| ЛЕТОПИСЕЦ ОТЕЧЕСТВА |
|
Кавказ для России всегда был точкой особого притяжения, оставаясь при этом terra incognita. Краем настолько необычным и неизведанным, что всегда воспринимался некоей параллельной вселенной. Завеса над его тайнами стала приподниматься в XIX веке с появлением первых систематизированных описаний путешественников. С наступлением XX века исследований появлялось больше, но изучаемый материал начал буквально таять на глазах – разрушался традиционный быт народов. Кавказ вливался в ряды регионов, подверженных глобализации. Его описание стало уже не констатацией факта, а попыткой сохранения исчезающего мира. Потому особый интерес представляет история Кавказа, в том числе, сохранившиеся древние письменные источники. Крупным знатоком Кавказа является наш соотечественник Гиви Цулая – известный ученый, специалист по истории, источниковедению, филологии, ономастике и этнографии, его перу принадлежит более 100 научных публикаций. Особую известность он приобрел переводами рукописных источников с древнегрузинского на русский язык. До сих пор все русскоязычные исследователи Кавказа ссылаются на его перевод свода древнегрузинских летописей «Картлис цховреба» («Житие Грузии»). И еще он занимался изучением грузинской средневековой агиографической литературы (т.е. жития святых). Можно сказать, он открыл грузинскую агиографию для русскоязычных читателей и ученых. До Цулая древнегрузинские источники на русский почти не переводили – во всяком случае, за пределами Грузии. Средневековую историю Грузии и Кавказа в России (в том числе на Северном Кавказе) изучают по источникам в его переводах. Коллеги говорят, что он – как кремень, никогда не делал того, чего не хотел. Занимался только тем, чем сам интересовался – древней историей Грузии. Гиви Цулая сам по себе необычайно интересная личность с неординарной биографией. Родом он из Сухуми, там же с отличием окончил педагогический институт. Преподавал историю в школе в Гали, потом в Новом Афоне работал экскурсоводом на турбазе. Тогда и начал читать научные труды сотрудников московского Института этнографии АН СССР. Твердо решил посвятить себя занятиям наукой. Своими учителями Цулая считает выдающихся ученых – Нико Марра, Иванэ Джавахишвили, Корнелия Кекелидзе – по их трудам он постигал основы науки. Но аспирантуры в Сухуми не было. Он набрался смелости и отправился в Москву, где подал документы в аспирантуру Института этнографии им. Миклухо-Маклая. Вступительные экзамены сдал на отлично. В 1967-м, через год после окончания аспирантуры, он защитил кандидатскую диссертацию по теме «Историческая интерпретация основных образов абхазского героического эпоса (Нарты и Абрскил)». После чего был принят на работу в Институт этнографии АН СССР, в сектор этнографии народов Кавказа. Его сотрудников и их научные работы он отлично знал еще со времен своей работы в Новом Афоне. Сейчас он с юмором вспоминает, как в Институте этнографии ему была предложена первая научная тема – «о счастливой жизни грузинского колхозного крестьянства». Разумеется, то, что он мог написать – публиковать было нельзя, а сочинять то, что могли принять, он просто не стал. Взамен Цулая предложил тему, которая его давно интересовала, - изучение средневековых грузинских письменных источников. Так со временем появились его переводы на русский язык «Жизнь картлийских царей» Леонтия Мровели, «Летопись Картли» и «Жизнь Вахтанга Горгасала» Джуаншера Джуаншериани, «Жамтаагмцерели», «Житие и деяния Иллариона Грузина», а также целый ряд агиографических сюжетов о святых и мучениках в истории Грузии. В 1988 году Цулая защитил докторскую диссертацию: «Ранний цикл свода грузинских летописей «Картлис цховреба» (анализ этнокультурной проблематики)». Кстати, его оппонентом была мать Михаила Саакашвили – доктор исторических наук, специалист по средневековой культуре Грузии Гиули Аласания. Диапазон научных интересов Гиви Цулая необычайно широк. В своих изысканиях он никогда не ограничивался одной темой или направлением. Знаток классической и современной философии и литературы, он обращался к лингвистике, этнокультурным аспектам, ономастическим сюжетам и историографии в кавказоведении. Размах натуры этого человека сказывается во всем. Энциклопедические знания и феноменальная память делают его необычайно интересным собеседником, а природный юмор скрашивает острые углы нашей непростой действительности. Да и его собственная жизнь не была усыпана розами. Большую часть ее он провел в Москве, но корни потянули его теперь в Грузию, и с прошлого года ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Гиви Цулая вместе с женой приехали в Тбилиси. В пору противостояния Грузии и Абхазии, когда в 1992 году по недальновидности политиков разразилась война, искалечившая все близкое и любимое, Цулая не мог не откликнуться на это. Он прав, когда пишет: «И память – мой коварный друг». В 1995 году он выпустил серию очерков «Абхазия и абхазы в контексте истории Грузии (домонгольский период)». В работе ясно показано, что абхазов и грузин на протяжении веков связывает общность истории. Для Гиви Васильевича это противостояние стало личной трагедией. Его грузинские родственники вынуждены были покинуть Абхазию, так что родного дома ему, наверное, нескоро удастся увидеть. «И каждый век разводит свой Крутой пожар средневековья», - эти стихотворные строки – рубаи, наверное, не случайно пришли к Цулая именно в 1993 году, когда Сухуми был потерян. Нетрудно согласиться и с другой его мыслью: «В потоке мутном времени Теряюсь, как во сне...» Увлечение поэзией Гиви Васильевич пронес через всю жизнь, начиная со школьных лет. О своих первых опытах стихосложения он со свойственной ему иронией пишет: «Стихи я писал еще едва ли не в детстве. Писал я их тогда очень много и очень плохо, хотя печатался я еще в школьные годы». Этим авторским признанием открывается сборник его стихотворений «Квадратура сердца», выпущенный в Москве в 2005 году. Название очень точное – это погружение в бесконечное пространство сердца и ранимой человеческой души: «Одиночество, одиночество, Беспощадное, как пророчество... О, как к тоске моей глухи Слова, что собраны в стихи!..» В его стихах – отрешенность от быта и повседневности, будто скользящая «над» нашим неустроенным миром. «Сей мир – недобрых духов царство/ И пашня сеяния лжи;/ Плодоносящее коварство/ Цветет в предательской тиши». Татьяна УРУСОВА |
