| «САМОЕ ПРОЧНОЕ В ЖИЗНИ – ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ» |
|
- Светлана Михайловна, как и когда вы, москвичка, связали себя с грузинским искусством? - На последних курсах МГУ, уже работая в музее, я сделала свой выбор: искусство Грузии. Великолепные памятники средневековья, картины, графика и скульптура современников, так заметно выделяющиеся на фоне остального советского искусства… Кроме того, мне всегда был интересен резонанс культур, их взаимодействия, позволяющие лучше понять их существенные особенности. Под руководством крупнейшего искусствоведа и изумительного человека Дмитрия Сарабьянова написала диплом, выбрав довольно экзотическую для университета тему: «Грузинские художники в Париже. Какабадзе и Гудиашвили». К сожалению, Гудиашвили ушел из жизни годом раньше, но, впервые приехав в Грузию, я попала в его музей-квартиру и познакомилась с милейшей госпожой Нино, которая нашла время для студентки и много и ярко рассказывала о том, что не входит в искусствоведческие исследования. А их, в том числе и парижские, посвященные Гудиашвили, я все к тому времени прочитала. Она говорила о жизни. Напоследок я получила приглашение зайти еще через несколько дней. И вот, с букетом цветов прихожу прощаться – улетаю в Москву. Госпожа Нино передает мне маленький прямоугольник картона, а на нем… У меня перехватывает дыхание – приглашение на выставку Ладо Гудиашвили в парижскую галерею Joseph Billet в январе 1925 года! Я получаю как бы благословение проникнуть мыслью и чувством в то время, через десятилетия прикоснуться к тому великому искусству, которое творилось тогда во Франции. Этот бережно хранимый пригласительный билет для меня - напутствие. - Среди «парижских грузин» была, как известно, и Елена Ахвледиани… - С огромной теплотой вспоминаю время, проведенное в фондах ее музея-квартиры, концерты по вечерам, встречи с ее друзьями. Живая и теплая атмосфера в доме этой еще одной легендарной фигуры Тбилиси сохранялась благодаря друзьям и родным Элички, колоритной носительницы тифлисских традиций. До сих пор помню неповторимую смесь запахов вкусных грузинских блюд и проклеенной бумаги больших папок, в которых хранились Эличкины наброски Парижа, рисунки, сделанные в студии Филиппо Коларосси, зарисовки Сигнахи, Батуми, Тбилиси, театральные эскизы, книжные иллюстрации. С восторгом читала шутливую переписку со Святославом Рихтером и пронизанные драматичными оттенками письма к театроведу Елене Тагер. Придирчивые подруги художницы сначала воспринимали меня со смешанным чувством: «Вам поручили сделать публикацию, а вы еще так молоды…» «С возрастом это пройдет», - неожиданно ответила я. Не помню, чтобы дамы так хохотали… Результатами этой приятной работы стали альбом и несколько статей, опубликованных в московских журналах. - Что было потом, после первого знакомства с Грузией? - Очарованная Грузией, я не упускала случая привезти московских художников, побывать на симпозиумах, поработать в музее над каталогами, альбомами, выставками. Незабываемы впечатления от встреч с художниками Зурабом Нижарадзе, Тенгизом Мирзашвили, Дмитрием Эристави, Марком Поляковым, Автандилом Попиашвили, Зулейкой Бажбеук-Меликян, Гено Тугуши, Леночкой Пирцхалаишвили, Наной Цинцадзе, Мананой Тавадзе, Лали Замбахидзе, Гурамом Доленджашвили и многими другими – яркими, артистичными, талантливыми. Обо всех хотелось написать, удалось о многих. Судьба подарила огромное счастье, иначе не назовешь – работу над выставкой Пиросмани, которая с впечатляющим успехом прошла в нашем музее в 1986 году. К ней была приурочена и научная конференция, на которой выступали наши коллеги из Грузии, из Музея искусств Нонна Элизбарашвили, Ирина Дзуцова, Ната Беручашвили и другие. Сборник конференции, доклады на которой уточнили многое в судьбе и творчестве Пиросмани, стали библиографической редкостью. А потом как-то органично все материалы встроились в потрясающую книгу, которую Тенгиз Мирзашвили начал делать в Москве, сдружив впечатляющее число искусствоведов. - Сейчас многие задумываются, что же нам делать, чтобы не прервалась связь культур, связь в искусстве. Судя по всему, вы – из их числа? - Она не прервется. Знаете, мой предыдущий приезд в Грузию совпал с драматичным событием - гибелью Мераба Костава. Непривычно затихший проспект Руставели, траурная процессия, перед которой ведут коня… Теперь, после того, что случилось с нашими странами, это событие кажется символичным. Но благодаря московским грузинам, замечательным художникам, сохраняющим в своем творчестве важные качества грузинского национального характера, связь с Грузией не прерывалась. К большой радости зрителей, я устраивала выставки братьев Тотибадзе, Георгия Гигинейшвили, Тенгиза Мирзашвили (к сожалению, посмертную). На выставках новых поступлений постоянно появлялись работы грузинских художников, подаренные музею. - Ваши впечатления о нынешней конференции? - После стольких лет мы с коллегой получили приглашение в Грузию. Тема конференции касалась широкого спектра вопросов сохранения архитектурного наследия, особенностей грузинского кинематографа, театра. Особенно впечатлил доклад об архитектуре старого Тбилиси, очарование которого может безвозвратно исчезнуть, как только исчезнет удивительное гармоничное соотношение архитектуры и ландшафта, воспетое поэтами и запечатленное художниками. Реставрировать и сохранять облик старых домов дорого. Очень дорого. Но в скромной по уровню развития Чехии это сейчас делается вполне успешно. Крохотная Голландия уже давно и тщательно охраняет свою старину. При этом, жить современному человеку там вполне комфортно. Потеряв старый Тбилиси, нынешнее поколение заслужит геростратову славу и уже не сможет оправдаться перед следующими. Как это ни трудно, надо думать на века вперед. В Тбилиси еще есть что сохранять! И, несмотря на проблемы, особенное лицо города еще не совсем утрачено. - А о чем говорили вы в своем выступлении? - Сохранение национального – дело, всегда требующее мужества. В архивах нашего музея есть уникальный документ – стенограмма того, как государственная комиссия в 1937 году обсуждала закупочную экспедицию в Грузию. Напомню, что в то время отход от норм соцреализма приравнивался к государственной измене. И в драматичном документе отразились и тупость тогдашних чиновников от искусства и высокомерие тех, кто был обласкан властью и считал, что гораздо более талантливых мастеров, таких как Давид Какабадзе, можно учить «перестраиваться» в соответствии с идеологической доктриной тоталитарного государства. На том заседании художник Александр Герасимов в пух и прах разнес работу Пиросмани, утверждая, что автор «кисти в руках никогда не держал» и «его работы никогда не будут показываться в музеях». Он ехидно критиковал рисунки Гудиашвили, правда, с завистью отмечая, что у того был феноменальный успех в Лондоне. Он откровенно соглашался с Лаврентием Берия в оценке произведений. Тогда, в знак протеста, Ираклий Тоидзе и другие покинули заседание. А музейные специалисты интеллигентно старались потом сохранить в коллекции произведения, характеризующие именно национальный характер искусства. Но часто безрезультатно. Год спустя организатор экспедиции, сотрудник музея Корсунский был арестован, а Герасимов написал очередную картину – «Сталин и Ворошилов на прогулке в Кремле», которую московские искусствоведы иронично называют «Два вождя после дождя». Картины же Пиросмани теперь висят в залах Третьяковки, Русского музея и у нас. Этот колоритный документ и стал ядром моего сообщения, прочитанного на конференции, которая была организована блестяще, с тонким тактом и заботой. Мы, гости, постоянно ощущали удивительную теплоту к себе и за стенами зала. Мы вновь и вновь убеждались, что самое прочное в жизни – человеческие отношения, и самое поразительное – сохраняющийся, несмотря ни на что, легкий и светлый грузинский характер, в котором чарующе переплетаются остроумие, отзывчивость, доброта. *** Все титулы и должности второй нашей собеседницы сразу и не перечислишь. Член Международной ассоциации художественных критиков (AICA), Международной ассоциации искусствоведов (АИС) и Отделения критики Московского союза художников, заведующая кафедрой всеобщей истории искусств и профессор Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, преподаватель в МГУ имени М. Ломоносова, Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ) и Институте антиквариата и экспертизы «Гелос», руководитель научных и образовательных проектов Фонда Петра Кончаловского… Но гостьей Нину Геташвили никак не назовешь - она родилась, выросла и значительную часть своей жизни провела в Тбилиси. Ну, а поскольку она не только выпускница кафедры искусствоведения МГУ, но и 43-й тбилисской школы (мы с ней из одного выпуска), разговор шел, естественно, на «ты». - Расскажи, пожалуйста, как сололакская девочка Нина стала москвичкой и обладательницей стольких титулов? - Фактически биография изменилась, жизнь переломилась в тот непростой период, который я переживала вместе со своей страной. В планах ничего такого не было, просто какие-то новые социальные обстоятельства (назовем их хоть «перестройкой», хоть как-то иначе) позволили проявить личную инициативу. А у меня она заключалась в том, что захотелось уйти из Музея дружбы народов в самостоятельное плавание. Я увидела себя в рамках выставочной галереи. В 1990 году, когда мы с мужем гостили во Франции, он показывал свои работы в некоторых галереях. Мы входили во многие стеклянные и полированные двери… И это когда мировой художественный рынок переживал шокирующий кризис! И я поняла: галерея - это мое. Естественно, у меня не было ни спонсоров, ни начального капитала, а дело хотелось начинать с высокой профессиональной основы, чтобы были помещение, факс, ксерокс, типография. На самостоятельную раскрутку могло уйти до десяти лет. Еще существовал Советский Союз. Но уже наступило и время частного предпринимательства. Когда в Тбилиси создалась Ассоциация содействия дружбе народов Кавказа «Кавказ», я посчитала, что это очень благородно. Народы региона тогда уже воевали друг с другом, и мне до боли хотелось внести свою лепту в дело умиротворения. - И как же ты решила помочь лирам заставить пушки замолчать? - В музее я провела достаточно лет не только на научной, но и на административной работе, так что, имела некоторые организаторские навыки, а, самое главное, не боялась брать на себя ответственность. Кроме того, поздно родив ребенка, накопила силы в декретном отпуске. Я составила технико-экономическое обоснование на многих страницах, со всеми планами, анализом международной обстановки, и того, насколько арт-рынок является не только популярным, но и прибыльным. Со всем этим пришла в «Кавказ», и… открылась галерея «Нина». Я была не владелицей, а директором, наемным работником. Тогда в СССР стал образовываться художественный рынок, мои московские друзья организовывали международную художественную ярмарку «АРТ-МИФ». И я предложила на втором «АРТ-МИФЕ» представить «Нину» как грузинскую галерею, которая специализируется на изобразительном материале художников всего Кавказа. В Нагорном Карабахе, в других местах – конфликты, а мы, как бы, рушим все рамки и, в одном художественном пространстве, показываем, что искусство – без границ. Ту выставку я назвала «Тбилиси – перекресток культур». Там были и грузинские, и армянские художники, я и сейчас горжусь тем каталогом, в нем – блестящие имена: Гоги Алекси-Месхишвили, Зураб Нижарадзе, Гриша Даниелян, нынешний главный художник «Новой газеты» Петр Саруханов… Была и Гаянэ Хачатурян, поначалу отказавшаяся: «Я в Москве еще не выставлялась, это – такая ответственность». Я предложила послать хотя бы графику. И она сделала большой рисунок. Все это было хорошей заявкой. - Увы, остановить вооруженные конфликты это не помогло… - Более того, один из таких конфликтов коснулся и нас. Мы погрузили работы в товарный вагон, отослали с сопровождающим в Москву. И этот поезд с нашими картинами стал последним, прошедшим по Сухумской ветке – железную дорогу разбомбили. Это было начало октября 1992 года. Вот так частная история вдруг оказывается связанной с огромными геополитическими сдвигами. Но мы пока ничего не чувствовали, разве что только толчки… - И как шла продажи работ художников Грузии, для которых та выставка-ярмарка стала уже исторической? - Сначала, вообще, комедия произошла. Я думала, что все мои московские друзья поспособствуют с продажами. Ведь мне надо было вернуть деньги, которые в меня вложили, они – не мои деньги, я получала зарплату и пробовала свои силы, и была благодарна судьбе и людям, что мне дали такую возможность. Но прошли первые два дня ярмарки, а друзья-организаторы проходят мимо вместе с директорами банков. Меня словно и нет! Я своему директору говорю: «Темури, что происходит?» Он отвечает: «А ты с ними договорилась о процентах?» А рядом сидят наши художники с грустными глазами… И тогда как администратор я попросила их (вежливо, но твердо) перебраться в другие «отсеки», (они, кстати, очень обиделись, в том числе и мой муж Толя Чечик). Поставила дежурить молодых, красивых дочку с зятем – маркетинговый ход. И люди стали заходить, уходили неохотно, картины-то – и вправду, классные. Я вообще слово «клиент» не употребляла, из академической среды сразу впала в рынок. Но сориентировалась быстро, наверное, артистизм помог – мне стало интересно играть эту роль. И я сыграла ее. Люди шли и шли. Кстати, визитки, которые я тогда получала, помогли на долгие годы – все, давшие их, становились моими друзьями и поклонниками моих художников. - В общем, искусствоведу пришлось стать коммерсантом… - Не только коммерсантом, но и экспертом, экспедитором, транспортником, критиком и т.д. А пока... Дело в том, что с октября по декабрь 1992-го политическая обстановка резко изменилась. В России перестали выплачивать суммы из «Сбербанка», деньги за картины люди переводили через первые биржи. Но «Кавказу» это было уже не интересно, ассоциация разорилась и все перепродала банку. А банк уже налаживал связи с Прибалтикой и Москвой не очень интересовался. В Москве же больше пяти тысяч частному лицу на руки не выдавали (новые указы сыпались как из рога изобилия, плюс бешеная инфляция). И мы с мужем каждый день ходили, как на работу, в течение месяца получили колоссальные деньги, такие, что мне раньше и не снились. В Тбилиси же в это время – война, а мне надо вернуть чужие деньги. Да и дома остались старики, ребенок. И мы все бросаем, прилетаем последним рейсом и сидим дома, пережидая стрельбу. Потом я поехала в «Кавказ» и выложила на стол кучу целлофановых пакетов с деньгами. А ведь долгие годы близкие иронизировали, что я даже три рубля запросто потеряю. Но, при всем этом, поняла: я опять работаю «на дядю». И улетела в Москву. - И как удалось все начать с нуля? - У нас были и «семейные» деньги – вместе с остальными картинами хорошо продались работы мужа. Так что, я зарегистрировала в Москве индивидуально-частное предприятие – галерею все с тем же названием «Нина», потом перевезла родителей, дочку. И началась эта круговерть. Пока не переехала из Тбилиси домашняя библиотека, не могла ничего писать. Удовлетворялась тем, что представляла художников, делала пресс-релизы. Ну, а потом пошла педагогическая работа, книги пошли. Оставила галерейное дело, по которому скучаю и сейчас. Но каждый раз, как подумаешь про кражи из хранилищ и с экпозиций, о страховках, об аренде помещения, которое когда-нибудь придется покинуть из-за изменения условий аренды… Ведь, что такое галерея? Она – вроде клуба. Пришел человек, ты ему все объясняешь о хорошем художнике, он делает покупку, радуется. Мы продолжаем общаться. Но другие могут еще прийти через пару лет, а галереи на том месте уже нет… Вот так, три раза поменяв дислокацию, я сказала себе: «Пока не будет стабильности, нет ни сил, ни возможностей вкладывать столько энергии». Потому что для меня это – не бизнес, это – еще часть души, понимаешь? - Так что, теперь основное – научная и педагогическая деятельность? - Загрузила себя по максимуму. Были и Академия художеств, и ГИТИС, кроме того, что ты перечислил в самом начале, веду мастер-классы в Санкт-Петербурге – от Фонда Петра Кончаловского. Этот фонд прилагает гигантские и очень плодотворные усилия для понимания процессов, которые происходят в современном изобразительном искусстве. Могу назвать себя всеядной, но это будет не совсем правдой. Я люблю хорошее искусство, то есть волнующее душу, дающее пищу уму, не обязательно имеющее рациональное приложение, а просто, каким-то образом трогающее сердце. Вообще, мои привязанности в искусстве часто иррациональны. Хотя профессионально я могу их вербально объяснить. Но понимаю, что нечто, аура, для объяснения ускальзывает. И слава богу! А сейчас очень много сил отдаю большим международным форумам по различным проблемам, которые Фонд Петра Кончаловского намерен ежегодно организовывать в ближайшие пять лет. В 2011 году такой форум, посвященный художественной критике, в ноябре прошел в Санкт Петербурге (25-27 ноября), в Президентской библиотеке. Коллегам из Грузии присутствовать на нем не удалось, и мы договорились работать в режиме он-лайн. - А что можно сказать о нынешней конференции в твоем родном городе? - В Тбилиси я приезжаю, к сожалению, редко. Счастлива, что смогла не просто быть здесь, но и участвовать в первой после долгого перерыва международной конференции по проблемам искусства. А ведь традиция-то была. В 2001 году, когда я делала доклад на очередном конгрессе AICA в Загребе, ко мне выстривались просто очереди коллег, вспоминавших то прекрасное время, когда такой конгресс состоялся в Тбилиси. Я принимала их комплименты и безумно жалела, что не имею возможности пригласить всех, потому что я сама – не в Грузии. И вот, на этой конференции, уже были гости: трое из Америки и мы со Светланой Хромченко, моей подругой, экспертом по грузинскому искусству. Уверена, что организаторов конференции следует поздравить (Могу назвать их поименно, но особо благодарна Марине Медзмариашвили, Мзии Чихрадзе и Мариане Оклей). Если у меня и были какие-то личные замечания (не к конференции, а по содержанию докладов), то это естественно – дело не в придирчивости, а в точке зрения. Но конференция-то получилась замечательной, мне было очень полезно присутствовать на всех заседаниях, потому что было много очень интересных докладов, презентаций, много по-настоящему нового материала. Так что – спасибо! Владимир ГОЛОВИН Объятия "Игры военные машины"и слезы обеих смешались. Он и так не "Романа трахтенберга скачать"лучше мертвого, пьяница несчастный. Из "Видео скачать чернобыль"веселой девушки она сразу "Скачать реслинг видео на телефон"же превратилась в серьезную женщину. А "Скачать музыку гарри поттера"ты, сын мой, можешь совершить великие дела . | |||||||
|
|||||||
