и приправлены иронией.
Критики – это люди, творящие мифы. Многие из них свою собственную рефлексию и свои симпатии выдают за художественные реалии. Например, некоторые российские критики часто почти с трагическими интонациями, сетуют, что в Америке с театром сплошное бедствие – он здесь больше числится «по ведомству зажигательной полусамодеятельности». Они сокрушаются, что американский театр «растет как сорняк – его много, но толку от него мало». Они отчасти правы, но забывают, что «сорняк» растение сильное, и если уж прорастет, его трудно выкорчевывать...
Конечно, легче жить, когда все организовано государством. Кто спорит: всегда выгоднее быть талантливым за чужой счет, чем доказывать свою пригодность за свои же деньги.
Критики утверждают, что в Америке есть искусство сцены как «развлечение», где делаются более или менее успешные спектакли и есть маргинальный театр бедных энтузиастов, театр жалкий, наскребающий деньги по сусекам, занимающийся своим искусством «на коврике», в костюмах из подбора. Их приговор категоричен: хороший театр существует только там, где у него есть государственная поддержка. В Америке, мол, такого нет, поэтому интересного театра тут тоже почти нет. Самые «продвинутые» из критиков заявляют, что по этой причине в Америке практически отсутствует идея театра как личного художественного высказывания... Но это – совсем не так. Это – миф, который сочинили критики... Хороший театр существует везде, где есть талантливые люди, которым есть что сказать...
– В репертуаре вашей Театральной компании – Чехов, Шекспир, Пиранделло, Байрон, Пушкин, Кортасар, Вампилов, Зингер и многие другие. Чем обусловлен этот выбор; кого из популярных на мировых сценах имен драматургов не встретишь в афишах вашего театра и почему?
– Мы вынуждены работать в сложном алгоритме – наша мотивация подвижна, и она во многом зависит не только от нас. Есть еще одно обстоятельство: мы больше ставим мировую классику, потому как ментально современная американская драматургия, например, не всегда созвучна с моими личными пристрастиями. Одним словом, выбор предопределен: интересом, грантами, здоровьем, погодой, людьми, конфликтами, деньгами... Кроме этого, есть одно важное условие: пьеса – это диалог, и он должен быть содержательным – это главное...
– И, наконец, расскажите о вашей деятельности в качестве гостя-профессора «Британико-Институт» в столице Перу Лиме и Академии театрального искусства в  столице  Новой Зеландии Веллингтоне...
– Театральное образование в англоязычном и испаноязычном мире существует по законам «рынка услуг». Почти все университеты имеют наряду с другими факультетами и театральный, где каждый может запросто, за свои деньги, получить степень в «театральном искусстве». Если человек захочет продолжить свое образование и всерьез попытается овладеть профессией, он должен двигаться дальше – для этого есть специальные программы и частные профессиональные школы.
В Лиме, при «Британико-Институте» существует система театральных Workshop, которые несколько раз в год проводят опытные и известные режиссеры из разных стран. Эта система похожа на нам известные «Высшие курсы повышения квалификации». Такая же система работает и при Академии театрального искусства, в Новой Зеландии, в Веллингтоне. Это частные школы с достаточно высокими ценами за обучение. Там обретение актерской профессии – это акт собственной инициативы и очень дорогое удовольствие.
Мои усилия в педагогической практике направлены на то, чтобы воспитать универсального актера, который может думать и действовать на сцене. Поверьте, добиться этого очень сложно.
К сожалению, сейчас в театральной педагогике много шаманства и мошенничества. В Нью-Йорке, например, одни театральные педагоги «клянутся» именем Станиславского, другие поклоняются Михаилу Чехову, третьи декларируют какие-то новые, революционные методы. Но это ничего не значит. На пальцах одной руки можно пересчитать места в Америке, где действительно учат актерскому мастерству... Всякое настоящее преподавательское дело – это всегда эксклюзив – из рук в руки. Просто некоторые это делают талантливо и добросовестно, другие – нет.


Владимир САРИШВИЛИ