Военные успехи молодой Грузинской Демократической Республики и принципиальные разногласия с ее руководством, первое появление в Европе грузинского мацони и девушка агента 007 Джеймса Бонда… Все это связано с именем генерала Георгия Квинитадзе. Царское правительство осыпало его наградами за героизм. Большевики, с которыми он сражался, высоко ценили его воинское мастерство. А на родине, которой он блестяще служил, увы, подтвердили невеселый библейский постулат о том, что нет пророка в своем отечестве. Грузия в полной мере воздала должное Георгию Ивановичу лишь после того, как повторно и уже окончательно обрела независимость.
Вообще-то, герой Хивинского похода 1873 года полковник Иванэ Квинитадзе, в семье которого родился будущий генерал, появился на свет под другой фамилией – Чиковани. Но отец его отправился по делам в Турцию и не вернулся, оставив мальчика на попечение своих друзей. Тот получает домашнее образование, берет фамилию Квинитадзе и под ней, добровольцем, отправляется в армию. Став офицером, сражается на Кавказе и в Средней Азии, заканчивает службу командиром 2-го Дагестанского конно-иррегулярного полка, с шестью орденами. И в Дагестане, в 1874-м, у него рождается сын Георгий, который, пойдя по стопам отца, практически с детства носит военную форму.
В восемнадцать у него уже погоны подпрапорщика – после окончания Тифлисского кадетского корпуса. Еще через пару лет он – подпоручик, выпускник знаменитого петербургского Константиновского военного училища. Русско-японскую войну 1904-1905 годов Георгий встречает уже штабс-капитаном, в 152-м?пехотном?Владикавказском?полку. Отправившись на Дальний Восток, сражается в рядах 9-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. А когда на сопках Манчжурии отгремели сражения, уже в чине капитана и с двумя орденами продолжает образование в Николаевской академии Генерального штаба.
Престижное военное высшее учебное заведение он оканчивает по первому разряду и в 1910 году получает под командование роту в 16-м гренадерском?Мингрельском?полку. Через год – свадьба с княжной Мариам Макашвили, у этой пары появятся три дочери. К началу Первой мировой войны Квинитадзе уже два года, как обер-офицер для особых поручений при штабе Кавказского?военного?округа. Он сражается на русско-турецком фронте в Закавказье, дослуживается до полковника, назначается начальником штаба 4-й Кавказской стрелковой дивизии. И особо отличается при взятии крепости Эрзерум.
Этим крупным и важнейшим сражением командовал генерал от инфантерии Николай Юденич, один самых успешных русских военачальников в Первой мировой войне, возглавивший в Гражданскую войну белую армию на северо-западе России. Квинитадзе вспоминает январь 1916 года: «В столовой штаба армии собрались начальники… Генерал Юденич обедает, иногда перекидывается словами, совершенно не относящимся к предстоящему бою. Кончили обедать. «Ну, господа, к делу.» Все насторожились и, по-видимому, приготовились долго слушать. Ведь берем Эрзерум! «Получили мой приказ о штурме Эрзерума? Так вот, назначаю часом начала атаки 8 часов вечера 28 января». И замолчал. Вот и вся речь для штурма… Обводя взором всех, генерал Юденич увидел и меня в углу. Очевидно, прочел на моем лице полное сочувствие. «Что, Георгий Иванович, много снега на Каргабазаре?» Я показал рукой на шею. «Спуститесь?» «Надо», отвечаю. «Да, надо». И вот все. Совещание окончилось».
Полковник Квинитадзе выполняет это «надо» так, что получает золотую саблю с надписью «За храбрость» и орден Святого Георгия 4-й степени. А Февральская революция застает его в Тбилиси, куда он приезжает в шестидневный отпуск: «Я только что приехал с фронта, кажется, 23 или 24 февраля… В Тбилиси я не был с декабря 1915 года. Я был в должности начальника штаба 4-ой Кавказской стрелковой дивизии… Революцию в Тбилиси мы, собственно, получили по телеграфу, и первые дни ознаменовались лишь общей радостью. В Тбилиси сейчас же образовался, по примеру Петрограда, Совет рабочих и солдатских депутатов. Наряду с этим организовывались союзы и советы: польский, украинский, армянский, грузинский. Социал-демократическая партия сразу захватила фактическую власть. По примеру других образовался союз грузин воинов».
Приняв участие в создании этого союза, который «существовал недолго и постепенно умер», Квинитадзе возвращается на фронт, командует стрелковым полком, а затем, как сообщают энциклопедии, – бригадой в Грузинском корпусе. Но сам он вспоминает, что этот корпус только формировался, и «на высокие должности были назначены люди, не готовые к исполнению своих обязанностей… Иначе говоря, не польза дела важна, а что-то другое, а это другое было обеспечение утверждения социализма. Плоды такого отношения быстро сказались. Из нашего формирования ничего не вышло – корпус не сформировался».
До того, как проследить за дальнейшей судьбой Георгия Ивановича в независимой Грузии, вспомним, какие только демократически избранные органы не регулировали жизнь страны, освободившейся от имперского бремени! С осени 1917 года – коалиционное правительство Закавказья, названное Закавказским комиссариатом. В него вошли представители грузинских социал-демократов и эсеров, армянских дашнаков и азербайджанских мусаватистов. В начале 1918-го этот комиссариат созывает Закавказский сейм – представительный и законодательный орган государственной власти в регионе. Он состоял из членов Всероссийского Учредительного собрания, избранных от Закавказья, а также представителей политических партий Южного Кавказа. И уже этот сейм весной 1918 года провозглашает Закавказскую демократическую федеративную республику (ЗДФР). Она просуществовала всего месяц, после чего сейм был распущен и образовались три независимых государства.
Квинитадзе, никогда не вмешивавшийся в политику и никогда не входивший ни в одну партию, хочет лишь одного – делать для родины то, что он умеет. Он подчеркивает, что «в грузинском войске готов командовать даже батальоном». Но такая крайность не понадобилась. Ему присваивают звание генерал-майора, он назначается генерал-квартирмейстером штаба Кавказского фронта, а в ЗДФР – помощником военного министра. Однако при всем этом в Грузинской Демократической Республике у Квинитадзе не складываются отношения с ее руководством, несмотря на то, что он входит во вновь образованный Союз комитетов Грузии. Почему? Об этом стоит поговорить подробно, уделив особое внимание высказываниям Георгия Ивановича. Правительство не считает регулярную армию главной силой, способной защитить только что образовавшееся государство. У генерала же – диаметрально противоположное мнение:
«В жизни каждого государства вооруженные силы имеют громадное значение, а в критические моменты, когда решается его судьба, это значение является преобладающим и армия является вершителем ее судьбы… Армия есть зеркало души народа, народ в своей вооруженной силе отражает все свои достоинства, все свои недостатки, всю свою культуру, все свое развитие. Это настолько непреложный закон, что по армии, как по термометру, можно всегда сделать верные заключения о степени культурности народа, его мощи и его развитии во всех отраслях жизни… Всегда сильная, могущественная армия соответствовала высокому развитию народа, и упадок армии соответственно был показателем и предсказателем грядущего падения государства».
Прекрасно зная историю своего народа и историю различных войн, Квинитадзе убежден: в Грузии есть все предпосылки для создания армии, способной побеждать. В первую очередь это – национальная идея, объединившая все слои общества: «Дворянство, служащие, среди которых главная масса были военные, купечество, промышленники, рабочие, народ, все, все сгруппировались около своих новых вождей. Рабочие шли за своими социалистическими вождями; крестьянство, в котором не заглох патриотизм и в котором бродили идеи независимости, горячо откликнулись на их призыв, и, конечно, дворянство, верное своим старым традициям служения народу, а также промышленники и торговый класс, и вся интеллигенция примкнули к ним… Все горели патриотизмом, желанием принести себя в жертву Родине, и все стремились облегчить работу наших новых вождей. В грузинском народе, в общей массе, не имела места классовая вражда. Всех объединяла любовь к Родине. Это была общая идея всего народа… она была могучим двигателем, охватившим все слои, и сделала то, что Грузия представляла маленький островок некоторого правопорядка и спокойствия среди кровавых бушующих волн беспредельного российского моря…».
Во-вторых, по мнению генерала, огромное значение имеет сама сущность грузинского народа: «После столетнего владычества России народ остался верен своим старым вкоренившимся в его кровь заветам, и вновь пробудившаяся в нем любовь к Родине и самостоятельности не будет сломлена большевизмом, как не сломили наших праотцев ни Шах-Абазы, ни Ага-Магомет ханы… Грузины – народ неизбежно воинственный… но с одной особенностью: в нем нет агрессивно-завоевательной жилки… грузины воевали всегда не для завоевания и не для войны, а лишь для защиты своей родины, своей национальности и веры; они никогда не начинали войны с завоевательной целью и овладевали той или другой областью с целью лишь обеспечения своих насущных границ и отличались терпимостью к побежденным».
В-третьих, Квинитадзе подчеркивает: «Ни одна нация, входящая в состав Русского государства, не дала такого относительно большого процента офицеров, как грузинская… В рядах русской армии во время войн грузины офицеры сильно выдвигались… Кажется, нет ни одной грузинской дворянской фамилии, представители которой не были бы на полях сражений…» И, наконец, как профессиональный военный Георгий Иванович считает, что кадров для создания армии предостаточно: «Оказалось, что из числа 25 генералов 23 генерала были награждены Георгиевскими крестами на службе в рядах русской армии. Факт примечательный. Вряд ли на каждые 25 русских генералов приходится 23 георгиевских кавалера. О штаб- и обер-офицерах я не говорю. В отношении подготовки по специальностям я должен сказать, что среди офицеров было много генерального штаба, академиков, окончивших артиллерийскую, военно-юридическую и военно-инженерную Академию; были окончившие интендантскую Академию, а также школы воздухоплавательную и военно-технические, как-то: радио, автомобильные, броневые и пр.».
Рассчитывает он и на офицеров не самых высоких чинов, и на рядовых солдат : «Были офицеры кавалеристы, бравшие призы даже за границей. Грузинские фамилии пестрели во всех стрелковых и спортивных обществах и на ипподромах… И это давала нация, составлявшая едва 2% всего населения Русского государства… Что касается солдат, то благодаря воинской повинности мы обладали достаточным запасом обученных. Во время Великой Европейской войны грузин было призвано до 155.000 человек. Надо думать, что 2/3 вернулись умудренные опытом последней войны. Итак, грузинские офицеры и солдаты представляли прекрасный кадр и материал для создания самостоятельной грузинской армии».
Резюме генерала таково: «При организации нашей армии пришлось тысячи офицеров уволить со службы за неимением штатных мест в нашем маленьком войске, и, конечно, можно было отцедить все лучшее, что помогло бы иметь армию наилучшего качества. Остальные образовали бы запас, вполне достаточный при развертывании армии для войны. Наши новые вожди, в критический момент создания государства и вооруженной силы… этого стража мирного преуспевания государства имели более, чем нужно. Грузинский народ весь объединился около них. Любовь к родине, самоотверженье, прекрасный боевой кадр и материал – все было к их услугам».
Но стоящие у власти социал-демократы к офицерам царской армии относятся с недоверием. А тем более – к выходцам из аристократических семей, которых считают классово чуждыми и способными к контрреволюционным выступлениям. В противовес оставшейся после революции армии правительство создает свою военную организацию – Народную гвардию. Ею руководят партийные чиновники – патриоты, но смутно представляющие военное дело. Квинитадзе тоже не доверяют. Еще до образования независимой Грузии происходит событие, возмутившее и оскорбившее его. В январе 1918-го, находись в гостях, он узнает, что в его доме… проводится обыск.
«Когда я приехал, то производивших обыск уже не оказалось… Обыск был произведен по приказанию Совета солдатских и рабочих депутатов, председателем которого был Н.Н. Жордания… У меня взяли коллекцию ружей; некоторые были мною взяты на полях сражений в Японскую и последнюю войны. Был один карабин – боевой подарок. Очень тщательно искали патроны. Их, конечно, у меня не было. Ружья лежали сложенные в открытом ящике в гостиной, под роялем, и на вопрос, обращенный к одной из моих сестер, где квартира полковника Квинитадзе и есть ли оружие, она прямо привела и показала. Она просила подождать до моего приезда. Конечно, было отказано. Вообще же обыскивающий, главный, считал, по-видимому, необходимым быть возможно грубее. Сестра говорила, что трудно было с ним разговаривать. Тщательность же обыска доходила до того, что они искали патроны в детской среди игрушек… На эту грубость я ответил подачей в отставку. Я считал недопустимым обыск у офицера, занимающего пост помощника генерал-квартирмейстера штаба фронта. Особенно обидно было, что обыск произвели у меня, грузина-офицера, грузины же… Должен отметить, что из всего состава штаба главнокомандующего обыск был произведен только у меня».
Квинитадзе подает в отставку, но просьбу не удовлетворяют. Более того, через некоторое время его назначают главнокомандующим грузинской армии, предоставив возможность разбираться с делом, за которое он ратует. Генерал требует, чтобы общему военному командованию, вместе с армией, подчинялась и Народная гвардия, которую резко и, очевидно, не всегда справедливо критикует: «Неподчинение старшим, беспомощность начальства были основными характерными чертами этого вида войск». Правительство не соглашается с такой позицией, и летом 1918 года главнокомандующий сам уходит в отставку. Так начинается череда событий, о которых можно сказать словами Квинитадзе: «Каждый раз нас застигали врасплох, и мы спасались благодаря блестящему, бескорыстно служившему родине офицерству и патриотизму населения». В первую очередь, это относится к нему самому, родина четырежды призывала его на помощь в сложнейших ситуациях.
В первый раз это происходит в декабре 1918 года во время конфликта с Арменией, которая захватила Борчалинский округ Грузии. Командовал тогда грузинской армией генерал Георгий Мазниашвили, а стать начальником его штаба правительство упросило Квинитадзе. Два опытных генерала успешно проводят операцию и выигрывают первую войну Демократической Грузии. Но Квинитадзе снова уходит в отставку, опять из-за вопроса Народной гвардии. Через пару месяцев в Самцхе-Джавахети вспыхивает восстание, инспирированное Турцией, которая хочет присоединить этот регион. Квинитадзе вновь просят занять пост главкома. Не помня обиды, он соглашается, и Грузия не только возвращает Самцхе-Джавахети, но и размещает свои гарнизоны в подчиненных туркам городах Ардаган и Артвин. Окрыленный успехом Квинитадзе опять поднимает вопрос о реорганизации армии, опять получает отказ и уходит в очередную отставку.
Впрочем, в отставках он без дела не сидит – создает военное училище, по-новому именуемое Военной школой, и одно время возглавляет ее. Интересно воспоминание этого отставника: «Находясь в отставке и посещая общественные места, я неоднократно бывал чествуем отдельными группами, а также всеми ужинающими, как офицерами, так и не офицерами. Тифлисское общество выражало мне симпатии; таковое же явление происходило и в Ахалцихе, и в деревнях, в которых мне довелось бывать».
А весной 1920-го Советская Россия начинает военную интервенцию в Закавказье, и Квинитадзе, вновь став главнокомандующим, громит авангард красных. «Война началась без всякого предупреждения, и, несмотря на то, наш представитель в Москве в это время заключал с большевиками мирный договор... На запросы нашего Правительства оттуда отвечали, что это «местный инцидент», – вспоминает генерал. – Мы нанесли поражение одной дивизии русских, они сняли вторую дивизию, но и ей нанесли поражение. По нашим сведениям, у большевиков в Азербайджане имелась одна дивизия, да и то около Баку. В это же время у меня было больше 40 тысяч солдат… Мы могли все Закавказье очистить от большевиков. Это же происходило в 1920 году, когда Польша и Врангель на двух фронтах воевали с Россией… Но мы не использовали это обстоятельство».
После того, как, по его мнению, вновь ничего не делается для улучшения положения в армии, он уже в третий раз оставляет пост главнокомандующего и ограничивается преподаванием в военном училище. «Я ушел в отставку и с тоской ждал развязки. Она превзошла мои ожидания». В феврале 1921 года красные переходят в решающее наступление. «Наше Правительство запрашивало Москву о причине войны, и ответ получился, как и в 1920-м году, что это местный инцидент», – подчеркивает Квинитадзе, которого, несмотря на болезнь (осложнение после гайморита), в четвертый раз призывают спасать отечество. «Война проиграна, – отвечает он на этот призыв, – но драться надо».
В кратчайшие сроки мобилизовав остатки военных частей, резерв и юнкеров, он так организует оборону Тбилиси, что превосходящие в несколько раз войска наступающих несут огромные потери. Но силы все же неравны, город не удержать, и генерал умело организует отступление. Наивысшую оценку этому маневру дает… противник, командующий XI Красной армией Анатолий Геккер: «Если бы за отступление давали ордена, то Квинитадзе получил бы награду. Этим отступлением он совершил чудо».
После падения независимой Грузии генерал эмигрирует сначала в Константинополь, потом – во Францию. И даже за границей он продолжает дискутировать с земляками-эмигрантами о причинах поражения Грузинской Демократической Республики. Вновь и вновь звучит: «В 1914 году русское правительство мобилизовало 155.000 грузин. Где были эти 155.000 во время нашей войны против русских в 1921 году?.. Одной из самых главных причин, а может быть, и самой главной, нашего поражения большевикам считаю неустройство или, вернее, неправильное устройство вооруженной силы».
Квинитадзе обосновывается в любимом импрессионистами городке Шату неподалеку от Парижа и первые четыре месяца получает пособие от грузинского правительства в изгнании. А затем уже приходится думать о том, как кормить семью. Генерал пытается заготавливать орехи, потом находит работу на заводе грампластинок знаменитой фирмы «Пате» и, наконец, начинает, говоря современным языком, свой бизнес. Он изготавливает и продает исконно грузинскую еду. Мацони! Белоэмигрант граф Георгий Ланздорф, которому неведомо это слово, применяет общеизвестное «йогурт». Вообще-то, йогурт в нынешнем понимании появился на Балканах, а про мацони Европа никогда не слышала. И все равно свидетельство графа о «французских йогуртах» очень интересно:
«Я часто бывал у генерала Квинитадзе, у которого были три очень красивые дочки. Чтобы зарабатывать на жизнь, он стал делать йогурты сначала просто для семьи… У Квинитадзе были какие-то особые грибки для йогурта. До него про йогурт никто никогда не слышал. Сперва русские стали покупать этот йогурт в русских магазинах с большим удовольствием. А потом он продал лицензию какому-то французу за большие деньги, и тот сделал из этих йогуртов огромное дело в Европе. Никто не знает, что эти прекрасные французские йогурты на самом деле изобрел генерал русской императорской армии Квинитадзе».
Без общественной работы генерал не может и во Франции, где фактически проводит вторую половину своей долгой жизни – 49 лет. Он – председатель Объединения бывших воспитанников Тифлисского кадетского корпуса, член Союза российских кадетских корпусов, Союза Георгиевских кавалеров, «Парижского блока» и «Грузинского демократического союза». Все три его дочери удачно выходят замуж: Эльза и Тамара – за грузин-эмигрантов, а Нино – за англичанина с голландскими корнями Д’Або. От этого брака появляется на свет Мэриам, ставшая известной всему миру, как девушка Джеймса Бонда. В 1987-м она снимается в пятнадцатом фильме об агенте 007 «Искры из глаз». Если исполнителя главной роли Тимоти Далтона многие критикуют за недостаточную для его героя брутальность, то очаровательной чехословацкой снайпершей-виолончелисткой Карой Миловы в исполнении Мэриам все восхищаются и поныне.
Триумф своей любимой внучки генерал не увидел. Кавалера семи орденов, без единой царапины прошедшего несколько войн, побеждает возраст. В 1970-м Квинитадзе получает смертельную травму, оступившись на лестнице на глазах дочерей и будущей кинозвезды… Ему было 96 лет…
Георгий Квинитадзе покоится на кладбище в Шату рядом с женой. Лишь в первом десятилетии XXI века в Тбилиси появилась улица его имени, и на торжественную церемонию, связанную с этим, приехали Нино и Мэриам Д’Або. А в грузинской армии учреждена серебряная медаль, которой награждаются офицеры штабов и управлений за «достижения в военном деле и укрепление боевой готовности Вооруженных сил». Она называется «Генерал Квинитадзе». В честь человека, заявившего: «Нет пули, которая бы меня убила, ведь я происхожу из страны, которую не раз убивали, но она не умирала!»
Владимир Головин
|
