Окончание

В 1868 году в Тифлис приехал некий Н.В. Орлов, который, как нам удалось установить, был известным провинциальным режиссером того времени. Судя по циклу его статей в «Кавказе» под названием «Тифлисский театр», по первому впечатлению приезжего», он хорошо разбирался в вопросах театра и особенностях актерского искусства. Начинает он свои заметки с описания чудесного здания театра: «Коридоры не широки, но устроены удобно. Зала с таким вкусом отделана, что воображение нового посетителя уносит его далеко в область сказочного мира. Все здесь поражает зрение. Подобную театральную залу едва ли можно где увидеть в Европе. Оркестр составлен с полным знанием дела и дирижируется капельмейстером, как видно, недюжинным артистом».
Затем взор автора приковывает сцена, на которой разворачивается действие комедии «Горе от ума». В спектакле, который смотрел Н.Орлов, был занят очень сильный состав: Чацкий – Аграмов, Фамусов – Яблочкин, Молчалин – Музиль, Репетилов – Соколов. “Первая и вторая сцены шли как-то спешно: Чацкий, г. Аграмов, еще не войдя в роль, говорил с торопливостью и заметно затруднялся, как нужно держать себя в объяснениях с Софьей (г-жа Снеткова), которая от начала до конца держалась в какой-то драматической позе, несвойственной ее роли. В ее игре не видно было безделицы – души и жизни. Зато Лиза была необыкновенно типична. Но актриса была слишком молода для смышлености Лизы, этого произведения Кузнецкого моста. Скалозуб, г. Аркадьев, был бы хороший Скалозуб, если б дело не доходило до танцев. Здесь он без зазрения совести пустился в балаганные фарсы” (1868, №3).
Орлов продолжает: «Фамусов (А.Яблочкин) мог бы играть эту роль и в столице. Правда, его скорая походка, быстрые движения не в характере Фамусова. Но в местах патетических он выдержал роль как большой артист. С 3-го действия г. Аграмов, входя более и более в пассию, держался ровно и с достоинством, в последней сцене с Софьей он был очень хорош. Здесь блеснул его талант искрой огня, который при его старании дает надежды, что в лице г. Аграмова со временем может выработаться настоящий Чацкий».
Рецензент не ошибся – Михаил Васильевич Аграмов стал интересным актером. Особенность его дарования заключалась в поразительной реалистичности игры, в том, что он умел в ролях трагического репертуара высветить близкое и понятное каждому зрителю. Лучшие свои роли – Гамлета, Арбенина и Франца Моора он играл «обыкновенными смертными» (История русского драматического театра. т. 4, Москва, Искусство, 1979).  
В рецензии Орлова даны сведения  и о том, что в 60-е годы девятнадцатого века в Тифлисе работал такой выдающийся актер, как Н.И. Музиль, ставший впоследствии одним из великих деятелей Малого театра. Критик отзывается о нем так: «Молчалин, г. Музиль, был довольно приличен в своей роли. Нам кажется, он был бы даже удовлетворительнее, если б был подвижен в мимике». Орлов заключает рецензию такими словами: «Пьеса более или менее выдержана удовлетворительно и дает право новому в Тифлисе человеку думать, что труппа составлена удачно и управляется хорошим режиссером. Конечно, в губернских городах такого театра, как в Тифлисе, нет, кроме разве Саратовского, поражающего, впрочем, своей величиной и только».
В 1872 году было решено отдать театр на содержание частной антрепризе (до этого здание ассигновалось правительством) (ЦГИА, ф. 5, оп. 1, д. 2432, д. 2500, д. 2536). Однако контракт с А.А. Яблочкиным был продлен (ЦГИА, ф. 5, оп. 1, д. 2940). Пьеса Грибоедова по-прежнему ставилась добротно, но несколько водевильно. Особенно в этом отношении «старался» Соколов, исполнявший роль Репетилова.
Рецензент К. К. Г, опубликовавший свои «Театральные заметки» в газете «Кавказ» (1873, №70-74) особо отмечает игру Нильского в роли Чацкого и даже посвящает ей несколько номеров. Исходное положение критика – утверждение, что Чацкий очень умен: «Да, такие, как он, погибают, но его едкий смех страшен в этом болоте «общественной глупости». Особо импонирует критику в исполнении Нильского простота и безыскусственность тона. Но зато он жестоко высмеивает актера там, где он впадает в тон водевильного любовника или придает себе вид «важного человека». В целом Нильский провел роль верно, сыграв Чацкого как умного и глубоко чувствующего человека.
В начале 1874 года в Тифлисе нашумело дело Брянского и Яблочкина. Актер обвинял режиссера и антрепренера труппы в невыплате ему суммы, означенной в договоре («Дроэба», 1874, №445). Но дело само собой замялось, так как 11 октября этого же года Тифлисский театр сгорел со всеми помещениями, и представления в нем прекратились.
Вскоре был объявлен конкурс на лучшее здание театра. Победу одержал проект академика Шретера. Однако постройка нового здания затянулась, поскольку государственный совет сократил сумму расходов на театр. Как сообщают архивные материалы, в 1887 году Петр Ильич Чайковский подал прошение о скорейшем открытии кредита на окончание постройки театрального здания в Тифлисе (ЦГИА, ф. 5, оп. 8, д. 326, ф. 416, оп. 3, д. 595). Но в этот год строительство не сошло с мертвой точки.
Между тем дочь Станислава Осиповича и Вассы Петровны Маркс и ее муж Питоев создают любительский театр. Обратимся к ее воспоминаниям: «В этом театре, вмещающем 300 человек, мы возобновили «Горе от ума». Понемножку наш кружок превратился в Тифлисское артистическое общество» (Грибоедов. Горе от ума. Вступление И.К. Ениколопова. Тбилиси, 1946).
3 мая 1877 года начала свои представления новая труппа под руководством Сергея Пальма, сына известного драматурга и петрашевца А.Пальма, чьи пьесы, поставленные в Тифлисском театре, пользовались неизменным успехом у публики и в интеллигентных кругах столицы Грузии. А.Пальм участвовал в работе театра наравне с сыном-антрепренером. В театральную деятельность были вовлечены и жена драматурга, и второй сын (выступал под фамилией Арбенин) (Сквозь столетия. Сост. В.С. Шадури. Тбилиси, Мерани, 1983). Начался период расцвета Тифлисского театра.
Уже в 60-е годы в провинциальных театрах наметился кризис театра старого типа – антрепренерского. Новая труппа Тифлисского театра состояла из группы молодых актеров, которая была организована на основаниях свободного и равноправного товарищества. Начинание А.И. Пальма поддерживали передовые общественные деятели Грузии, в частности, Акакий Церетели.
Однако постановка пьесы Грибоедова не удалась и в этот раз. Спектакль «Горе от ума» с участием С.Пальма (Фамусов), Шумилина (Чацкий), Погодиной-Долинской (Софья), Юшковой (Лиза), Соколова и Арбенина был оценен газетой «Тифлисский вестник» как средний (1877, №114).
Критик «Кавказа», подписавшийся «Дилетант», отнесся к спектаклю более мягко и все обвинения в недостатках отнес за счет самой пьесы, которая, по его мнению, «прелестна в основном только в чтении. Но исполнители почти управились. Роль Чацкого надо читать внятно, а не так торопливо, как читал ее г. Шумилин (хотя в последнем монологе он был хорош). В роли Фамусова г. Пальм был слишком не-барин. Ему недоставало ни голоса, ни фигуры. Как неожиданный сюрприз, предстала пред нами роль Молчалина в исполнении г. Леонова, все в ней было чистенько, гладенько, точно с иголочки, стишки были прочитаны внятно, с некоторым чувствием и апломбиком. Немножко побольше подобострастия перед Фамусовым, немножко побольше игривости с женщинами – и роль будет ничего себе...» (1877, №105).
В 1878 году роль Чацкого исполнил Стрельский. Рецензент «Тифлисского вестника» по имени Экс справедливо писал: «Чацкий – человек, а не ходульный герой, каким его сделало большинство русских актеров. Стрельский не отделился от этого большинства» (1878, №277).
Намного больше удалась театру следующая постановка пьесы в 1879 году, когда роль Чацкого вновь сыграл Шумилин и на этот раз довольно удачно. В основе его концепции образа Чацкого лежала убежденность в его необыкновенной наивности и человеческой незащищенности при всем уме и понимании ситуации. Эта трактовка вполне удовлетворила строгого критика Экс.  
Сергей Пальм был щедрым и бескорыстным человеком и не скупился на средства. В итоге его чрезмерная доброта привела к краху театра, а его самого – чуть ли не в долговую яму. Но он оставил о себе самую добрую память. Вот отзыв о его деятельности в «Кавказе»: «Он повел дело на широкую ногу, в первый же сезон составив прекрасную, большую и дорогую русскую драматическую труппу. На второй сезон доходы Пальма начали с каждою неделею уменьшаться. Молодой антрепренер потерпел убытки, но не убоялся таковых, а решился еще более расширить свое предприятия» (1882, №219). Однако, воспользовавшись его доверчивостью и добросердечием все, начиная «с первого портного и кончая последним ламповщиком», стали обворовывать его.
К сожалению, товарищество актеров – новый тип организации театра – не нашел поддержки ни со стороны массового зрителя, от которого зависели сборы труппы, ни со стороны некоторых актеров, которые опасались остаться без средств к существованию. Вскоре театр прекратил свое существование.
В 1877 году, в год создания товарищества, на страницах тифлисских газет разгорелась полемика вокруг вопроса о новом типе театральной организации. В газете «Тифлисский вестник» была опубликована статья Экса о неблаговидных действиях комика Л.Соколова, который вносил раздор в товарищество. Сам же Соколов ответил на эти обвинения в газете «Кавказ».
Чтобы глубже понять, кто прав, а кто виноват, необходимо коснуться истории. Газета «Кавказ», основанная в 1846 году, являлась официальным органом. А «Тифлисский вестник» имел в числе своих авторов таких прогрессивных общественных деятелей, как А. и Г. Церетели, Д.Эристави, Н.Николадзе. Это была первая демократическая русская газета в Грузии. Неудивительно, что Л.Соколов, требовавший баснословные гонорары, чем нанес своим товарищам непоправимый урон, избрал своей трибуной именно «Кавказ».
Громадное значение в споре двух газет имела проблема постановки классики. Автор под псевдонимом Экс справедливо утверждает, что пьесы, подобные «Горю от ума» и «Свадьбе Кречинского», лучше не ставить вовсе, чем ставить так, как это делает труппа Пальма, и советует играть те пьесы, которые актерам «по плечу». В отличие от него, Л.Соколов («Кавказ», 1877, №139) все время подчеркивает количество сыгранных классических пьес, не акцентируя внимания на качестве исполнения.
Выяснить истину было бы невозможно, если бы не был найден еще один документ – письмо общины русских драматических артистов, обращенное к читателям «Тифлисского вестника» (1877, №154). На основе этого письма выясняется, что Соколов не принимал условия товарищества и «ничего нового учить не желал и предлагал к постановке разную дребедень». Основным мотивом спора было сребролюбие Соколова, в чем Экс его упрекает.
Как нам удалось выяснить на основе изучения статей газеты «Кавказ», под псевдонимом Экс выступал будущий антрепренер Тифлисского театра И.Е. Питоев. Он первым ввел утренние спектакли для учащихся, которым предлагали смотреть такие классические произведения, как «Недоросль», «Ревизор», «Власть тьмы». Питоев был известен как меценат. Он был дружен с М.Г. Савиной. По его приглашению на гастроли в Тифлис приезжали крупнейшие актеры конца девятнадцатого века. Он выпускал юмористический журнал «Фаланга», издание которого было прекращено по настоянию цензуры (ЦГИА, ф. 5, оп. 1, д. 6606), являлся одним из основателей Артистического общества, в здании которого сейчас находится театр имени Шота Руставели, а также – мужем известной актрисы Маркс и отцом Ж.Питоева, который стал впоследствии выдающимся французским актером.
В 1878 году происходит размолвка между труппой Пальма и Питоевым, который, несмотря на симпатии к товариществу, осуждает С.Пальма за то, что он не подписал договор с талантливой актрисой Немировой-Ральф. Критик с сожалением отмечал, что интересы искусства в этот раз оказались для Пальма на втором месте («Тифлисский вестник», 1878, №286-288). В спор даже вмешался А.Церетели, поддержавший позицию своего сотрудника Питоева. Нельзя также не отметить, что пример русских актеров вдохновил грузинских актеров на создание товарищества.
В 80-х годах девятнадцатого века пришло время для появления комедии Грибоедова и на грузинской сцене. К тому периоду уже существовал перевод Григория Цинамдзгвришвили, высоко ценившего произведение русского драматурга. Полагают, что перевод был сделан по заданию деятелей грузинского театра, возглавляемого известным комедиографом Георгием Давидовичем Эристави, который даже сам пытался переводить комедию. Впервые на сцене грузинского профессионального театра пьеса была поставлена в 1884 году в городе Кутаиси.
В Тифлисе произведение Грибоедова впервые прозвучало на грузинском в январе 1887 года. Газеты «Иверия» (№13) и «Кавказ» (№12) восторженно отозвались об этом спектакле. Чацкого превосходно сыграл К.Месхи. «Сафарова-Абашидзе в роли Лизы и Абашидзе в роли Фамусова, – по словам «Кавказа», – вполне художественно воспроизвели изображаемые ими типы. Недурен был Скалозуб (Цагарели). Алексеев-Месхиев в роли Молчалина был бесподобен». В феврале того же года пьеса была показана в бенефис талантливого артиста Васо Абашидзе. Начиная с 1881 года «Горе от ума» ставилось в Тбилиси и на армянском языке (в переводе П.Тер-Аствацатуряна (Там, где вьется Алазань. Сост. В.С. Шадури. Тбилиси, 1977).        
Что же привлекало деятелей искусства и актеров в произведении Грибоедова? В этой гениальной пьесе запечатлен неумирающий конфликт – столкновение ума и посредственности, чувства и равнодушия, горения и мелочных интересов. Трагедия Чацкого далеко не только в любовном фиаско, а прежде всего – в невозможности изменить мир, в котором господствуют мещанство и рутина. Талантливый и умный человек, он потрясен своим бессилием доказать фамусовской Москве свою единственную правду.
Со временем конфликт, запечатленный в комедии, становился все более актуальным и для деятелей Тифлисского театра. Ни в коем случае не сравнивая Питоева с Фамусовым или Пальма с Чацким, нельзя не увидеть некоторые аналогии с пьесой Грибоедова. Представьте: полные сил и надежд актеры, окончившие Императорские театральные училища, видевшие в Москве и Петербурге лучшие образцы сценического искусства, приезжают в Тифлис. И все их иллюзии рушатся – вместо ценителей «высокого искусства» они встречаются с невежественной в основной своей массе публикой.
Понимаешь, как трудно было этим людям, когда вчитываешься в прессу – единственное живое, горячее свидетельство, запечатлевшее их победы и промахи. В каждой рецензии – описание неприличного поведения зрителей, выкриков, эпатажа и других не очень красивых эпизодов. Нужно было немалое мужество, чтобы в такой обстановке сохранить дарование, продолжать нести знамя высокого искусства. Каждый актер был в то время своеобразным Чацким, ведущим борьбу одного со множеством, искусства с развлекательностью, актерской гордости с толпой, алчущей удовольствий.
В то время у нас было еще мало истинных ценителей театра, да и сам тип театральной организации оставлял желать лучшего. Это подтверждают следующие строки из «Истории русского драматического театра»: «Легкомысленное восприятие театра с особой победоносностью вспыхнуло в самом конце 70-х годов, сразу после жестокого кризиса, охватившего все без исключения театры провинции в период Забалканской войны. Особенно выразительны свидетельства, относящиеся к Тифлису этих лет, слывшему «городом театральным», но «довольно неразборчивым» (том 5, Москва, Искусство, 1980).
В 1884 году антрепренером Тифлисского театра, пережившего экономический провал товарищества, стал И.Е. Питоев (ЦГИА, ф. 12, оп. 8, д. 69). Ф.Б. Бурдин писал М.Г. Савиной в то время: «В Тифлисе труппа так хороша и так хороша обстановка, что в провинции едва ли найдется что-нибудь подобное» (ЦГИА, ф. 689, оп. 1, д. 118, д. 357).
В 1885 году в постановке «Горя от ума» в Тифлисе на русской сцене появился, по признанию критики, «лучший Чацкий»: «Ленский-Петров (не следует путать с А.П. Ленским – А.Ф.) провел роль обдуманно, приложил много старания, читал прекрасно, с душой. В его игре чувствуется личность, талантливый человек» (1885, №2). Постановка этого года была особенно удачной. Все «провели роли с большим комизмом и удачно выдержали типы». Актеры пытались избежать карикатурности в изображении персонажей, и это им удалось.
В тот же сезон прекрасно исполнил главную роль актер Николин, который в предыдущем спектакле играл Фамусова. Его Чацкий предстал прежде всего влюбленным юношей, который оказывается обманутым и отвергнутым любимой девушкой. Однако «в игре даровитого артиста более прекрасной читки и строгой обдуманности, чем неподдельного чувства» («Кавказ», 1885, №31).
В 1885 и 1889 годах А.В. Ленский, гастролируя в столице Грузии, тоже играет Чацкого. Критик «Нового обозрения», в целом недовольный постановкой, писал, что актер в главной роли бесподобен и «такого Чацкого вряд ли кому случалось видеть».
В 1886 году в Тифлисском русском театре вновь меняется хозяин антрепризы. Им становится В.Форкатти – известный провинциальный антрепренер (ЦГИА, ф. 12, оп. 8, д. 255), деятельность которого нанесла театру экономический урон. В этот период «Кавказ» отмечает, что обстановка и костюмы в спектакле не имели себе равных. Но само исполнение было значительно слабее питоевского.
В 1891 году в газете «Кавказ» публикуется письмо актеров русской труппы с осуждением неблаговидных поступков Форкатти, который не пожелал выплачивать им жалования (1891, №72). Сообщения о бедственном положении Тифлисской труппы появляются в это время даже в столичной прессе в газете «Артист». Однако в 1892 году контракт с Форкатти возобновляется. Антрепренер сразу же, во избежание недовольства зрителей, приглашает на гастроли великую П.Стрепетову.
В 1894 году младший сын А.Пальма Григорий подает прошение с просьбой доверить ему антрепризу (ЦГИА, ф. 12, оп. 8, д. 2911). Но дирекцию Тифлисского театра больше устраивал В.Форкатти, при котором театр приносил большие доходы в основном благодаря приезду именитых гастролеров.
В 1894 году новая постановка комедии Грибоедова была воспринята исполнителями не как жанровое произведение, а в основном с точки зрения сюжета пьесы. На первый план выходил любовный треугольник. Исполнитель роли Чацкого Радин-Инсаров показывал Чацкого доверчивым идеалистом, вначале жизнерадостным, а затем – разочарованным человеком. По характеру своего дарования актер был романтиком, поэтому ему особенно удавались лирические места роли («Кавказ», 1894, №194).
В 1896 году в роли Чацкого на сцену вышел Самойлов-Мичурин. При первом же его появлении всем казалось, что это не взрывной, темпераментный и желчный Чацкий, а всем угождающий Молчалин, настолько он был «приятен всем и каждому» («Кавказ», 1896, №135). Но позже зрители поняли, что он был предельно естествен и искренен. Он глубоко трогал сердца.
В конце девятнадцатого века было решено выстроить еще одно здание театра (ныне – театр имени Шота Руставели). Руководство по постройке было поручено Питоеву. При открытии этого театра в феврале 1901 года вновь давали «Горе от ума». В этом спектакле в последний раз выступила г-жа Маркс – дочь Вассы Петровны и Станислава Осиповича и жена Питоева, после чего сошла со сцены.
Так с именем Маркс, связанным с первой и последней постановкой грибоедовской комедии в Тифлисе, заканчивается история постановок «Горя от ума» в девятнадцатом веке. Заканчивается, чтобы открыть новые страницы, вписанные двадцатым веком, когда на сцене русского театра и Артистического общества в Тифлисе расцветал и обретал силу одухотворенный талант В.Ф. Комиссаржевской, осуществлял свои смелые фантазии В.Э. Мейерхольд, который тоже поставил «Горе от ума», но уже в своем оригинальном прочтении.
Наверное, совершенно нет случайности в том, что не только судьба самого Александра Грибоедова, но и история постановок его гениальной пьесы тесна связана с Грузией и вписана в историю русского драматического театра в Тифлисе...  


Анна ФАЛИЛЕЕВА