click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Сложнее всего начать действовать, все остальное зависит только от упорства.  Амелия Эрхарт


ТБИЛИССКИЕ КАНИКУЛЫ

https://i.imgur.com/WqENa4k.jpg

В квартире раздался длинный междугородный звонок. Телефонистка коротко бросила «Рига». Илзе радостно затараторила в трубку:
– Риммочка! Посылаю к вам Паулу на две недзели. Будь с ней построже, не стесняйся. Самолет 16 июля, в 12.00. Целюю!
Илзе – наша латышская невестка, жена племянника бабушки – Кости. Смешливая, светлая, как янтарный камешек, красивая. Ее фотографию не стыдно повесить в парикмахерской. Когда в нашем доме появляется Илзе, становится шумно, и интересно. Она учит нас делать многослойные бутерброды из всего, что попадется под руку. Селедка с яблоком, огурец, сыр, помидор, колбаса, маринованная капуста. Вкусно же?! Илзе бурно реагирует на все, что показываем ей во время прогулок по Тбилиси. Горгасали – «Оооо!». Бани – «Ух ти, хочу париться!». Трамвайчик на фуникулер – «Мамочка, я умру от счастья!». Илзе пахнет Балтийским морем, сосновым лесом и «Дзинтарсом». Туалетная вода, дезодоранты, духи, лаки для волос занимают полтрельяжа. Илзе пахнет шоколадом «Лайма» и черным рижским бальзамом из ягод, трав и кореньев. Я тащу шоколад во двор, потому что счастьем надо делиться. Шоколад съеден. В обмен на новую порцию конфет предлагаются: ландыши, колечки из цветной телефонной проволоки, два круга на велике, две горсти черной туты…
Глядя на Илзе, я понимаю, почему Костя не вернулся после службы в Тбилиси. Костя тоже красивый – высокий, худощавый, холеный брюнет с правильными чертами. Ему идет шляпа и ракурс вполоборота.
Пауле, их приемной дочери, недавно исполнилось 14 (она старше меня на четыре года). Илзе говорит, что у нее переходный период. Паула веселая, дружелюбная, любопытная, болтушка и хулиганка, и скоро она перевернет нашу тбилисскую квартиру вверх дном.
Идет! В толпе пассажиров ее видно издалека. Два пепельных хвоста, голубая юбка-клеш, майка с велосипедом. Улыбается оттуда.
Сразу после официальной части – встреча на желтом «Запорожце» в аэропорту – Паулу ждали дымящиеся хинкали с щекочущим нос черным перцем, бидон холодного кваса, салат из огурцов и помидоров с базиликом, заправленный кахетинским маслом, кисленький джонджоли с колечками лука (заказ гостьи) и еще масса вещей, которые она не просила – аджапсандал, чахохбили, пхали, сыр сулугуни и прочее. «Оттуда сюда приехала, чтобы одни хинкали кушать?» – слова моей бабушки. «Не крутитесь на кухне, не мешайте готовить».
У Паулы, к счастью, оказался хороший аппетит. Я показала ей комнату, ее поселили вместе со мной в детской и помогла распаковать вещи. Вечером мы пошли во двор.
Паула смотрела во все глаза и не переставала удивляться.
– Этта что такое?
– Мамало, то есть леденцы на палочке.
По вечерам в наш двор приходила женщина, продававшая мамало. Огромные красные петушки на длинной деревянной палочке. Иногда еще попадались белки. Если продавщица мамало на какое-то время исчезала, мы готовили леденцы доморощенным способом. Сыплешь в столовую ложку сахар, добавляешь воды, и держишь ее над газовой конфоркой, пока карамель не начнет пузыриться. Зазеваешься – ложка чернеет, и у карамели жженый вкус.
– Мне два, – сказала Паула, протягивая продавщице мелочь. Она облизывала их по очереди – сначала петушка, потом – белочку.
Ровно в шесть из-за угла дома показался продавец бати-бути. Это его вторая работа, днем он трудится стоянщиком. Лепит квитанции на лобовое стекло, под дождевик.
Пауле захотелось и «батти-бутти». Бело-розовый кучерявый, как барашек, шарик (склеенный сиропом поп-корн). Чуть позже она еще купила сладкую вату. Так как руки ее были заняты мамало, остальные покупки я несла в кульке, как оруженосец.
Вата начала слезиться янтарными капельками. Но ведь ее нужно есть воздушной, поднимая пыль из сахарной пудры, чувствуя колкие, тончайшие иголочки.
– Паула, ты точно все это съешь?
– Да, съем.
Паула взбирается на скамейку, и начинает ходить от одного ее угла к другому, как скучающий тигр в зоопарке. Скамейка примыкает к столу, за которым четверо соседей играют в домино. Длинные ноги в гольфах, едва прикрытые короткой юбчонкой, маршируют туда – сюда. Игра разлаживается.
– Вай, чья эта красивая девочка, чье это чудо?
– Наша, – отвечаю соседу. Приподнимаю брови и всем видом показываю Пауле, что лучше ей сейчас слезть. Но она и не думает. Улыбается, пожимает плечами. Да что я такого делаю?
Не знаю, как в Риге, но у нас так девочки себя не ведут. Следующие дни показали разницу в традициях. Как Паула постигала грузинскую жизнь, так и я жадно изучала их латышские порядки и повадки.
Паула не стеснялась первой знакомиться с мальчиками. Способы придумывала на ходу. Например, фруктовая бомбардировка. Сейчас расскажу, что это такое. Балкон наш был завален фруктами всякого рода – персики, сливы, яблоки, абрикосы, черешня и т.д. Кто попадал летом в Тбилиси, не даст соврать – это рай для фруктоедов.
Заметив на улице интересный объект, Паула кричала с балкона:
– Эй, мальчик! Поймаешь яблоко, узнаешь мое имя!
Объект слегка терялся, таращил глаза, и, прежде чем успевал подумать, включался в предложенную игру.
– Лови!
Но Майклы Джорданы на нашей улице не водились. Персики и сливы размазывались об асфальт. Паула проявляла милость и давала второй шанс. Потом кокетливо представлялась:
– Меня Паула зовут.
На истребление фруктового запаса мама смотрела сквозь пальцы. Стоило это добро копейки, лишь бы гостья радовалась. В считанные дни Паула познакомилась с ребятами нашего двора, соседнего и еще того, что на трассе. Слава о ней шла семимильными шагами. Что есть вот такая необычная девочка Паула, которая бросается фруктами, рассказывает смешные анекдоты, говорит с иностранным акцентом, одевается не по-нашему, и все такое. Паулу такая популярность воодушевляла, будоражила и заставляла делать еще больше глупостей.
Июльскими ночами все окна открыты, и тбилисцы маются от духоты. На один бок повернешься, на другой. Не идет сон. Вместо одеяла – легкая простынь, дети спят голышом. И мы так спали. Точнее пытались сомкнуть глаза. С улицы вдруг негромко позвали «Паула!». Я узнала голос – Эрик, наш сосед. Ему 14, ровесник Паулы. Высокий, с длинной шеей. Неплохой мальчишка, в сущности. Только эта вертлявая походка – от бальных танцев. Ча-ча-ча, самба, румба. В бальном костюме очень уморительный.
– Паула! – голос позвал настойчивее.
Она сиганула в окно, в чем была – голой, представ по пояс в свете уличного фонаря. Эрик подавился словами. Ничего подобного за свои 14 лет он не видел. Это была первая эротика в его жизни, да еще не на экране, а наяву. Я тащила новоявленную Эммануэль за ногу, умоляя исчезнуть из оконного проема. Но она, видимо, открыла для себя новое чувство, ощутила какую-то силу. И теперь вовсю испытывала могущество женской красоты на бедном, враз поглупевшем Эрике.
Спустя несколько минут позирования, Паула все-таки юркнула в кровать. Но поздно. Эрик, как завороженный, не переставал взывать к девушке из грез, к мимолетному виденью, к ночной нимфе. Паула! Паула! Паула!
Завтра мы собирались на озеро Лиси, на дедушкином «Запорожце». С вечера взрослые приготовили бастурму (замариновали мясо для шашлыка), нам велели взять купальники и соломенные шляпы.  Лиси – это, конечно, не Балтийское море, но там тоже можно поплавать. Ах, как я люблю это место! Большие белые березы закрывают берег от солнца, из пляжного радио несется голос Бесо Каландадзе –  «Как весна я к тебе подкрался, и остался в тебе весною…». Ты плюхаешься в мокром купальнике на полосатый цветной шезлонг. Мокрое пятно стремительно расползается по его ткани. Берешь кусочек холодного арбуза и отправляешь прямиком в рот. Немного передохнешь и снова в воду, пока пальцы на руках и ногах не станут морщинистыми.
– Паула, выходи! – я машу ей рукой с кусочком шоти. Она радостно кивает и рывком отталкивается от буйка, поднимая брызги. Шашлык, приготовленный в лесу, вкусный. После плавания – вдвойне. Паула жует и смотрит куда-то в сторону холма.
– Я построю дом любви, – выдает она.
– Как это?
– Маленькая еще, не скажу, – смеется Паула.
Сразу на следующий день она принялась воплощать свою затею. Мальчики с нашей улицы притащили откуда-то большие картонные коробки из-под мебели. Паула руководила, показывала, как сложить шалаш. На картонном строении она написала фломастером ДОМ ЛЮБВИ. Обвела два раза. Отошла, посмотрела со стороны – да, теперь хорошо.
Дети – девочки, мальчики с нашего двора – столпились вокруг.
– А теперь что? – спрашивает Рома.
– Эттам доме можно назначать друг другу свидани, – говорит Паула. – Можно объясняться любви, сказать, что тебе кто-тта нравится. И поцеловать эттаго мальчика или девочку.
– Интересно, кто первый войдет в этот домик? – язвительно улыбается Алиса.
– Точно не ти! – осекает ее Паула. Разувается, оставляет сандалии у входа и на четвереньках пролазит в дом. Она готова к признаниям в любви и дифирамбам.
Рома вдруг скидывает сандалии и тоже лезет в домик.
– Ты мне нравишься, Паула, – слышится изнутри.
Девочки переглядываются, таращат глаза, и открывают от изумления рты. Что делается! – написано на их лицах.
Рома выползает с красным лицом, ошалевший и счастливый. Лексо оглядывает его с ног до головы и тоже шагает к домику. Минута, и он пропадает внутри. Девочки мучительно прислушиваются, потом дергают с места.
– Пошли, мы в такие игры не играем.
Мне было смешно наблюдать за маневрами Паулы. Эти дворовые мальчики, которых поманили возможностью поцелуя, напоминали котов, сбежавшихся на валерьянку. Смешно до тех пор, пока в этот домик не полез Максик, который мне нравился. Эта противная Паула, негодяйка, как она могла!
За обедом я с ней не разговаривала, и она начала о чем-то догадываться.
– Ааа, я знаю! Эттаа Лексо?
– Эттаа Ромка?
– Эттаа Ладо?
– Эттаа Ника?
Она схватила меня за шею, душила со смехом и требовала:
– Говори! Говори!
– Отстань, отпусти, дурочка!
Илзе дала с собой Пауле 100 рублей. На всякие сувениры, покупки, если ей что приглянется. До поры до времени Паула тратила их с умом. Но в один из дней она засобиралась в универмаг – за новыми кошами (туфли без задника). Ей понравились легкие открытые туфельки – зеленые в белый горошек, и еще с геометрическим узором. Мы решили, что это все. Но Паула не собиралась останавливаться. Мама, конечно, попыталась мягко ее урезонить.
– Паула, детка, может лучше что-нибудь другое?
– Пожалуйста, я очень хочу, – взмолилась она.
Мама вздохнула. В итоге мы вышли из обувной секции с пятью коробками.
Паула стала тщательно одеваться, даже если шла в магазин. Подводить глаза. Совсем забросила дом любви. Причина таких изменений открылась мне как-то днем. Я увидела Паулу вместе с Тенго. С Тенго! Хулиганистый старшеклассник, который курил в школьном туалете, брал на испуг учеников помладше, задирал девочкам юбки. У Тенго уже усики над верхней губой, он бреется, но никак не окончит школу. Тенго – это не наши соседские мальчики, которые не стали бы причинять зла Пауле. Своими соображениями я поспешила с ней поделиться.
– Не лезь, ти ничего не понимаешь, – сказал она.
Вот для кого предназначались 5 пар туфель. Вот ради кого наряжалась Паула. Она была во власти нахлынувшего на нее чувства. Если мы уезжали куда-то, просила пораньше вернуться домой. Ее больше не интересовали ни Ботанический, ни Муштаид, ни парк Ваке. Уверенность сменилась задумчивостью. Она попросила меня учить ее грузинскому.
Дело принимало серьезный оборот. Мама попробовала с ней поговорить:
– Паула, этот парень лет на пять старше тебя. У него не самая лучшая репутация. Я очень волнуюсь.
Паулу прорвало:
– Теття Риммочка, я люблю его! И он тоже меня любит! Можетт, я останусь жить  Грузи!
Она плакала навзрыд и не могла остановиться. Я гладила ее по голове и очень жалела. Паула пообещала, что будет видеться с Тенго днем и недалеко от нашего дома. Илзе мы ничего не рассказали.
До отъезда Паулы оставалось несколько дней. Однажды в полдень она вернулась домой в мокром, облепившем тело платье, босая и зареванная.
– Да что случилось? Кто тебя обидел? – с порога я закидала ее вопросами.
– Тенго.
Этот негодный Тенго толкнул ее в бассейн в парке. Причесанную, нарядную. Туда, где бултыхались с утра до вечера одни мальчишки. Обозвал маменькиной дочкой. Развернулся и ушел. Зеленые туфельки в горошек утонули в мутной воде.
Паула теперь мечтала вернуться в Ригу, считала дни. Я проснулась ночью от плача. Укрывшись простыней с головой, зарывшись в подушку, она самозабвенно рыдала.
– Паула, ты чего? Ну, хватит, – от жалости я тоже пустила слезу.
– Все равно я люблю его.
– Да подумаешь, дебильный Тенго. Тебя же все любят. Ты веселая, хорошая, все время что-то выдумываешь.
– А он не любит, – сиротливо ответила она.

***
За день до отлета Паула собрала детей, чтобы попрощаться. Она сидела на низкой крыше гаража, остальные девочки-мальчики вокруг. Рассказывала про реку Даугаву, белые ночи, праздник цветов Лиго, когда все в веночках, про котов на шпилях домов… Еще долго дети нашего двора вспоминали ее шутки, анекдоты и игры.
Дом любви простоял еще месяца два до первых осенних дождей. Эрик, видно, скучал по Пауле. Храня тайну июльской ночи, тоскуя, он пробрался как-то в домик и прокричал: «Паула, вернись!». Домик размяк, стал вафельным, и, наконец, припал к земле.
Четыре года спустя Илзе вместе с Паулой приехали в Тбилиси. Илзе не могла нарадоваться. Подростковая нервотрепка позади, дочка посерьезнела, стала сдержаннее. Паула действительно переменилась, как внешне, так и внутренне. Высокая, крупная, со стрижкой. Осознавая изменения, она и вела себя иначе. Больше не дурачилась, лишь вежливо улыбалась и кивала, как взрослая, старым знакомым. Ставя невидимый барьер этой своей взрослостью: ее не решались позвать во двор. «Это же Паула?» – на всякий случай переспрашивали мои соседи, чтобы развеять сомнения.
Мы ездили к озеру Базалети, на дачу в Кумиси. Илзе наслаждалась природой, общением, едой. Собирала садовую малину, черешню, с удовольствием полоскала ладони под железным рукомойником, помогала накрывать на стол. «Как хорошо, я снова в Грузи!» – восклицала она. Паула участвовала, но без особых эмоций, чаще отмалчивалась.
Через два месяца мы получили письмо из Риги. Илзе сообщала, что Паула выходит замуж. «Так неожиданно. Оказывается, у Паулы есть парень, бой-френд. Мы с Костей ничего не знали. Видели Айварса в общей компании друзей. И Паула ждет ребенка. В Тбилиси уже знала про беременность, и молчала, как партизан! Мы познакомились с родителями мальчика, он из хорошей семьи, слава Богу! Будем играть свадьбу. Мои золотые, даже не верится, что так быстро стану бабушкой. Вот такие у нас новости».
Малыша назвали Густавс. Илзе летала от счастья. Внучек крепенький, ест за двоих, ревет, как вепрь (мужчина!), два зуба уже. Рассказывала про сватов – родителей Айварса. Обязанности бабушки целиком поглотили Илзе. Мы не удивлялись, что она не успевает писать.
И через полгода – длинный междугородный звонок. Точно Рига! Сейчас узнаем новости. Наверно, Паула ждет второго!
– Риммочка, здравствуй, – дрожащим голосом произнесла Илзе. – Не хотела говорить, но, но… (Она заплакала в трубку). Паула ушла от нас насовсем.
– Что ты такое говоришь, Илзе?! Она замужем, ей просто некогда. Наладится.
– Риммочка, ти не поняла. Паула нашла свою биологическую маму. Она сказала, чтобы ми с Костей ее забыли. «Ви для меня чужие люди. Дальше ми не будем общаться», – сказала. Костя, как тень. У меня два инфаркта. Потому не звонили.
Она враз превратила их в стариков. Красивую, смешливую Илзе, стильного, обаятельного Костю. Толкнула их в бездну нелюбви с растерянными лицами. «Теперь будет так», – говорят все вещи в ее комнате. «Теперь будет так», – тикают часы. «Теперь будет так», – шумит Балтийское море.
Но на старой фотографии все, как раньше. Паула с двумя хвостами, а по обе стороны Илзе и Костя. Три счастливых лица.


Медея АМИРХАНОВА


Амирханова Медея
Об авторе:

Славист, журналист.

Родилась 13 августа 1974 года в Тбилиси. Окончила факультет славистики Тбилисского педагогического университета им. Сулхан-Саба Орбелиани. В 1998-2009 гг. корреспондент газеты «Вечерний Тбилиси». Публиковалась в российских изданиях -  еженедельнике «Собеседник», газете «Москвичка». Сотрудничает с различными тбилисскими изданиями.

Подробнее >>
 
Четверг, 05. Декабря 2024