К 100-летию со дня рождения Григола Абашидзе

Когда писателю исполняется 100 лет со дня рождения, можно беспристрастно оценить пройденный им путь и тот вклад, который он внес в родную литературу.
Говоря о творчестве Григола Абашидзе, прежде всего вспоминаешь его своеобразную поэзию.
В сборнике стихов, изданном в серии «100 стихотворений», не смогли уместиться все его лучшие произведения.
Изящна и впечатляюща любовная лирика Григола Абашидзе. Он любит метафоры. Любит воскрешать из глубины столетий исторические лица и в их образе воплощать сегодняшнего своего героя.
Так в стихотворении «Джигтахатун» супруга внука царицы Тамар Улу-Давида прославленная красотой и гордостью Джигтахатун олицетворяет для него любимую женщину: Косы колесо судьбы опутали/ И остановилась колесница./ Правишь ты часами и минутами,/ Джигтахатун, дней моих царица.
И далее: Джигтахатун, ты мое мучение,/ Ты жесточе барса и тигрицы (пер. В.Звягинцевой).
Последняя строчка – сравнение, берущее начало из «Вепхисткаосани» Шота Руставели, что придает стихотворению особый блеск, увы, непередаваемый в переводе.
Подобно Георгию Леонидзе, столь им любимому, Григол Абашидзе часто скорбит об угасшей, исчезнувшей красоте. Мы видим это в его стихотворении «Серьга», повторяющем название шедевра Николоза Бараташвили и не только: поэтический замысел, выраженный в одной метафоре – серьга отождествлена  с царственной тенью Екатерины Чавчавадзе, ее владелицы:
О серьга, драгоценное диво,/ Ты уже не вспорхнешь, мотылек!/ И земля над тобой молчалива,/ Где надгробия камень прилег.
И последние строчки: И немея под каменной твердью,/ Ты не веришь, что явится тот,/ Кто игру твою отдал бессмертью,/ И устами тебя шевельнет (пер. Е.Винокурова).
Григолу Абашидзе присуще безошибочное чувство стиха. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать хотя бы одно его стихотворение – «Море и ласточка», написанное так же легко, вольно, как и полет этой крылатой вестницы весны над синими волнами моря. Эта незатейливая картина в воображении поэта вызывает грусть неожиданной разлуки с любимой. Думается, для полноты впечатления лучше процитировать стихотворение полностью, чем приводить отдельные строки:


«Море и ласточка»

Острокрылая, занесла крыло!
Вровень с морем тугое тело.
Низко-низко оно легло...
Распласталась и... полетела

Темноперая, не хотела плыть,
Хоть под солнцем волна лучистая,
Не хотела капли воды испить,
Так чего же хотела птица?

Не ищи ответа у птицы той.
Чего я хотел – не отвечу.
Словно встреча птицы с морской волной
Та короткая наша встреча.
(Перевод М.Павловой)

Стремясь полнее выразить свои чувства, поэт часто привлекает исторические реалии. Одним из наиболее ярких примеров находим в стихотворении «Мечта царевича», в котором воссоздан образ внука царицы Тамар, сына Лаша Георгия, невезучего Улу Давида, на долю которого выпало множество бед и испытаний (Григол Абашидзе посвятил ему одно из своих лучших стихотворений «Возвращение Улу Давида», написанное с большой экспрессией и художественной силой). Желание, затаенное в сердце поэта, так же трудно осуществимо, как желание найти затерянный в песках Каракорум и так же недосягаемо, как мираж в пустыне. Чтобы почувствовать особое трагическое звучание этого стихотворения, пожалуй, достаточно привести небольшой фрагмент: Вот холмов грузинских гордый хоруми;/ Вот крутые лозы виноградные./ Блеском гроздей манят взоры жадные.../ Трон лишь ты мне можешь дать, желанная,/ Но далеко ты – как в Каракоруме (пер. С.Шервинского).
В период учебы в Москве на курсах Академии кино Григол Абашидзе написал «Два триолета». Эти стихи свидетельствуют, что он мастер различных форм стиха. С ювелирной точностью он взвешивает каждое слово и из множества выбирает наиболее точное, чтобы полнее выразить мысль. Не таясь, он пишет о том, что тоскует по «облакам Грузии», а это требовало в те времена определенного гражданского мужества.
Погоди, пока сердце само не пожелает,/ не смотри на полуденное солнце сжигающее,/ Погоди, пусть твой стих перезимует в сердце,/ Кто знает, где ты завтра будешь тосковать по грузинским облакам!
Я помню, Григол Абашидзе рассказывал мне о том, что в тяжелые 90-е годы, когда не хватало средств на жизнь и не видно было просвета, он часто тосковал по тем дням, когда его, утомленного дневными трудами и заботами, встречали маленькие мальчик и девочка (сын и дочь) и своим лепетом возвращали ему бодрость и жизненную энергию: На набережной домик в три окна,/ На набережной зацвели деревья./ И лестница меж зеленью видна.../ Два малыша мне открывают двери («Три окна», пер. М.Павловой).
Блестящие стихи на исторические темы – «Тбилиси», «Питиахшу Дзеваху», «Видение на Армази», «На кладбище в Самцхе», «Семьсот лет», «Не снимающий кольчугу», «Облако Ностэ», «Семь защитников крепости», «Зарзма», «В старом храме» - требуют отдельного рассмотрения, что невозможно в пределах юбилейной статьи.
Григол Абашидзе побывал во многих зарубежных странах, и его впечатления от этих поездок послужили интересным, богатым материалом для его стихов. В конце 50-х годов он побывал в Египте. Замечательным итогом путешествия стал цикл стихов – «О пирамидах», «Воспоминание о мамелюках в Египте», «Сфинкс», «Гробница Тутанхамона» и другие. Об этом цикле в свое время я опубликовал статью в журнале «Цискари».
Несмотря на многие трудности, которые выпали на долю Григола Абашидзе в прошлом, он никогда не терял надежды на лучшее и был оптимистом. Однако последний период его жизни оказался слишком омраченным. Хаос, полная безнаказанность и безответственность, что последовали за распадом СССР, трагедия в Абхазии и отрыв ее от остальной Грузии, события в Шида Картли и все, что по сей день происходит, бессмысленная жестокость и братоубийство на этих территориях, гибель стольких молодых людей и не только молодых – все это удручающе повлияло на поэта. И он в полный голос выразил свою боль и скорбь: «...меня не радует ни вечер, ни рассветающее утро». Тем не менее, рыцарь по натуре, аристократ духом и по воспитанию, Григол Абашидзе никому не показывал своей усталости, слабости, удрученности. Он лишь просил Создателя поддержать любимую им родину, чтобы она не устала в борьбе.
Изысканная, своеобычная поэзия Григола Абашидзе, конечно, не ограничивается лишь лирикой. Его дар эпического повествования блестяще проявился в большой исторической поэме «Георгий Шестой», созданной на тему нашествия на Грузию орд Чингисхана. Надо сказать, что в разработке этой темы у Григола Абашидзе был такой гениальный предшественник, как Акакий Церетели с его историческими поэмами «Баграт Великий», «Торнике Эристави», «Натэла». Но рассматривать здесь «Георгия Шестого» и другие, так же мастерски написанные им исторические поэмы, как например «Видение Зарзмы», которая касается весьма болезненной проблемы опустения части Грузии – Джавахети, о чем горюет вернувшийся с войны герой, я, по понятной причине, не стану.
Весомый вклад внес Григол Абашидзе в детскую литературу. Он написал книгу стихотворений и поэм для детей, пользующуюся большим успехом у маленьких читателей, а также полную юмора и лиризма поэму «Цыпленок-последыш», в которой заметно благотворное влияние нашей богатейшей народной поэзии. Можно смело сказать, что эта детская поэма не уступает лучшим произведениям классика русской детской литературы Корнея Чуковского.
Особый след оставил Григол Абашидзе в грузинской переводной литературе. Совсем недавно издательство «Интеллект» в связи со столетием со дня рождения поэта издало его «Избранные переводы», объединяющие произведения гениального француза Пьера Ронсара и национальной гордости Венгрии Шандора Петефи.
Эти его переводы давно уже признаны одним из лучших достижений грузинской литературы, о них много было написано. Мне лишь хочется еще раз выразить глубокое уважение и благодарность переводчику.
Когда вспоминаешь человека, вспоминаешь то, что особо его отличало. Григол Абашидзе родился для добрых дел и дружбы. У него было множество друзей, писателей разных национальностей, среди которых и выдающиеся деятели русской литературы: Николай Заболоцкий, Михаил Шолохов, Микола Бажан, Николай Тихонов, Арсений Тарковский, Константин Симонов, Олесь Гончар, Иван Тарба, Александр Межиров, Чингиз Айтматов, Евгений Винокуров, Игорь Шкляревский, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Расул Гамзатов, Михаил Синельников, Юрий Ряшенцев и другие.
Дружба связывала Григола Абашидзе с всемирно известными французами – Жаном Полем Сартром, Симоной де Бовуар, Эрве Базеном и другими. Много интересного отразилось в его небольших по объему, но многоговорящих воспоминаниях, к сожалению, он не успел написать всего, что хотел.
Замечательный балкарский поэт, большой друг и частый гость Грузии, человек мужественный и благородный Кайсын Кулиев так говорит о Григоле: «Многое в лирике Григола Абашидзе не только нравится, но вызывает у меня восхищение. Он и впрямь изумительный лирик, тонкий, вдумчивый, с утонченным ощущением и осязанием вещей и красок земли. Он умеет передавать самые труднодоступные человеческие чувства, движения души и их нюансы. Все это Абашидзе умеет делать исключительно образно, по-своему. Он мне представляется одним из самых человечных лириков среди советских поэтов».
Вероятно, в обширном архиве Григола Абашидзе хранится много ценных материалов, которые будут интересны и значительны не только для грузинской литературы.
Я всегда любил бывать в доме Григола Абашидзе. Калбатони Ламара, гостеприимная хозяйка и неувядаемая муза поэта, красивая, обаятельная и внешне и душевными качествами – доброжелательностью, добротой, простотой обращения сразу располагала к себе любого. Дочь Толия, похожа на нее, отличается еще большей добротой и теплом, я, пожалуй, не встречал человека более благорасположенного и чуткого. Сын Давид, Чино, как называли его дома, друзья, товарищи, обликом и повадкой очень походил на отца. В высшей степени эрудированный, он был историк высокого класса. В последние годы жизни он работал над переводом трудов выдающегося общественно-политического деятеля Зураба Авалишвили, снабжая их ценными комментариями. К сожалению, неизлечимая болезнь рано оборвала его жизнь. У него остался сын, талантливый кинорежиссер Гиги Абашидзе, и супруга, известный египтолог, Манана Хведелидзе.
Батони Григол был большим любителем и тонким ценителем произведений изобразительного искусства. В его доме хранилось немало прекрасных живописных работ. Мне очень нравилась огромная экзотическая бабочка «адмирал», с синими крапинками на крыльях, в красивой рамке. «Я приобрел ее в Португалии», - пояснил мне он. А я подумал про себя: «Ну кто кроме поэта купил бы ее?»
Когда ему должно было исполниться 80 лет – 1 августа – я двумя-тремя днями раньше позвонил ему и, поздравив его, сообщил, что сдаю в газету статью о нем (увы, мне пришлось ее переделывать на некролог!). Он поблагодарил меня и посетовал: «Грустно и обидно, что, когда тебя поздравляют со столь значительной датой, ты не располагаешь средствами, чтобы вместе с друзьями и близкими поднять бокал вина и отметить этот день». Я постарался смягчить ситуацию и сказал, что мы всегда сможем выпить за его здоровье. Это оказалось не так. В тот же вечер Григола Абашидзе не стало. Придя почтить его память на панихиду, я заглянул в его кабинет, в тот угол, где висела та прелестная бабочка. Угол был пуст. И я внутренне содрогнулся: мне показалось, что душа батони Григола покинула этот мир.
Оглядываясь назад, можно смело сказать: Григол Абашидзе в разное время занимал различные престижные должности, всегда достойно выполнял свои обязанности и умел все совмещать со служением родной литературе. И, что очень важно, всегда старался помочь, посодействовать каждому, кто в том нуждался и обращался к нему. И в первую очередь помогал талантливым молодым литераторам прокладывать дорогу, преодолевать трудности. Многие, и я в том числе, помнят его заботу, неослабное внимание, и, пожалуй, мало кто оставил о себе такую добрую память, как Григол Абашидзе.
Ему довелось жить и работать в сложную и противоречивую эпоху, но он никогда не думал о личном благополучии, никогда не цеплялся за кресло. В апреле 1978 года, когда с опасной остротой встал вопрос статуса грузинского языка, он проявил большое мужество и волю и публично выразил свою позицию.
Умный, уравновешенный, дальновидный, высокообразованный и доброжелательный Григол Абашидзе был одним из тех немногих лидеров высокого уровня, которые возглавляли Союз писателей Грузии.

Эмзар КВИТАИШВИЛИ
Перевод Камиллы-Мариам Коринтэли


ГРИГОЛ Абашидзе

Стихотворения

ОСЕНЬ

Спокойно солнце светит в вышине,
И листья на деревьях отзвучали...
И мерно воцаряется во мне
Таинственность, подобная печали.

Все смолкло, как бы грозовой разряд
Предчувствуя... Но вдруг стемнело, ибо
Скатилось солнце. Так ползет назад
С горы Сизифа каменная глыба.

Замкнулся круг. Мир отступает вспять.
Казалось бы, природа так устала,
Но камень катит на гору опять,
Чтоб вновь зима за осенью настала.

Ты с горечью кривишь в улыбке рот.
В который раз ты в жизни видишь это!
И, может быть, такой круговорот
Вот так и будет до скончанья света.

Зачем природу умную винить?
Не сетуя, живи без опасений, -
И оборвется твой удел, как нить,
В какой-нибудь подобный день осенний.

Мы все во власти вечного кольца.
Бескрайность, мы твоим подвластны чарам.
А раз круговороту нет конца,
То и конец является началом.

Перевод Е.Винокурова

***
Мир охвати умом и чувством,
Как ни велик его объем.
Качающийся мост – искусство,
Поэзия – игра с огнем.

И если страшно оступиться,
Стой, затая и вздох и речь.
Не бойся весь испепелиться,
Страшись крыло полуобжечь.

И, ясное храня прозренье,
Лети сквозь годы и века,
Свободен, прост, как дуновенье
Гуляющего ветерка.

Мир охвати умом и чувством –
И назовут тебя орлом.
О беззаветный путь искусства,
Игра с негаснущим огнем!

Перевод Вл.Соколова


ТБИЛИСИ

Басен не слушайте о несказанном,
Этим же строчкам, друзья мои, верьте.
Раненым пал я на земле фазаном,
В милом Тбилиси и быть мне до смерти.

Если б не думы, что сердцу желанны,
Я о стихах не посмел бы помыслить.
В прах обратились давно Тамерланы, -  
Пышно цветет несравненный Тбилиси.

Солнце в воротах зари, словно вестник,
Отсветом я озаряюсь багряным.
Я и Тбилиси солнцу ровесник,
Родиной создан я и Горгасланом.

Басен не слушайте о несказанном,
Этим же строчкам, друзья мои, верьте.
Раненым пал я на земле фазаном,
В милом Тбилиси и быть мне до смерти.

Перевод В.Звягинцевой


ЗОЛОТОЙ ВИНОГРАДНИК

Живи, одета в светы негасимые,
Да не затмится день высокий твой,
О щедрая поилица мечты моей,
Ты жизни виноградник золотой!

Люблю я солнце,
но люблю и тени я
Вершин твоих,
и рек немолчный шум.
Ты для меня –
и корень вдохновения,
И цвет стиха,
и сердцевина дум.
Ты солнце ясное мое.
Да славится
Твой дух прямой
и сердца глубина.

На свете не одна страна – красавица,
Но Грузия поистине одна.

Когда дерзаю петь тебя, любимая,
К сердечным струнам я тянусь рукой:
О щедрая поилица мечты моей,
Ты жизни виноградник золотой!  

Перевод А.Тарковского