Прокуратор Всея Руси

Его так называли современники. Да и в историю России он вошел не самой привлекательной фигурой – абсолютный консерватор и политический интриган. «Серый кардинал», имевший неограниченное влияние на самого царя. Советские историки сравнивали его с «теневым генсеком» брежневских времен Михаилом Сусловым. Речь идет о всесильном обер-прокуроре Святейшего Синода Константине Победоносцеве, которому 2 июня исполняется 190 лет со дня рождения. В энциклопедиях его скромно именуют государственным и политическим деятелем, а также ученым и публицистом. Но согласитесь, какой ученый или публицист обладал целым «иконостасом» высших орденов Российской империи: Св. Александра Невского с алмазными знаками, Св. Владимира I степени и даже высшим орденом Св. Андрея Первозванного, с алмазными же знаками. А ведь это был не родовитый вельможа, не прославленный военачальник, а абсолютно гуманитарный человек, не «нюхавший пороху», по-современному «батан» – потомственный интеллигент, выходец из «мелкопоместных». Сын профессора и сам молодой профессор, Победоносцев был замечен Двором «чуть за тридцать». Он стал преподавать законоведение сначала одному будущему императору Александру III, а затем и Николаю II. Наверное, Константин Петрович был хорошим учителем, во всяком случае, авторитетным. Его подопечные императоры сохранили к нему уважение и доверие на всю жизнь. Влияние этого невзрачного человека на судьбы страны трудно переоценить. Именно его перу принадлежат важнейшие царские указы своего времени и, в частности, манифест «О незыблемости самодержавия» 1881 года. Он был на самой вершине власти более четверти века. Победоносцева страстно ненавидела вся просвещенная Россия, считая законченным мракобесом. Как его только не называли: «злобный упырь», «бесцветная моль», «бессердечный паук», «лопоухий Кощей Бессмертный».


Золотой голос азербайджанского соловья

Прозвищем Бюльбюль (по-азербайджански соловей) уроженца села Ханбагы в окрестностях Шуши – города с большими культурными традициями – назвали еще в детстве. У мальчика по имени Муртуза, сына кожевника Мешади Рзы и его жены Гехар из рода кочевников-курдов, оказались исключительные музыкальные способности и феноменальный голос. Это прозвище на всю жизнь станет его сценическим псевдонимом. В двенадцать лет родители его перевезли в Гянджу, где им заинтересовались профессиональные исполнители мугамов-ханенде – они несли людям высокую азербайджанскую поэзию Низами, Физули, Насими и др. Маленький Бюльбюль обещал вырасти в великого ханенде. Но он пошел гораздо дальше – став революционером и создателем новой певческой традиции вокального искусства своего народа. Он закончил к тридцати годам Бакинскую консерваторию у профессора Н.И. Сперанского. А затем стажировался четыре года в миланском «Ла Скала» у выдающихся педагогов Ансельми и Грани. В итоге он стал первым певцом с восточной спецификой пения, который освоил европейскую школу и классическое бельканто. Бюльбюль был с восторгом принят в своей стране, став любимейшим певцом – как оперным, так и народным, победителем многих конкурсов, обладателем всевозможных лауреатских дипломов, кавалером орденов. А еще он был гениальным педагогом, воспитавшим плеяду талантливых учеников. Создал оперную студию, кабинет звукозаписи, нотное издательство, специальный класс сольного пения. Собирал национальный фольклор, организовывал музыкальные форумы в Азербайджане для выявления молодых талантов, проводил, как в древности, съезды ашугов – музыкальных соревнований певцов-импровизаторов. И до самых своих последних дней Бюльбюль был активным исполнителем в концертах классической и народной музыки. 22 июня исполняется 120 лет со дня рождения этого выдающегося Творца.


«Века минувшего зэк»

Варламу Шаламову – автору пронзительных «Колымских рассказов» исполняется 110 лет со дня рождения. Этому сыну священника прогрессивных взглядов и учительницы, бывшему студенту выпала суровая и печальная судьба. Шаламова арестовали за распространение ленинского «Письма к съезду» в 1929 году. Так он стал узником сталинского ГУЛАГа, где выжить было трудно, работать много, постоянно голодать, мерзнуть, болеть, терять человеческий облик. Быть пятном в безликой серой многомиллионной массе хронически утомленных и истощенных людей, занятых на «стройках века», лесоповале, в шахтах, карьерах, золотых приисках. Шаламов считал, что сталинские репрессии совсем неслучайны, что «идет планомерное истребление целой «социальной» группы – всех, кто запомнил из русской истории последних лет не то, что в ней следовало запомнить». Ему неоднократно добавляли срок – в последний раз за то, что неосторожно при стукаче назвал Ивана Бунина русским классиком. Но ему все же немного повезло – Шаламов стал фельдшером – и это позволило ему выжить в «колымском аду». Но главный свой подвиг Варлам Тихонович совершил уже после освобождения – он описал страшную лагерную жизнь, оставив письменное свидетельство исторической катастрофы судеб жертв Большого террора. И то, как он написал свою прозу – это гениально. «Колымские рассказы» вошли в сокровищницу русской литературы.


«Вечный мот душевных сокровищ»

Так охарактеризовал Константина Бальмонта Андрей Белый, но тут же добавил: «Получит – и промотает, получит и промотает. Он отдает их нам... Но сам он не вкушает от своего творчества». Сам Константин Дмитриевич о себе несколько нескромно писал:  «Я – изысканность русской медлительной речи...». Владимир Маяковский же называл Бальмонта вкупе с Северяниным «фабрикантами патоки», Блок говорил о «чрезмерной пряности». А наш недавно ушедший современник Евгений Евтушенко считал:  «...у Бальмонта было предостаточно кокетливой пустоватой звукописи, «красивоватости». Но категоричнее всех, и, пожалуй, точнее определила Марина – гениальная Цветаева: «Если бы мне дали определить Бальмонта одним словом, я бы, не задумываясь, сказала: Поэт...».
Согласимся с ней и мы. Константин Бальмонт – это суть образа идеального Поэта. И талантом, и необычностью, и революционностью, и житейской беспомощностью, с неоднократными попытками самоубийства и постоянными страданиями по прекрасным поклонницам. Но отличала его феноменальная трудоспособность, образованность, знание языков. Он объездил весь свет и сумел отразить в творчестве все разнообразие мира. При этом он так и остался «иноземцем» в русской литературе – заморским гостем, рассыпающим драгоценные каменья и расстилающим прекрасные персидские ткани. Ему 16 июня исполняется 150 лет со дня рождения. И мы будем вспоминать его блистательные, звенящие строки. Да и сам он считал, что до него «в целом, не умели в России писать звучных стихов». А еще он был гениальным переводчиком Блейка, Эдгара По, Теннисона, Уайльда, Бодлера. А после поездки в Грузию в 1914 году он изучил грузинский язык и перевел поэму Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», считая ее лучшей поэмой о любви, когда-либо созданной в Европе.


Юбилей генерала Ермолова

В самом начале июня 1777 года в стольном граде Москве родился выдающийся военачальник Алексей Ермолов. Он не был особенно родовитым и происходил из небогатых орловских дворян. И, будучи с рождения записанным унтер-офицером лейб-гвардии Преображенского полка, не имел другой судьбы, кроме военной карьеры. Ему даже довелось служить под началом самого Суворова в польской компании, где Ермолов и получил свой первый орден Святого Георгия 4-й степени. Принимал участие в персидском походе, наполеоновских битвах под Аустерлицем, Прейсиш-Эйлау, Смоленском и Бородино. А на совете в Филях даже перечил Кутузову, приказавшему оставить Мосвкву. А в 1814 году брал Париж. Именно ему Император поручил написать соответствующий манифест. Вообще с царями герою не очень везло. От них, как вспоминали, он «претерпевал незаслуженные и жестокие обиды». Алексей Петрович пережил четырех императоров, и двое из них его не очень-то жаловали. Отец и сын – Павел Петрович и Николай Павлович. Но хитроумный, как Улисс Александр I не дал пропасть воинским и человеческим талантам Ермолова. Он назначил Ермолова командиром Отдельного грузинского корпуса и положил начало завоеванию Кавказа. Генерал Ермолов взялся за дело со всем усердием. Он предпочитал во всем основательность без «штурма и натиска» – строил крепости, «обкладывая» мятежные районы, уговаривал местных вождей, склоняя их к «царской службе». Не любил и карательных рейдов. Горцы его, что естественно, ненавидели, но по-своему уважали: «Ярмол один был, с кем можно было и воевать, и говорить честно». Силой оружия, хитростью и дипломатией Ермолов добивался покорности Имеретии и Гурии, Мингрелии и Абхазии, Ширвана и Карабахского ханства. Конечно, с исторической и этической точки зрения, Ермолов был завоевателем, но по-человечески он не был жестоким. Его ставкой был Тифлис, и он первым начал перестраивать его с любовью. «Старый город пересекли новые прямые улицы, по их сторонам выросли дома пригожей европейской архитектуры, в центре Тифлиса зазеленел сад с лампионами». За свою военную командировку в Персию Ермолову полагалась немалая сумма. А он на нее построил в Тифлисе госпиталь. Вот такой был первый усмиритель Кавказа. А еще Ермолов был двоюродным братом поэта-партизана Дениса Давыдова.


Роб АВАДЯЕВ