По тбилисским меркам, огромный дом на проспекте Агмашенебели №83/23 не так уж и стар – ему около семидесяти лет. Фактически, он стоит на площади, старое название которой – Кирочная – помнят уже только старшие поколения горожан. А построили его немецкие военнопленные на месте снесенной ими же немецкой (злая шутка рока!) церкви – кирхи святых Петра и Павла. У одного из подъездов две мемориальные доски посвящены человеку, вошедшему в историю мирового искусства. Одна из них сообщает о том, что с 1947 по 1992 годы здесь жил великий танцовщик и балетмейстер Вахтанг Чабукиани. А вторая приглашает в квартиру-музей балетмейстера, который, как утверждают искусствоведы, «был одновременно и величайшим классическим танцовщиком, наследником всех традиций петербургской школы, и воплощением богатейшего танцевального фольклора его родной Грузии». В этом доме прошел тбилисский период жизни Вахтанга Михайловича. А были еще и тифлисский, и ленинградский периоды...
Год 1910-й вошел в историю нашей планеты первым ее столкновением с хвостом кометы Галлея. Для русского балета он стал триумфальным – знаменитые Сергей Дягилев, Анна Павлова, Вацлав Нижинский, Тамара Карсавина в Париже и Лондоне заворожили Европу своим мастерством. И в тот же самый год в Санкт-Петербурге родились Галина Уланова, Татьяна Вечеслова и Константин Сергеев, в Калужской губернии – Фея Балабина, в Тифлисе – Вахтанг Чабукиани... На свет появилась новая плеяда легенд балета, и лишь один ее представитель – парень из столицы Грузии шел на сцену далеко не торным путем: по-настоящему учиться балету он начал позже своих ровесников и наверстывать упущенное ему пришлось огромными усилиями.
Даже для многонационального города брак строительного рабочего Михаила Чабукиани был необычен. Он женится на латышке, белошвейке, шьющей вручную нижнее и постельное белье, накидки и покрывала. Все деньги в семье уходят на то, чтобы, как говорили тогда, «поднять» восьмерых (!) детей. Поэтому младшенький – Вахо – учится в трудовой школе лишь до девяти лет: ездить надо за окраину города, а теплой одежды нет. И его вместе со старшими сестрами Еленой и Тамарой отправляют в ремесленную мастерскую. А там плести корзины, делать фигурки из дерева и папье-маше обучает замечательная женщина – Мария Шевалье. Блестяще образованная, большая поклонница балета, она стремится привить эту любовь и своим ученикам, по праздникам даже организовывает танцевальные вечера. И однажды дает Вахтангу поручение, которое определяет всю его дальнейшую жизнь.
Мальчик относит приготовленные для новогоднего празднества плетеные корзиночки с игрушками в первую в Грузии балетную школу. Ею руководит выпускница балетной школы Королевского театра оперы и балета в Турине Мария Перини. После родной Италии она была ведущей солисткой в балете Тифлисской оперы, выступала и в приволжских городах, а, осев в столице Грузии, создала в 1916-м частную школу, которая через четыре года стала государственной – при Театре оперы и балета. Но еще много лет ее называли в городе «студией Перини». Юный Чабукиани приносит новогодние подарки в эту студию, когда та находится в здании Общества поощрения изящных искусств, то есть, в будущей Академии художеств Грузии. Там же – и творческая мастерская мужа Перини, замечательного художника и архитектора, общественного деятеля Генрика Гриневского.
Здание, и сейчас сохранившее следы былого великолепия, роскошный зал с детьми в красочных балетных костюмах вокруг сверкающей елки кажутся Вахтангу сказкой. Забрав у него подарки, Перини видит, как загорелись глаза юного курьера и приглашает его войти... Так Чабукиани «заболевает» балетом. Конечно же, этого не может не заметить Мария Шевалье и, поняв, что увлечение мальчика отнюдь не просто прихоть, она помогает ему поступить в заветную студию. В которой, между прочим, в разное время учились не только прославленные мастера танца Илико Сухишивили, Вахтанг Вронский (Надирадзе), Нино Рамишвили, Мария Бауэр, но и такие будущие знаменитости, как художник и, сценограф Солико Вирсаладзе, актер и спортивный комментатор Котэ Махарадзе...
В тринадцать лет Чабукиани уже совмещает учебу в школе района Верэ, работу в мастерской и занятия балетом. За два года он осваивает экзерсис классического танца, технику вращательных движений, пластику рук. Узкоплечий, слабый паренек «лепит» себе фигуру силовыми упражнениями и гимнастикой. В эти же годы – дебют на большой сцене. Дебют необычный. В спектакле «Абесалом и Этери» участвует детская группа, но место в ней свободно только среди девочек. И Вахтанг без колебаний наряжается в женский костюм... В студии же все намного серьезней – ученические спектакли, участие в «Половецких плясках», дивертисменты, попытки самому ставить одноактные балеты. По окончании учебы – предложение стать стажером Оперного театра. Вахтанг принимает его, несмотря на протесты родных, поддерживает его лишь сестра Тамара, она – уже в труппе театра.
Что ж, азы танцевальной техники освоены, но Вахтанг понимает, что этого мало, в каждое движение необходимо «вдохнуть жизнь». Он видит, как это делают большие мастера, когда в Тбилиси приезжают на гастроли лучшие балетные артисты Москвы и Ленинграда. Глядя на них, молодой танцовщик осознает: ему еще учиться и учиться. А где это делать? Конечно же, в Ленинграде – там хореографическое училище с огромными традициями – подлинная академия танца, там знаменитые представители балетного искусства. Родители вновь против, а он вновь поступает по-своему. И с 1926 года связывает свою жизнь с северной столицей России.
Правда, город на Неве встречает его не очень приветливо: «Я приехал в Ленинград, я шлепал по платформе, лил сильный дождь, мои единственные брюки и штиблеты промокли – как будто сам город говорил: зачем ты сюда приехал?». Ответ на этот вопрос все увидели через три года. Которые, надо сказать, прошли совсем не просто. В хореографическое училище Чабукиани не принимают – ему идет уже семнадцатый год. И он поступает на вечерние курсы при этом училище, которые, кстати, созданы не для новичков, а для учебы и повышения квалификации уже работающих молодых артистов. Днем Вахтанг зарабатывает на жизнь выступлениями в кинотеатрах перед сеансами. Учится он у руководителя курсов, заслуженного артиста Виктора Семенова. Видя, как талантлив и насколько работоспособен этот парень, выдающийся педагог относится к нему с особой чуткостью. На выпускном экзамене через два года Чабукиани очень удачно исполняет «па де де» из балета «Дон Кихот», и его зачисляют в последний класс хореографического училища. Там, под руководством еще одного заслуженного артиста – Владимира Пономарева, он не только исполняет ответственные партии в «Эсмеральде», «Временах года», «Арагонской хоте». Удается несколько раз сделать и то, к чему он стремится с первых шагов в балете – как хореографу поставить для учеников отрывки из балетов.
Всю девятилетнюю программу обучения на курсах и в училище (а это – не только специальное, но и общее образование) он проходит за... три года. И на отчетном экзамене-спектакле представляет хореографический этюд «Свержение рабства», став в одном лице и постановщиком, и основным исполнителем. Именно тогда он впервые демонстрирует свое понимание героического мужского танца, противопоставив его общепринятой традиции отводить танцовщику лишь роль партнера балерины. И делает это настолько блестяще, что его тут же принимают в легендарный Ленинградский театр оперы и балета имени Кирова (до октябрьского переворота и ныне – Мариинский). Все в том же 1929-м, благодаря русским педагогам, грузинский парень дебютирует на прославленной российской сцене – в «Щелкунчике» исполняет вальс с еще одной дебютанткой, Галиной Улановой. Выступает и еще в трех спектаклях, но подлинный успех приходит к нему в следующем году, вместе с главными партиями.
Этих партий шесть, а знаменитым он просыпается 20 ноября 1930 года, на следующий день после того, как исполнил роль Базиля в «Дон Кихоте». Творческая карьера резко идет по нарастающей, критики и балетоманы захлебываются от восторга. Галина Уланова вспоминала, что Зигфрид в «Лебедином озере» в исполнении Чабукиани придавал партнерше энергию и темперамент. Но не с Улановой в паре Вахтанг укрепляет свое ведущее положение в Кировском и срывает овации на многочисленных гастролях, исполнив за неполные три года около двадцати главных партий. Его постоянной партнершей становится молодая талантливая балерина Татьяна Вечеслова. Именно с ней он отправляется в историческое турне по Соединенным Штатам Америки. Почему это турне историческое? В чем причина столь стремительного взлета молодого артиста? Ответ нам дает Котэ Махарадзе: «Почему слава о нем так быстро облетела всю страну? Причин, наверное, много. Первая из них заключалась в том, что быть с молодых лет премьером ленинградского балета, колыбели классического танца в России, – само по себе большое признание. В.Чабукиани уже дебютировал и в качестве балетмейстера, поставив в Ленинграде... новаторские, революционные спектакли, имевшие большую прессу. Другой главной причиной всеобщей известности и славы было то, что он был первым советским артистом, посланным вместе со своей партнершей Татьяной Вечесловой за океан, как тогда писали, первым советским эмиссаром искусства в США. Сейчас этим вряд ли кого удивишь, но тогда, в тридцать четвертом… Многие годы ни о каких обменах делегациями в области искусства не могло быть и речи... Можно догадываться, какая ответственность была возложена на первых посланцев, насколько кропотливо отбирались возможные кандидаты. Ошибки быть не могло: первые гастроли должны сработать неотразимо».
И гастроли срабатывают, да еще как! С осени 1933-го по весну 1934-го Вечеслова и Чабукиани дают более 30 концертов в Нью-Йорке, Бостоне, Чикаго, Детройте, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско... Хотите знать, как реагировали американцы? Достаточно заглянуть в номера газеты «Нью-Йорк дейли миррор» после двух выступлений 24-летних артистов в знаменитом концертном зале «Карнеги-холл»: «Вечеслова и Чабукиани штурмом взяли Нью-Йорк!.. Вечеслова и Чабукиани мгновенно завоевали всеобщее признание переполненного зала. Потрясающе! Не знаю лучшего способа восстановить веру в классический балет, чем пойти и посмотреть этих юношу и девушку из советского мира... Это самый сенсационный успех сезона!»
Еще раз Чабукиани приедет в США через тридцать лет, уже народным артистом СССР, лауреатом Ленинской и трех Сталинских премий. И не с одной партнершей, а с балетной труппой Тбилисского театра оперы и балета им. З.Палиашвили, которой он руководит. До завершения выступлений на сцене в 58-летнем возрасте ему останется всего четыре года. Заокеанский балет уже не будет для американцев в диковинку, гастроли будут намного короче, чем в первый приезд, но все равно газета «Тбилиси» засвидетельствует: «После Нью-Йорка в течение одной недели состоялись семь концертов в семи городах, и везде наших посланников встречали очень тепло». Однако все это будет намного позже ленинградского периода, так что вернемся в 1930-е.
После возвращения из американского турне Чабукиани исполняет практически все главные партии в репертуаре Кировского театра. Он восхищает знатоков балета и в романтических, и в характерных образах, но больше всего его влечет героика: партия Филиппа из «Пламени Парижа» входит в историю хореографического искусства. Впрочем, не только она. Чабукиани наконец получает возможность в полной мере осуществить свою давнюю мечту – создавать спектакли самому, с собственным видением постановки. Героика же соответствует его характеру в первую очередь. Так рождается «Сердце гор» на музыку А.Баланчивадзе. Причем рождается в Тбилиси – Вахтанга просят создать спектакль для первой Декады грузинского искусства в Москве 1937 года, на основе грузинских народных танцев. Окончательная редакция с огромным успехом представлена через год в Ленинграде. А потом – легендарная «Лауренсия».
В 1936-м композитору Александру Крейну заказывают балет по пьесе Лопе де Вега «Фуэнте Овехуна» («Овечий источник»). Заказ не случаен – в Испании началась гражданская война, и тема борьбы народа с угнетателем очень актуальна. Ставит балет Чабукиани, который признавался: «Меня увлекает мысль поработать над спектаклем о новой Испании, о борьбе испанского народа за свою независимость и свободу. В таком балете меня привлекает не только богатый испанский колорит, который можно блестяще использовать в спектакле, а именно современные переживания испанского народа – его думы и чаяния, героическая борьба и беззаветная преданность родине». В основу балета, ставшего затем классикой, он берет народное испанское искусство, переведя его в форму классического танца. И вот еще одна цитата – о том, насколько ему это удается: «Замечательной особенностью балета «Лауренсия» является то, что в нем на одинаковой высоте и сторона выразительно-драматическая и танцевально-виртуозная, причем обе они существуют не порознь, а в тесном органическом слиянии. Неистощимая изобретательность В.Чабукиани видна в каждой сцене. Он как будто сумел передать свой огненный темперамент всем исполнителям спектакля, и эта темпераментность, страстность пронизывает «Лауренсию» от начала до конца». Это оценка композитора Дмитрия Кабалевского.
Премьера «Лауренсии» в Кировском театре проходит в 1939-м, на следующий год спектакль признают украшением Декады ленинградского искусства в Москве, и он начинает триумфальное шествие по многим странам. А Фрондосо из этой постановки вместе с Джарджи из «Сердца гор» и Филиппом из «Пламени Парижа» становятся классикой героических образов в балете. Образов, впервые созданных грузинским Мастером на российской сцене. Еще Чабукиани доказывает в Ленинграде, что способен менять в балетных партиях и сложившиеся годами традиции. До него военачальника Солора в «Баядерке» представляли пантомимой, а он делает эту партию танцевальной, превратив томного любовника в мужественного воина. И такая редакция становится настолько канонической, что по сей день входит в программу балетных конкурсов. А в «Тарасе Бульбе» ему поручают партию Андрия, отрицательного героя, главные там – Тарас и Остап. Вахтанг Михайлович затмевает исполнителей этих партий, как говорится, «перетянув одеяло на себя».
Единственное, что ему не удается на берегах Невы – семейная жизнь. Он женится на красавице-балерине Галине Кузнецовой, которая впоследствии стала солисткой Большого театра, работала балетмейстером-репетитором в нескольких городах, в том числе в Варшаве, Каире, Берлине. Вместе жили они недолго, да и вообще этой женщине не везло в браке. Второй ее муж, артист цирка Владимир Макеев пропал без вести на войне, третий – знаменитый певец и режиссер Владимир Канделаки ушел от нее к не менее знаменитой артистке оперетты Татьяне Шмыге. Когда ее спрашивали, почему она развелась с Чабукиани, ответ был один: «Отношения не сложились…» Но любовь все-таки была. В этом можно убедиться, прочтя одно из ее писем: «Дорогой Вахтанг! Сегодня в последний раз имею право гордиться любимым, талантливым мужем. Милый Вахтангчик! От всей души, от всего сердца желаю самых больших побед в твоем любимом искусстве, счастья в жизни. Остаюсь навсегда искренне преданным тебе другом. Крепко целую, твоя Галя!»…
В творчестве же ленинградский период приносит ему ордена «Знак Почета» и Трудового Красного Знамени, и высшую награду того времени в сфере культуры и искусства – в 31 год, в марте 1941-го он становится лауреатом Сталинской премии первой степени. Еще 3 месяца – и война. Кировский театр эвакуируется в Пермь, а Чабукиани возвращается на родину. Появляется возможность осуществить еще одну мечту – на основе классического балета создать в Грузии свой, национальный балет, воспитать талантливую молодежь и сформировать в родном театре труппу настоящих профессионалов. Тбилисский период начинается для него реорганизацией училища при Театре оперы и балета по типу ленинградского и московского. В военные годы он ставит «Сердце гор», «Жизель», «Шопениану», «Вальпургиеву ночь» «Дон Кихота», «Эсмеральду», «Лебединое озеро». Руководя балетной труппой театра, смело вводит в спектакли старших учеников хореографического училища, «обкатывая» их рядом с опытными актерами. А в 1942-м снова гастролирует за рубежом – в Иране.
И, конечно же, сам много выступает на тбилисской сцене, особенно блестяще это выглядит, когда в столицу Грузии приезжают именитые балерины из России. Достаточно послушать рассказ Котэ Махарадзе о выступлении Чабукиани в паре с солисткой Большого театра Марией Семеновой: «Перед нами была влюбленная пара – юноша и девушка, на редкость красивые, грациозные, любовь которых продолжала жить и после танца... Они и в поклоне продолжали жить жизнью Одиллии и Принца, Китри и Базиля, Жизели и Леонардо, импровизируя и на глазах у зрителя создавая новый сюжет продолжения танца. То разбегались в разные концы сцены, как бы забыв о любви, отвешивали глубокий поклон и снова, вспомнив друг о друге, бросались в объятия… Зритель аплодировал уже не только что исполненному танцу, а новой, сотворенной на наших глазах импровизации. А Семенова и Чабукиани вроде и не помнили о зрителе, жили в своем мире, в своих грезах, а затем, словно спугнутые рукоплесканиями, спохватившись, снова бросались к рампе и застывали в полном чарующей грации поклоне. Она – склонив очаровательную голову, он – широко раскинув руки-крылья, словно высеченный из бронзы…»
Именно так, «широко раскинув руки-крылья», Вахтанг Михайлович живет и почти пять десятилетий после войны. Он ставит еще 20 спектаклей на двух родных для него сценах: 18 в Тбилиси и 2 – в Ленинграде. Он 32 два года руководит балетной труппой Тбилисского оперного театра и 23 года – хореографическим училищем, которое теперь носит его имя. Он выпускает в большое искусство массу талантливых мастеров, получает в тбилисский период очередные высочайшие награды – звание народного артиста СССР, Ленинскую премию, звезду Героя Социалистического Труда. Он гастролирует по миру, преподает в разных странах, его называют «богом танца», «горным орлом», «царем воздуха». А как он принципиален ко всему, что соответствует его пониманию тех или иных деталей в балете! Потому-то и огорчает единственного родного человека рядом – сестру Тамару, замечательную балерину, лишая ее выгодных мизансцен. И, что намного страшнее, огорчает самого министра культуры, отказавшись поставить его балет: «Мне не нравится ваша музыка. Она не танцевальная»...
В России же надеялись на его возвращение, в первую очередь, ленинградцы. Достаточно прочесть отрывки из двух писем конца1940-х. Балерина Наталья Дудинская для которой создана главная партия в «Лауренсии»: «Дорогой, мой родной, хороший Вахтангчик! Если бы ты знал, как мне без тебя скучно, тоскливо! Как сильно я хочу тебя видеть! Я пишу тебе второе письмо, а телеграмм послано мной такое количество, что я сбилась со счета... Все ждут «Лауренсию», а главное – тебя... Умоляю, приезжай скорей! Все станет на свое место!» Художественный руководитель Кировского театра Петр Гусев: «Труппа засыпает меня вопросами о вашем здоровье и возвращении, чтобы поддержать в них веру в дело и театр. Я клянусь, что вы чувствуете себя отлично... приедете надолго в Ленинград. Хотелось бы получить от Вас подтверждение... Когда приедете закончить «Кармен»?.. Вам шлют тысячи приветов и пожеланий всякого благополучия...»
Чабукиани так и не покинул Грузию, став ее знаковой фигурой. И, как всегда бывает с такими фигурами, одни его боготворят, другие – судачат о нем... В нелегкий для страны 1990-й год ему пышно отмечают восьмидесятилетие. Конечно же, не забывает юбиляра и Москва – в апреле 1991-го грандиозный вечер проходит в Большом театре...
Его сестра Тамара в конце 1940-х делилась с близкими: «Скучает Вахтанг по своему театру в Ленинграде... Уехал бы, но там теперь главный солист – его прошлый конкурент Сергеев. Да и молодость уже уходит... Балет – дело молодое...». А вот что говорит выдающийся российский артист балета и хореограф Михаил Лавровский: «Это великолепно, что большую часть своей жизни Вахтанг Чабукиани посвятил Грузии. Он истинный патриот. Но я уверен, что если бы Вахтанг Чабукиани остался в Москве или в Ленинграде, он постоянно соприкасался бы с западным искусством, однако его влияние на мужской танец, одухотворенное рыцарской романтикой, прекрасное по своей красоте и силе, сохранилось бы как эталон в искусстве мировой хореографии».
Нет, Чабукиани из Грузии не уехал, тбилисский период стал самым продолжительным в его жизни. Он говорил близким: «Я родился в год кометы и уйду вместе с этой кометой, когда она опять появится». Комета Галлея вновь появляется в 1986-м, но именно в этом году Вахтанг Михайлович публикует в №5 журнала «Советский балет» статью «Мой опыт – аргумент в дискуссии». А через шесть лет, когда в телескопах наблюдалась другая крупная комета – Шумейкера-Леви, он и ушел. Сам пронесшись по миру кометой и оставив особенно яркий след в балете Грузии и России.
Владимир Головин
|
