| НЕРАЗОРЕННЫЙ ДОМ ПОЭЗИИ |
|
Я пью за разоренный дом, За злую жизнь мою, За одиночество вдвоем, И за тебя я пью, - За ложь меня предавших губ, За мертвый холод глаз, За то, что мир жесток и груб, За то, что Бог не спас. Выведено косо, с грамматическими ошибками, но со всей страстью и безрассудностью подпольщиков, тех, кто не хочет и не может допустить разорения поэтической сути Грузии, где из века в век русские стихи переливались в грузинские переводы, а уж лучших переводов на русский язык, чем из грузинской поэзии, кажется, и не найти. Как символично, подумалось мне, что для защиты поэзии выбраны не публицистические лозунги и речевки, а именно Ахматова; выбрана кислородная маска поэзии. (Не могу не отметить, к слову, что 24 августа в рамках Дней Довлатова в Таллинне Ахматова прозвучит в исполнении восемнадцати русских актрис и одной эстонской поэтессы – Дорис Карева, переведшей Ахматову на эстонский язык. Вступительное слово произнесет выдающийся русский поэт, друг и ученик Ахматовой – Евгений Рейн). Страшной, непоправимой бедой был бы разрыв русско-грузинского литературного родства… Молодая грузинская поэтесса Като Джавахишвили пишет о мире, который наваливается на нас своей беспощадностью и жестокостью, заставляя народы забывать о нежных и горьких уроках поэзии (перевод Анны Григ): убьем наших детей. тех, что выросли, и тех, что должны вырасти, тех, что не смогли родиться и даже не просили их рожать. ………………………………. перебьем наших сытых детей! переполним их желудки печеньем, чипсами, эмульгаторами, а потом перебьем… хотя бы не умрут от голода. В Грузии завершился VI Международный русско-грузинский поэтический фестиваль «Во весь голос». Бессменный руководитель и организатор фестиваля Николай Свентицкий, директор государственного русского театра имени Грибоедова, президент Международного культурно-просветительского Союза «Русский клуб», издатель литературного журнала «Русский клуб», сказал на открытии: «Поэзии нечего бояться и нечего стыдиться – она всегда права. И последнее слово всегда остается за Поэтом». Сорок русских поэтов из разных стран мира – Австрии, Армении, Азербайджана, Америки, Англии, Болгарии, Белоруссии, Венгрии, Германии, Дании, Израиля, Испании, Казахстана, Латвии, Литвы, Молдовы, Польши, России, Сербии, Словакии, Узбекистана, Финляндии, Франции, Швеции и Эстонии на протяжении десяти дней вместе с грузинскими коллегами читали стихи и в залах Тбилиси и во многих городах Грузии. Но в последнюю ночь перед расставанием (автобус в аэропорт уходил в четыре утра) мы все-таки собрались в холле гостиницы в Батуми и читали уже друг другу. Была когда-то такая традиция – читать друг другу стихи, звонить по ночам, поднимать с постели из-за удачной строчки, и было ощущение, что мы все занимаемся самым важным и главным делом в мире. Как это сказано у Эмзара Квитаишвили в переводе Евгения Евтушенко в выпущенном к фестивалю сборнике «Перекрестки»: Нам только кажется, что птицы умирают. Мы видим только оболочку птичью, и догадаться мы не можем вовсе, как впитывает их в себя лазурь ………………………………. Но пусть никто не верит смерти птиц…. И В ГОРИ, И В РАДОСТИ Это не опечатка. Эту фразу придумал замечательный поэт из Франции Юрий Юрченко после нашего выступления в маленьком городе Гори. Тут непременно нужно сказать, что Юра Юрченко, кроме всего прочего – серьезно-театрально-поэтического – еще и необыкновенно остроумный поэт, о чем свидетельствует его «Новая иллюстрированная Педагогическая поэма», адресованная дочке: Юность… Тайны… Танцы… Бахус… Мелос… Эрос… Кабальерос… …Не кури ты, Тань, табакос… Не бери плохой примерос… Но вернемся в Гори, где, конечно, есть неизбежный музей Сталина с необыкновенно корректными экскурсоводами, не дающими никакой оценки своему главному персонажу, но есть и многое другое. Есть старинная крепость Горис цихе, где найдено археологами уникальное городище примерно шестого-седьмого века до нашей эры с жертвенниками и цистернами для вина. И есть современное кафе поэтов, куда нас пригласил мэр города Папуна Коберидзе. Он поднял бокал, и мы смиренно стали ждать пространного административно-выверенного тоста. А он запел… песню Высоцкого. А потом стал читать Есенина и Блока, своих любимых поэтов. Ему ответила Манана Менабде – художник, поэт, композитор, актриса Московского театра «Мастерская Петра Фоменко»: она запела на грузинском, потом на русском языке. Читал детские шуточные стихи питерский поэт Михаил Яснов, который через два дня вылетал в Москву для получения Государственной премии; и тут уместно добавить, что он замечательно переводит нашу поэтессу Леэло Тунгал, с которой у них вышла уже вторая совместная книга. И снова Папуна Коберидзе читал стихи и пел на обоих языках, читал стихи не только классиков, но и своих друзей, что вообще-то большая редкость для поэтической среды. И при этом, говорят, он – прекрасный мэр, необыкновенно много делающий для процветания своего города. В музее Сталина, кстати, подарили нам сборничек стихов тирана, изданный на трех языках. В 1895 году будущий отец народов писал: Стремится ввысь душа поэта, И сердце бьется неспроста: Я знаю, что надежда эта Благословенна и чиста! Представляете, если бы он на этом и остановился! Ну, было бы на одного посредственного поэта больше, какая тут беда?! Сколько миллионов жизней было бы спасено! Но это так… заметки на полях… ВО ВЕСЬ ГОЛОС Нынешний фестиваль был посвящен 120-летию Владимира Маяковского; мы ездили в Багдади, побывали в доме-музее, смотрели в Кутаиси спектакль театра Грибоедова «Облако в штанах»; из США приехала Нана Гонгадзе со своим документальным фильмом «Дочь поэта». Фестиваль отмечал еще одну дату – 85-летие Нодара Думбадзе. «Русский клуб» издал книгу «Добрые стихи» - детские стихи Думбадзе на двух языках. Сейчас редко отмечают юбилеи, помнят даты, празднуют дни рождения. Но фестиваль Николая Свентицкого и его «Клуба» все делает вопреки, вовлекая в орбиту своих поэтических интересов всю страну. Вот пространство наших выступлений: Тбилиси – Рустави – Гори – Ахалкалаки – Марнеули – Поти – Чохатаури – Озургети – Багдади – Кутаиси – Батуми – Кобулети – Хелвачаури – Кеда – Шуахеви – Мартвили – Зугдиди. И везде были не только полные залы, но и ломящиеся от яств столы, и кувшины, наполненные вином. В Грузии застолье без стихов, многоголосья и добрых слов – это не застолье. Здесь человек просто обязан быть счастливым. Но если не абсолютно счастливым – тогда поэтом, поэты умеют грустить, а когда светлая грусть становится стихами, то понимаешь, что именно они – стихи – норма звука и слова. Елена СКУЛЬСКАЯ |
