Победа – слово гордое. А Шота Гамкрелидзе, участник военных действий близ Москвы и известный в Грузии психиатр – натура весьма скромная. Он не считает себя человеком особенным, но в начале войны по собственному желанию пошел на фронт и готов был жизнью поплатиться ради победы. Война, боевое ранение, а потом медицина и долгожданное семейное счастье – о судьбе Шота Гамкрелидзе можно снять кино. И в каждом кадре жизнь будет бить ключом, а зритель – аплодировать, стоя.
превратности судьбы

Вот он стоит перед мной в светлом уме и ясной памяти. Лицо открытое, чистое, улыбающееся – пару недель назад ему исполнилось 93 года. А выглядит максимум на 75! Такой истинный тбилисский интеллигент с внушительным прошлым.
А рядом его драгоценная супруга – Нателла Путкарадзе, младше мужа всего на четыре года. Вместе они с 1948 года! И все это время она не просто рука об руку прошла с Шота этот длинный жизненный путь, а ежедневно с ним работала на благо и развитие грузинской психиатрии. «Отдыхала только во время трех декретов», – признается супруга.
А, если взять и перемотать жизнь, как кинопленку, назад, то тогда, в далеких 40-х годах прошлого века Шота Гамкрелидзе был смелым и откровенным красавцем. В школе, в родном Сачхере учился на круглые пятерки. В Тбилиси успешно поступил в сельскохозяйственный, но, по собственному признанию, больше любил ходить на театральные представления и петь в хоре. Жизнь ведь только начиналась и так манила разнообразием красок.
Отец Шоты, Акакий Гамкрелидзе, бывший кавалерист царской армии, а позже гвардейский офицер вооруженных сил независимой Грузии, в 1924 году был расстрелян советской властью. Мать, овдовевшая 21-летняя Аграфена, из княжеского рода Абашидзе, вынуждена была поселиться в селе Зоди, близ Чиатура. Она, все еще верившая в спасение мужа (многие утверждали, что Акакию удалось избежать расстрела и поселиться где-то в далеких краях) не крестила двух с половиной годовалого Шоту. Хотя это упущение ему в будущем придется исправить, потому что перед женитьбой на Нателле бабушка невесты настоит на его срочном крещении.
Задолго до этого, одного из счастливейших моментов жизни, с первого курса института 19-летнего Шота Гамкрелидзе направили на срочную службу в армию, в Украину. Попал он на станцию Жмеринка, Винницкой области. А там из части для отправки в авиационную школу отобрали двадцать солдат со средним и высшим неоконченным образованием. В их число попал и Шота – их было 16 грузин и всего четверо русских.
Этих молодых ребят, направлявшихся из Киева в 14-ю авиашколу, в городе Орш в Белорусии, война встретила прямо в поезде. 22 июня в кромешной тьме, в 4 часа ночи в поезд поднялись военные, по странной случайности, тоже грузины, и сообщили, что началась война.
Сейчас Шота Гамкрелидзе вспоминает, что о начале войны предупреждали, ее предчувствовали. И это предчувствие, словно витало в воздухе. Но, чтобы вот так неожиданно враг начал атаковать – никто и представить не мог.
Немцы начали наступление на Восток. Шота Гамкрелидзе и его однополчане оказались в самом пекле событий. В Орш забросили немецкий десант, который, кстати говоря, одели в форму милиции. Начались массовые аресты. Во избежание путаницы белорусской милиции запретили патрулировать местность. Вскоре руководство авиашколы приняло решение об эвакуации. Так Шота оказался в Павлове-на-Оке Горьковской области.

тяга к медицине

Зимой враг начал наступление на Москву. Несколько курсантов авиашколы тут же вызвались на фронт, в том числе и Шота Гамкрелидзе. Он был назначен командиром пулеметного взвода, дислоцировавшегося неподалеку от Малоярославца. Шли ожесточенные сражения за город Таруса.
– Было 1 января 1942 года. Мне поручили довести до ближайшего медпункта раненного накануне пожилого полковника, который всегда поддерживал молодых бойцов и подбадривал нас, не то что некоторые командиры, – рассказывает ветеран. – И по возвращении, я понял, что моя дивизия отступила на несколько километров, а я с несколькими бойцами попал в окружение. Это были 5 дней ада. Мы ощущали ужасный голод. Ели, что попадалось в сожженных немцами селах. В лесу, неподалеку от железной дороги Москва-Калуга не прекращалась беспощадная перестрелка. Невозможно было даже голову приподнять, так свистели пули.
И вдруг сбоку в будке я заметил немца, ведущего огонь в сторону наших бойцов. Я тут же решил его обезвредить. Но затвор винтовки, как на зло, не слушался – замерз. Я ползком бросился искать другое оружие, которое при отступлении часто оставляли войска. Нашел. Но чтобы зарядить его, нужно было совсем немножко привстать. Немец заметил это мое движение и направил огонь на меня. Я почувствовал сильный удар в ногу. Разрывное ранение в бедро. Пуля даже пробила столовый прибор, который лежал у меня в левом кармане. Двое однополчан тащили меня, раненого, на руках до полевого госпиталя.

– Было страшно?
– Страшнее было попасть в плен, – усмехается Гамкрелидзе. – После, в Москве на территории Академии имени Фрунзе меня оперировали. Кажется, хирург был евреем. Медсестра, делавшаяся мне наркоз, была добрая, как мать. Говорила: «Считайте вслух и засыпайте!» Я начал считать, но после 12-ти впал в забытье. Операция прошла успешно. Ранение было более, чем серьезным. Я чудом спасся от ампутации. Позже меня еще раз оперировали в Уфе. А после отпустили в отпуск в Грузию. Уже тогда я знал, что непременно стану врачом и буду спасать человеческие жизни.
На родину Шота Гамкрелидзе вернулся на костылях, но живой. И это было главное. Медкомиссия присвоила грузинскому бойцу категорию годности второй степени ограничения. Сказали, что если здоровых не останется, может и призовут. А пока, мол, продолжай учиться. И Шота, не задумавшись, вынес документы из сельскохозяйственного и поступил в медицинский.

– Батоно Шота, вы ведь хотели стать нейрохирургом, не правда ли? Почему все же психиатрия?
– Вот, из-за нее! (Широко улыбается и указывает на супругу). На самом деле, да, я думал о нейрохиругии. Но, после ординатуры, на конкурсе нас было двое: мне тогда было 28, а второй кандидат был старше требующего возраста – ему было далеко за 30. Но зато у него была протекция, его поддержали. Может потому, что он отслужил в армии в военное время. Одним словом, мою кандидатуру не рассмотрели, как не прошедшего по конкурсу. А в это время мы с моей Нателлой уже готовились создать семью. И я не представлял, как можно жениться, не имея работы. Поэтому временно я решил устроиться у моего учителя, профессора психиатрии Гоциридзе, великого скептика и воспитанника русской медицины. Думал, что со временем появится что-то лучшее. Так что через пять дней после начала работы психиатром, я женился.

Психиатрия и не только

На фронт Шота Гамкрелидзе после ранения так и не вернулся. Медицина и семейное счастье захватили молодого мужчину полностью. Гамкрелидзе защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию. Вскоре стал членом Академии медицинских наук Грузии.
В разное время работал главврачом Сухумской психиатрической больницы, Республиканской психиатрической больницы в Тбилиси. Даже заведовал отделением судмедэкспертизы. Кстати, когда Гамкрелидзе занимался делом об аресте Звиада Гамсахурдия, во время строгой засекреченности и серьезных проверок, на него доносили, как на сына меньшевика. Но в конечном счете его высокий профессионализм и безупречное знание своего дела взяли верх.
До сих пор (!) Шота Гамкрелидзе работает консультантом психиатрии в Институте им. Асатиани. Хотя институт уже давно упразднили и теперь официально он называется Центром психического здоровья и наркологической превенции.
Ученый является автором ряда статей и монографий. Одна из последних «Шизофрения: вчера, сегодня, завтра» имела огромный успех в научных кругах и была написана вместе с сыном и коллегой Гамкрелидзе – Акакием, который, к несчастью, 4 года назад погиб в автомобильной катастрофе.
Сейчас Шота признается, что о научной медицинской деятельности он никогда и не мечтал. Но, по его словам, тот вакуум, который существовал в сфере медикаментозного лечения нервных заболеваний в Грузии, натолкнул его восполнить эту область психиатрии серьезными научными трудами. Поэтому сегодня Гамкрелидзе Шота Акакиевич считается отцом и создателем революционного направления – психофармакологии.
До сих пор Шота Гамкрелидзе работает, не покладая рук. И, хотя в беседе со мной он говорит о том, что, действительно, устал, и планирует завершать свою научную деятельность, на днях в свет выйдет его новый фундаментальный труд, который заведомо, по словам автора, многие будут критиковать.

– Новый труд, кажется, о неврозах?..
– О сексуальных извращениях.

– Серьезно?
– Абсолютно серьезно. Вы знаете, современная психиатрия подходит к определенному рубежу, когда меняются практически все существующие установки психических заболеваний. В медицинской практике существует очень много неизвестных и известных болезней. И меня, как психиатра, очень заинтересовали так сказать особые пограничные состояния.

– Наверное, в вашей психиатрической практике было немало интересных случаев…
– Не только интересных, порой, страшных. Например, случай, который я описываю в последней монографии, произошел недалеко от Пасанаури. Я вел дело одного психически больного человека. В глубоком детстве он перенес немало тяжелых психических травм. И, будучи взрослым, иногда не мог справиться со зверем, который просыпался внутри него. Так однажды он настолько страстно захотел близости со своей родной невесткой – женой брата-пастуха, отсутствовавшего на тот период в доме, что его ничего не остановило. Свидетелей домогательств – собственную мать и двух племянников – он зарубил, как и саму невестку. А после пошел на ужасное – совершил акт некрофилии. Но это всего лишь, как говорится, капля в море тех кошмарных случаев, что мне приходилось изучать в медицинской практике. Просто разница в том, что лично я считаю такие извращения болезнью, а американская психиатрия – осознанным жизненным выбором.

Вера, Натэлла, Любовь

Почти три часа непрерывного интервью. Шота Акакиевич, не уставая, рассказывал мне самые яркие моменты своей невероятно интересной жизни. И все время удивлялся, откуда я так много о нем знаю.

– Так ведь интернет пестрит вашими военными и научными подвигами!..
– Даже так?!

– Конечно! А вы интернетом не пользуетесь, батоно Шота?
– Нет, увы. Когда мне что-то надо, я действую по-старому, привычному мне пути – читаю книги. Как-то понимаете, в этом плане я отстал от современной жизни.

– А в Бога верите?
Шота Акакиевич задумывается.
– Нет. Но отрицать существование какой-то высшей силы – не могу. Что-то все же есть. Вы знаете, у нас существует т.н. «Общество расстрелянных в 1924 году грузинских меньшевиков». Так вот оно систематически устраивает панихиды по погибшим. Но, когда я захожу в церковь, то не могу креститься – просто не верю в это. А, ведь делать что-то без веры – это фальшь.

– А во что верите?
– Я верю в 10 заповедей. И в труд, который облагораживает человека.

Рядом кружится любимая супруга Шота Гамкрелидзе. К нашей встрече она испекла необычайно вкусные хачапури. С этой чрезвычайно женственной, красивой, на первый взгляд мягкой, но внутренне очень сильной и невероятно мудрой женщиной Шота создал крепкую грузинскую семью. А потом появились трое детей, 5 внуков и 6 правнуков, младшему из которых сегодня всего год от роду.
А о своем великом роде Шота Гамкрелидзе даже написал книгу. Она содержит уникальный архивный материал с подробным описанием судеб его предков и генеалогическим деревом. А еще у тбилисского ветерана войны есть тайная страсть – он давно собирает коллекцию изданий эпического произведения «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели. И в его солидном собрании уже более 200 наименований изданий Руставели со всего света.
Я рассматриваю полку с коллекцией изданий Руставели и медалями Гамкрелидзе. За великое мужество, проявленное на фронте, Шота Акакиевич награжден орденом Отечественной войны первой степени, орденом Славы второй степени и другими почетными медалями. Его заслуги перед грузинской медициной и наукой отмечены Орденом Чести.

– Батоно Шота, а есть в жизни то, что вы не сделали, или, о чем жалеете?
– Я думаю, то, что мне было отведено Вселенной, я выполнил. Не скрою, по своим профессиональным возможностям, я запросто мог занять высокие посты, к примеру, в Академии наук и так далее. Но я считаю, что сделал многое непосредственно в моей сфере – создал научные труды на темы, которые до меня в Грузии никто не изучал. И, наконец, я не думаю, что я какой-то особенный человек с особенным предназначением. Я обыкновенный человек, который трудится, не ленится и старается жить правдой и с честью.
По работе Шота Гамкрелидзе много путешествовал. Исколесил почти весь мир, не побывал только в Соединенных Штатах. Но он всегда считал себя настоящим патриотом. Сыном красивой страны, которая не просто оценила заслуги психиатра с военным прошлым или обычного человека с необычной судьбой, а страны, которая нарекла его героем и обессмертила его подвиги.


Анастасия ХАТИАШВИЛИ