В предыдущем, двенадцатом номере «Русского клуба», следя за необычной судьбой тбилисца Александра Прокофьева-Северского, ставшего выдающимся создателем самолетов и одним из самых известных в США людей своего времени, читатель мельком встретился с его земляком, главным инженером авиакомпании. Не запомнить фамилию этого человека было нельзя, она «говорящая» – Картвели. Даже тот, кто не часто слышит грузинскую речь, знает: это слово означает «грузин». Родившийся в столице Грузии Александр Картвелишвили сократил свою фамилию, чтоб ее было легче произносить в далеких от Южного Кавказа странах, где он вошел в историю мировой авиации. Прошел путь от пилота-испытателя до одного из пионеров американской авиации, строившего легендарные самолеты. В их названиях, хорошо знакомых нескольким поколениям летчиков, было объединяющее слово «тандер» («гром») – «Тандерболт» («Удар молнии»), «Тандерджет» («Громовая струя»), «Тандерчиф» («Главный гром»)... А еще «отец» четырнадцати боевых крылатых машин входил в атомную комиссию США и работал в секретных проектах НАСА (Национального агентства по воздухоплаванию и исследованию космического пространства)...
За четыре года до конца позапрошлого века, в доме номер 21 на Гановской улице в Тифлисе (ныне тбилисская улица Галактиона Табидзе), у юриста Михаила Картвелишвили появляется на свет долгожданный сын – круглолицый черноглазый крепыш, которого называют Александром. Его самое главное качество в детстве – любопытство. Именно оно через годы приведет его в авиацию. Семья известного всей Грузии мирового судьи живет в достатке, у мальчика и его старшей сестры разностороннее, глубокое образование. А в год, когда Александр с отличием оканчивает гимназию, гремят залпы Первой мировой войны. Ускоренный курс обучения в Тифлисском Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича военном училище, офицерские погоны, отправка на фронт, в артиллерийский полк…
Там-то он впервые видит аэроплан. Зенитки его полка сбивают немецкий самолет, и Александр одним из первых оказывается возле обломков. Рассматривает то, что осталось от летающей машины, вспоминает, какой видел ее в бинокль перед падением и задумывается о том, как такие аппараты способны изменить ход боевых действий. Вспыхнувший интерес к авиации подогревают знакомства, заведенные на оказавшемся по соседству аэродроме. Он слушает рассказы о конструкциях и боевых возможностях аэропланов, ищет информацию о них в газетах и журналах. Этот интерес не пропадает и когда он возвращается в родной дом. А куда деваться? Октябрьский переворот, Брестский мир, российской армии фактически больше нет.
И тут судьба улыбается ему: правительство Грузинской Демократической Республики отправляет молодых офицеров учиться авиационном делу. И не куда-нибудь, а во Францию! Именно эта страна – мировой лидер в самой молодой, перспективной, стремительно развивающейся военной отрасли – авиастроении. Чего стоят только имена конструкторов – Анри Фарман, Луи Блерио, Габриэль Вуазенн, названия самолетов – «Ньюпор», «Моран-Солнье», «Антуанетт», «СПАД»… Даже Германия, противник Франции, заполучив трофейный Ньюпор, стала выпускать его под названием «SSW D1». За годы Первой мировой войны французы изготовляют свыше 68 тысяч боевых самолетов, Парижские авиационные выставки порождают воздушный цирк…
В общем Александру со товарищи везет – во Франции работают лучшие знатоки авиационного дела, парижская Высшая Национальная школа инженеров и авиаконструкторов, в которую поступают бывшие офицеры российской армии – лучшая в мире по подготовке специалистов самолетостроения. У нее – и ангар с самолетами со всего мира, и учебно-производственный комплекс. Будущих конструкторов здесь не только обучают теориям аэродинамики и полета, устойчивости и управляемости самолета, но и знакомят с последними достижениями в металлургии, технологиями обработки деталей. И, конечно же, особое внимание черчению. Боевой офицер Картвелишвили неожиданно для себя обнаруживает, что ему нравится корпеть над листами ватмана, вычерчивая детали, которым суждено превратится в летающую машину, одновременно и мощную, и изящную.
Первоначальные трудности с французским языком преодолеваются, высшая математика кажется нудной, начертательная геометрия приводит в восторг. А сопромат – грозу студентов всех времен и стран – он чуть не «заваливает». Причина, вполне естественная для двадцатитрехлетнего человека в Париже – «шерше ля фам». У Александра бурный роман с официанткой Илоной Морз. Она работает в ресторанчике, где обедают будущие авиаинженеры, и там же, через некоторое время, она находит замену впервые влюбившемуся грузину. Красавец-пианист посвящает ей свою новую мелодию, а Картвелишвили получает отставку. Пережить поражение на любовном фронте помогает… ангар с различными моделями самолетов, в котором можно приобщиться к тайнам авиастроения. После занятий там Александра уже ничто не отвлекает от основной цели – создания летательных аппаратов.
Для дипломной работы Картвелишвили выбирает проект дальнего четырехмоторного пассажирского самолета. Он уже представляет себе, как эта машина летит из Парижа в Тбилиси, прославив родину своего создателя. Но с родины, уже оказавшейся под большевиками, приходят печальные известия о красном терроре. Да и в Париже полно грузин-беженцев. И Александр принимает решение не возвращаться на берега Куры, с которыми расстался в 1919-м. Жизнь показала, что он не сделает этого никогда…
На защите его дипломного проекта многолюдно, задается множество вопросов. Еще бы, предлагаемое бывшим артиллерийским офицером из Тбилиси – прорыв в авиастроении того времени: самолет с четырьмя моторами должен перелететь океан. Первые такие лайнеры появятся только через двадцать лет, а тут молодой человек, говорящий по-французски с грузинским акцентом, предлагает замечательные конструкторские решения! В итоге – диплом инженера-механика по авиастроению. Так рождается конструктор Александр Картвелишвили. В различных компаниях он участвует в проектировании одноместных самолетов, способных установить мировой рекорд скорости, создает проект скоростного пассажирского самолета. Летает и сам, но после аварии перестает садиться за штурвал. И все время думает о машине, которая сможет совершить беспосадочный перелет Париж-Нью-Йорк.
Эта идея увлекает и двух его коллег, в итоге совместной работы на бумаге рождается гигант весом в пятьдесят тонн, для которого требуются семь моторов. Но многие предлагаемые решения настолько хороши, и демонстрационная модель столь привлекательна, что проектом заинтересовался прилетевший в Париж американский миллионер Чарльз Левин. Он обещает дать деньги и в 1927-м приглашает всех троих в Нью-Йорк. Там бизнесмен предлагает не замахиваться сразу на трансокеанский лайнер, а для начала создать его небольшой одномоторный прототип, способный пролететь восемь с половиной тысяч километров.
Работа идет три года, и в ней участвует уже гражданин США Картвели. Новый трехместный самолет должен летать на больших высотах, но во время демонстрации ему не удается даже оторваться от земли – мощности единственного двигателя не хватает. Разочарованный миллионер отказывается от дальнейшего финансирования, конструкторы, как говорится, разбредаются кто куда. Александру удается устроиться рядовым инженером в «Фоккер Амеркэн компани» – американский филиал знаменитой немецкой фирмы «Фоккер», которая перебралась в Голландию, так как после Первой мировой войны Германии запретили размещать на своей территории авиастроительные предприятия.
Судьбоносным для Александра Михайловича становится 1931 год – он приходит в компанию «Северский Эйркрафт Корпорейшн», в которой президент, главный конструктор и летчик-испытатель – майор де Северский. Он не только тезка, но и тоже родился в Тифлисе. И вскоре, в тридцать пять лет, Картвели становится главным инженером его компании. А после того, как рядом с ними начинает работать новый заместитель главного конструктора Майкл Грегор, можно сказать, что в «Северский Эйркрафт Корпорейшн» образуется маленькая грузинская диаспора. Ведь Грегор – тоже сокращение от фамилии Григорашвили, а Майкл – английский вариант имени Михаил. Так что просто нельзя не приглядеться к этому человеку.
Михаил Григорашвили родился в грузинской семье в Дербенте, рос и учился в Петербурге, и именно он помог отцу де Северского стать летчиком, продав ему самостоятельно модифицированный «Фарман». А сам де Северский, уже в Нью-Йорке, летал на самолете «Берд», купленном у создавшего его Грегора. Еще учась в Институте инженеров путей сообщения Императора Александра I, Михаил заинтересовался авиацией, был среди организаторов студенческого воздухоплавательного кружка, стал в нем редактором журнала «Аэромобиль». Он участвует в основании в 1908 году знаменитого ИВК – Императорского Всероссийского аэроклуба, первым в истории родного института защищает диплом на авиационную тему. На самом крупном в стране самолетостроительном заводе Щетинина он участвует в постройке первого российского серийного моноплана «Россия-Б», а затем уезжает в летную школу Пишофа во Франции.
Вернувшись в 1911-м с пилотским дипломом N577, а значит, войдя в число первых 580-ти летчиков в мире, Михаил становится инструктором аэроклуба, совершает показательные полеты в Прибалтике, Украине, Сибири. Во время Первой мировой войны он создает на фабрике «Мельцер» воздушные винты, и до конца войны у российской авиации нет недостатка в них. После Октябрьского переворота Григорашвили не может сотрудничать с большевиками, уезжает в Тифлис, работает инженером в Министерстве путей сообщения Грузии. А когда и туда приходят красные, эмигрирует в США. Сменив фамилию на более удобопроизносимый вариант, работает на ведущих авиапредприятиях, становится одним из учредителей компании «Бед Эйркрафт», многоцелевые коммерческие самолеты которой имеют большой спрос. Но «Великая депрессия» – экономический кризис, начавшийся в конце 1920-х – уничтожает его компанию, и он приходит к де Северскому. Забегая вперед, скажем, что через пару лет он вновь создаст собственную компанию, уедет в провинцию Онтарио и станет одним из основателей канадской авиационной промышленности. Вернувшись в США, он будет участвовать 1940-50-х годах в строительстве десантно-транспортных планеров и самолетов, на основе которых в США создали концепцию десантно-штурмовой авиации.
Картвели проработал у де Северского намного дольше Грегора – восемь лет, дорабатывал машины, вносил в них конструкторские изменения, сумел «заразить» шефа идеей о лайнере для регулярных полетов Европа-Америка. Но авиакомпания «Пан Америкен» отказывается финансировать разработанный им «суперклиппер» – катамаран с тремя фюзеляжами, способный без посадки перевозить через океан 120 пассажиров и 16 членов экипажа. Зато в 1933-м году «на ура» проходит выпуск амфибии, имеющей и поплавки, и колеса. Крыло машины, установившей мировой рекорд скорости, полностью разработал Картвели. А после ухода Грегора на него ложится вся конструкторская работа, он – ответственный за модернизацию всех самолетов компании.
Очередной успех – учебно-тренировочный самолет ВТ-8 для военных, на нем Картвели сумел установить мотор необходимой мощности. На основе этой машины два Александра начинают разрабатывать истребитель, и в итоге – крупный государственный заказ на машины под названием Р-35. Выиграв, конкурс на создание этих самолетов, де Северский и Картвели создают их улучшенные образцы. А работа по строительству гоночного самолета на основе такого истребителя завершается двумя первыми местами на престижнейших авиагонках «Бендикс Трофи». Совместно создаются и другие модели истребителей, для демонстрации одной из них де Северский в 1939-м отправляется в Европу. И в его отсутствие, в результате интриг военных, инвестиционного банка и совета директоров компании, испытывающей финансовые трудности, его смещают с поста президента. Отныне она называется «Рипаблик».
Но на кого опереться в руководстве переименованной компании? Конечно же, на того, кто уже долго и успешно работает в ней. И де Северский отмечает: «Теперь они сделали ставку на Александра Картвели… С военными у него хорошие отношения. Не то что у меня». Так сорокатрехлетний Картвели становится и главным конструктором, и вице-президентом компании. Акционеры и военные поддерживают это, и он поначалу оправдывает их надежды, тем более что в коллективе его очень любят. Один за другим из цехов «Рипаблик» выходят истребители, часть их пока основана на совместных с де Северским разработках, часть – сконструирована уже только Картвели. И пусть читатель извинит за перечисление названий и технических подробностей, но уж больно много этот человек сделал для авиации всего мира.
Начинается Вторая мировая война, и воздушные бои с немецкими «Мессершмидтами» вынуждают американское командование предъявить новые требования к истребителям. После встреч с генералами Александр Михайлович убеждается: для современной войны нужен дальний истребитель, не только скоростной, как спортивные машины, но и высотный, способный сопровождать стратегические бомбардировщики. Он появляется не сразу. Сначала Картвели выпускает самолеты Р-35 и Р-43 «Лансер», они поставляются не только американским летчикам в Европу, но и в Швецию, и в Китай. А затем рождается долгожданный тяжелый истребитель ХР-47, к цифрам в названии которого прибавляются буквы, в зависимости от модификации. Начальник отдела военных контрактов компании Харт Миллер предлагает дать ему имя «Тандерболт», и именно оно входит в историю Второй мировой войны.
С весны 1943-го «Тандерболты» успешно сражаются с немецкими и японскими самолетами, блестяще выполняют функции штурмовиков, бомбардировщиков и охотников за кораблями, надежно прикрывают «Летающие крепости». Большую их часть выпускает завод города Эвансвилль на юге штата Индиана, и туда приезжает сам президент США Франклин Делано Рузвельт, чтобы лично ознакомиться с производством и поблагодарить авиастроителей. Когда после войны этот завод закрывается, у въезда на его территорию устанавливается памятная доска, а больше десятка самолетов передаются школам и колледжам. Всего же за годы войны изготовлено 15.600 постоянно модернизируемых «Тандерболтов» – рекорд для военных машин, выпущенных в США.
Словом, дела у конструктора Картвели идут отлично. А что же в семейной жизни? Всего в десяти минутах езды от завода, в городке Хантингтон на берегу Атлантического океана, практически воссоздается атмосфера его родины. Ему удается вывезти из Тбилиси мать Елену, а что такое любящая грузинская мама-домохозяйка, объяснять не надо. Хелен, как зовут ее в Америке, полна сил, сына она родила в двадцать лет. И на севере Лонг-Айленда воцаряется уклад грузинской семьи – хозяйка дома закупает продукты, поддерживает уют, руководит садовником и, конечно же, готовит сыну любимые им с детства блюда. Она прожила до 1950 года, хоронить ее на нью-йоркском кладбище приходит много грузин.
А вот с женитьбой Картели затягивает до сорока трех лет – то ли сказался печальный опыт любви к парижанке Илоне, то ли попросту не хватает времени на поиски невесты. И тут на помощь приходит случай. Человек, с которым он собрался на бродвейский мюзикл, не смог прийти, и в зрительном зале рядом с Александром оказывается девушка, искавшая «лишний билетик». Выясняется, что русский язык – родной для прекрасной незнакомки, она – внучка эмигрантов из России. Учительницу старших классов зовут Джейн, у нее легкий характер, она очень интересный собеседник. Через несколько свиданий Картвели понимает: это женщина его жизни, да и ей становится ясно, что Александр – тот надежный мужчина, которого она ждала после окончания университета. Они играют практически настоящую грузинскую свадьбу, их дом, по грузинской традиции, всегда открыт для многочисленных друзей. Джейн осваивает грузинские рецепты блюд и дружит со свекровью. Она переходит работать в университет, дает частные уроки английского и русского, занимается переводами и даже выпускает отдельным изданием пушкинскую «Сказку о царе Салтане», переведенную ею на английский. Она на всю жизнь становится Александру самым близким человеком, и единственное, чего не знает о нем – подробности его секретной работы.
А главное в этой работе после войны – реактивный истребитель. Такие машины появились с 1943-го и в Германии, и в СССР, и в Англии, и в США. Ясно, что именно за ними будущее. В Америке уже принят на вооружение «Шутинг Стар» компании «Локхид», Советский Союз вовсю использует МИГ-15 в корейской войне. И, начав работу в 1944-м, Картвели создает свой второй «гром» – «Тандерджет» Р-84. Сначала эти машины прикрывают бомбардировщики «Суперкрепость» В-29, а меньше чем через месяц, в январе 1951 года, впервые сражаются с МИГами. Но затем командование запрещает им вступать в такие бои, доверив, кроме сопровождения «крепостей», бомбардировку наземных целей. И детища Картвели завершают корейскую войну триумфально. Из трех тысяч построенных «Тандерджетов» большинство еще многие годы используется воздушными силами Франции, Италии, Дании, Норвегии, Голландии, Турции, Греции, Португалии, Ирана, Таиланда и даже коммунистической Югославии. Причем во многих из этих стран самолеты Картвели становятся первыми реактивными истребителями.
Широко идут на экспорт и другие «громы», созданные на основе этого самолета. Истребителю-бомбардировщику «Тандерстрик» («Громовая полоса») первому из машин Картвели доверяют нести тактическую атомную бомбу весом до тонны. Он поставляется и в страны НАТО, и в Германию, воссоздавшую свои Люфтваффе, а Греция снимает его с вооружения лишь в 1991-м – через сорок лет после выпуска первого из этих самолетов. Сражается он и на стороне Израиля с египетскими самолетами в дни Суэцкого кризиса. Натовские союзники США вовсю эксплуатируют и разведчик «Тандерфлэш». Он привлекает пилотов автоматом пуска осветительных ракет для съемок в ночных условиях.
Очередной «гром» – «Тандерчиф» F-105B отличается во вьетнамской войне как штурмовик, уничтожающий с бреющего полета малые цели, незаметные с большой высоты. Эти самолеты получили у летчиков второе название – «Тад» («Громила»), потому что громили локаторы, пункты управления артиллерией, пусковые установки советских зенитных ракет. Они тоже долго остаются в строю – четверть века. А следующий знаменитый проект – штурмовик А-10 рождается в начале 1970-х, когда Александру Михайловичу перевалило за семьдесят пять (!). Разрабатывается он уже не в самостоятельной компании, потому что «Рипаблик» становится подразделением «Фэрчайлд Индастриз», которая скупила все ее акции. Но знаменитого авиастроителя не трогают – у него все те же конструкторское бюро и завод, а в работе – полная самостоятельность. На А-10 Картвели применяет технические новшества, придающие ему непривычный вид и давшие прозвище «бородавочник». И когда Александр и Джейн встречают 1973 год вместе с несколькими грузинскими семьями, один из тостов – за успех самолета А-10.
Через семнадцать дней тост сбывается: военные признают творение Картвели победителем очень строгого конкурса и лучшим штурмовиком в мире. Однако увидеть серийное производство своего последнего самолета Александру Михайловичу не дано, он уходит из жизни в 1974-м, за месяц до де Северского. А через десять дней после его кончины поступает заказ на выпуск первых серийных А-10… Этот самолет называют «Тандерболт II» – в честь легендарного истребителя-бомбардировщика Второй мировой войны. Первое же боевое применение новой машины на войне в Персидском заливе 1991 года доказывает: это – один из самых эффективных американских самолетов. Он проявляет удивительную «живучесть» и уничтожает свыше тысячи иракских танков – больше, чем все остальные воздушные машины. В том же году «Тандерболт II» участвует в военной операции НАТО на Балканах, в 2003-м – в операции «Свобода Ираку», еще через 10 лет применяется в небе Афганистана. Он и сейчас в строю – в 2015 году эти штурмовики размещают в Эстонии, и лишь теперь в различных странах их начали частично заменять другими самолетами
А ведь все эти «громы» – лишь часть конструкторской деятельности Картвели, так сказать, лежащая на поверхности. Намного меньше известно о ее секретной стороне. О разработке орбитального корабля «Аэроспейсплан» за десять лет до того, как появился знаменитый «Спейс шаттл», об участии в ядерном проекте США. А данные о том, что он делал для НАСА в качестве советника, до сих пор не выдают в архивах этого агентства.
Супруга погребла Александра Михайловича недалеко от его мамы, а когда не стало самой Джейн, ее положили в одну могилу с мужем…
Помните, как у Владимира Маяковского? «…Чтобы, умирая, воплотиться в пароходы, в строчки и в другие долгие дела.» На родине одного из самых успешных авиаконструкторов планеты имя Александра Картвелишвили носят Тбилисский авиационный завод и Батумский международный аэропорт, один из скверов столицы Грузии. И посвященная ему мемориальная доска установлена на доме, из которого двадцатитрехлетний бывший артиллерийский офицер навсегда вышел, чтобы начать путь к мировой славе.


Владимир Головин