Историй, легенд и баек об этом человеке предостаточно. Говорят, что удача никогда не покидала его, он рисковал с азартом игрока, и у него получалось все, за что бы он ни брался. Говорят, что он запросто находил нефть – обходил участок земли вместе с геологами и нефтяниками, задавал им вопросы, чуть ли не нюхал почву, а потом безошибочно тыкал тростью: «Бурите здесь!». Говорят, что, построив церковь в Париже, он дал веселое объяснение: «В этом городе я грешил более всего». А еще говорят, что, имея огромное богатство, он не имел экипажа, любил ездить на трамвае и ходить пешком, а, проходя мимо Тифлисского реального училища, обязательно заводил разговор с бедно одетыми учениками и незаметно подсовывал им в карман деньги… Таких историй немало. В том числе и в русской литературе: о его сыновьях писали Владимир Маяковский и Александр Вертинский, а Велимир Хлебников – о нем самом.  Главное же – он был щедрейшим филантропом, и именно поэтому тбилисцы чтят Александра Ивановича Манташева по сей день. Слагая притчи о нем – миллионере, действительном статском советнике, члене Совета Кавказского попечительства императрицы Марии Александровны о слепых, Дирекции губернского попечительского комитета о тюрьмах и попечительского совета Тифлисского коммерческого училища, почетном попечителе Тифлисской гимназии, почетном блюстителе торговой школы, носившей его имя.
Купеческая семья Манташевых (Манташянц), в которой в марте 1849 года рождается старший ребенок Александр (была еще и дочь), – далеко не из последних в столице Грузии. Ее глава Иван (Ованес) по материнской линии из рода архиепископа армянской церкви святого Георгия в Тифлисе Филипэ Гайтмазянца. Но не пошел по духовной линии, а успешно торгует мануфактурой. Он отдает сына Александра в частную школу Галуста Папазяна, где среди преподавателей и знаменитый историк Александр Ерицян. Пока будущий нефтяной магнат получает фундаментальное образование и совершенствует не только родной армянский язык, но и грузинский с русским, его отец налаживает в Тегеране то, что сейчас назвали бы мануфактурным бизнесом – изготовление тканей и торговлю ими. Дела идут успешно, благодаря покровительству дяди его матери, уважаемого в Персии человека, которого на местный лад зовут Хосров-ханом. Со временем оказывается, что Ивану нужен помощник, и он привозит в Тегеран пятнадцатилетнего сына.
Александр оказывается настолько трудолюбивым и сметливым, что это привлекает внимание предводителя армянских купцов в Персии бека Таджир-баши, настоящее имя которого Аствацатур Аракелян. Он мечтает выйти на европейскую торговую арену и советует отцу энергичного молодого человека отправить его в Лейпциг – устанавливать торговые отношения между армянскими купцами Германии и Персии. Отец и сын Манташевы отправляются в эту поездку вдвоем, затем – Лондон и Манчестер. В Европе Александр не только набирается опыта настолько, что самостоятельно налаживает поставки из Манчестера в Тебриз. Он еще и приобретает тамошний лоск, за три года осваивает английский, французский, немецкий. Сделан и первый шаг на ниве благотворительности. Около тридцати торговцев-армян и членов их семей в Манчестере и Ливерпуле создают попечительское общество, и среди 14-ти купцов, утверждающих его устав – двадцатисемилетний Александр Манташев.
Когда отношения с торговыми домами центров европейского текстиля налажены, отец и сын возвращаются в Персию и разворачиваются так, что удается накопить солидный капитал. В 1878-м они решают: пора ехать в родной Тифлис. И на первом этаже гостиницы «Кавказ» на Эриванской площади появляется их первый магазин тканей. Затем Александр открывает еще один, уже свой собственный. А в поездках по Европе, которые он продолжает, его можно увидеть на встречах не только с коммерсантами, но и с передовыми деятелями культуры и искусства. Деловая часть этих вояжей не проходит даром: становится возможным изменить масштаб бизнеса – перейти от розничной торговли к оптовой.
Когда Манташев-старший уходит из жизни, его единственный сын получает в наследство солидный капитал – двести тысяч рублей. И, решив расширить сферу деятельности, скупает контрольный пакет (большую часть акций и патентов) Тифлисского коммерческого банка. А это – самое авторитетное финансовое учреждение на всем Кавказе. Став его главным пайщиком, а затем – и пожизненным председателем административного совета, Манташев полностью контролирует весь денежный оборот. Состояние его растет. Легко догадаться, что при этом растет и уважение в обществе, Александра Ивановича избирают в Городскую думу. Сейчас почти все, пишущие о нем, утверждают, что там он был спикером, но это не так. Его должность называлась «гласный думы», то есть выборный представитель горожан в распорядительном органе самоуправления. По-нынешнему – депутат. Место, которое требует не приносящих материальной пользы разговоров и увещеваний, не для купца первой гильдии. Он предпочитает представлять интересы определенных слоев населения, в первую очередь, коммерческих кругов. Казалось бы, почивай на лаврах и деньгах до конца жизни. Но Александр Иванович не привык останавливаться на достигнутом. Одно из двух незыблемых правил, которыми он руководствуется всю жизнь: «Бог даровал человеку жизнь для работы». Второе правило мы вспомним позже. А пока…
Что выше всего котируется на мировых рынках? Нефть! Что ж, ясно, чем заняться. Тем более, что судьба предоставляет отличный шанс: к нему приезжают учредители бакинской нефтепромышленной фирмы «А. Цатуров и другие». Это приятный сюрприз: среди приехавших – Микаэл Арамянц, которого Манташев знает еще с юных лет, тот тоже вел в Тебризе мануфактурную торговлю. Приезжим нужен кредит для покупки железнодорожных цистерн, отказать другу тифлисский банкир, конечно же, не может, но к выделенным деньгам добавляет и свои 50 тысяч рублей. Для того чтобы тоже стать компаньоном. Так в 1899 году в Баку рождается компания «Торговый дом А.И. Манташева». Кто «играет в ней первую скрипку», догадаться нетрудно. Доля акций Манташева – 75% (получив солидные откупные, три первоначальных партнера уступают ему свои паи), у Арамянца – 25%. Да еще в уставе оговаривается, что Арамянц не вмешивается в ведение дел и не претендует на прибыль от зарубежных сделок. Что ж, дружба – дружбой, а бизнес есть бизнес. К тому же у Манташева намного больше средств для новых вложений, и именно он знаком с европейскими методами ведения дел. А конкурировать предстоит не с кем-нибудь, а с Нобелями, Ротшильдами и американской «Стандарт ойл», стремящимися завоевать весь мировой рынок нефти.
В тот же год, когда основывается новая фирма, Манташев от имени V Съезда нефтепромышленников передает в департамент неокладных сборов Министерства финансов Российской империи докладную записку с перечнем мер, которые позволят России доминировать на нефтяном рынке планеты. Себя он представляет коротко, но веско: «Сам я участвую в деле, экспортирующем более 2 млн. пуд. керосина в год в Англию и владею двумя морскими наливными пароходами, которые ходят между Батумом и Лондоном и посылаются в Америку». Когда американцам, как и в наши дни, удается резко сбить мировые цены на нефть, Манташев скупает множество независимых предприятий, «оживляет» убыточные скважины, и могущественные конкуренты вынуждены предложить ему соглашение. Чтобы упорядочить нефтяные рынки, создается ассоциация, определяющая, кому и где торговать. Так манташевский экспорт керосина охватывает Ближний Восток и Западную Индию, завоевывает серьезные позиции в Османской империи и других регионах планеты.
В Баку тифлисец возводит заводы, производящие керосин и смазочные масла, строит нефтехранилища, морскую пристань и элеватор для перекачки нефти и мазута на корабли. Он консультируется с великим химиком Дмитрием Менделеевым, который выступает против вторжения иностранного капитала в нефтяную промышленность России, предлагает использовать новые, более дешевые пути доставки горючих материалов. И в 1907 году Манташев впервые в мире прокладывает 835-километровый нефтепровод – из Баку в Батуми. В этом черноморском порту Грузии он создает завод, изготовляющий металлическую и деревянную тару для бочек, хранилища керосина и смазочных масел, станцию перекачки нефти… В общем, в начале прошлого века «Торговый дом А.И. Манташева» уступает в добыче бакинской нефти лишь компании «Братья Нобель» и «Кавказско-Черноморскому обществу» Ротшильдов. Но этого мало, Александр Иванович имеет свою долю и у… Нобелей. Он владеет 173 десятинами нефтеносных участков на Апшеронском полуострове, с нефтеналивной станции в Одессе сотня принадлежащих ему цистерн развозит нефтепродукты по железным дорогам Юго-Запада России, а два купленных в Англии танкера – в Индию, Китай, Японию и страны Средиземноморья. Его представительства и склады работают в Марселе и Лондоне, Бомбее и Шанхае, Салониках и Константинополе, Александрии и Каире, Порт-Саиде, Дамаске, Смирне. И постепенно в его руках сосредотачивается больше половины общего запаса нефти Каспия и почти три четверти нефтяных остатков там. Со дня основания в 1899-м по 1909 год его фирма, по объему основного капитала в 22 миллиона рублей при номинальной стоимости одной акции в 250 рублей, становится самой крупной в российской промышленности.
Но, конечно же, в памяти многих поколений Александр Манташев остался, в первую очередь, величайшим филантропом. Классик армянской литературы Александр Ширванзаде (Мовсесян) свидетельствует: «Не количество огромных сумм, а сердце – вот то, что играло единственную и величайшую роль в благотворительности Манташева. Он жертвовал не из пустого тщеславия или заднего умысла, он жертвовал потому, что так диктовала его чувствительная душа. Его благотворительность всегда носила печать истинного христианства: левая рука не знала, что правая дает…». А уж этот писатель знал, что говорил – постоянная поддержка Манташева позволила ему пять лет жить с семьей в Париже и лечить сына в Швейцарии. И вот тут пора вспомнить второе незыблемое правило Манташева: «Добро не должно быть громогласным». Десятки своих добрых дел сам он не афишировал, но масштабы его благотворительности таковы, что восклицать: «Автора! Автора!» излишне.
Перечень того, что он построил в родном городе, потрясает. Здание Артистического общества (совместно с И. Питоевым) (ныне – театра имени Руставели), дом для престарелых на Судебной, сейчас – братьев Зубалашвили улице (там впоследствии была детская больница, а теперь – отдел по социальным вопросам районной управы Мтацминдского района), Торговые ряды близ кафедрального собора Сиони, доходные дома на нынешних улице Галактиона и проспекте Агмашенебели, конный завод и конюшни в Дидубе, гостиница «Бомонд» на Некрасовской (Мосе Гогиберидзе) улице, караван-сарай на Армянском базаре (улица Котэ Абхази, бывшая Леселидзе), новое здание на Бебутовской (Ладо Асатиани) улице для Торговой школы тифлисского купеческого общества, первоначально находившейся на Николаевской (Джавахишвили)…
Манташев содержит крупнейший на Кавказе приют для 156-ти сирот, выделяет деньги на строительство школы для слепых детей, о которых заботится до конца своей жизни, финансирует учебу пятидесяти талантливых молодых людей в лучших университетах и институтах России и Европы. В основанном им Тифлисском реальном училище он учреждает стипендию для отличников, после выпуска обеспечивает их работой, выделяет деньги не только для их дальнейшего образования, но в помощь их больным и старым родителям.
Именно он положил начало телефонизации Тифлиса, протянув линию от своего дома на улице Паскевича (Кикодзе), где позже был Дом работников искусств, до дидубийских конюшен. Именно он установил традицию, по которой члены «Армянского благотворительного общества на Кавказе» каждый март проходили от Головинского (Руставели) проспекта до площади Майдан, собирая деньги на пожертвования. И именно он, конечно же, бескорыстно, в начале ХХ века отреставрировал во Мцхета пришедший в упадок кафедральный патриарший храм Грузинской православной церкви Светицховели. Другие богатеи требовали за это… место для погребения во дворе храма. Реконструировал Манташев и одну из церквей крупнейшего тифлисского собора – Ванкского. Только на то, чтобы спасти пришедшие в плачевное состояние древнейшие фрески, ушло 50 тысяч рублей. А в Ахалкалаки и в Шиндиси близ Тифлиса на его деньги возводятся новые церкви.
Да и в центре Парижа стоит церковь, построенная Манташевым – в память о своем отце. Он мечтал создать еще школу и госпиталь, но муниципалитет выделяет землю только под храм. И Александр Иванович вкладывает больше полутора миллионов франков в строительство рядом с Елисейскими полями, в восьмом округе, церкви Святого Иоанна Крестителя, по-армянски – Сурб Ованес Мкртич. Она недолго считается его собственностью – меценат передает ее многочисленной армянской диаспоре Франции. А президент этой страны Эмиль Лубе в 1904-м награждает Манташева орденом Почетного легиона – за вклад в мировую культуру! Правда, живущий в Париже внук и тезка миллионера утверждает, что это награждение имело место быть на пару лет раньше, когда на французском острове Мартиника произошло разрушительное землетрясение, и пароход Манташева, подоспев первым, вывез пострадавших. Впрочем, это не суть важно, в любом случае Александр Иванович достоин награды.
Конечно же, в центре его благотворительности и историческая родина, Армения. В 1892 году Мкртич I Хримян становится Католикосом всех армян, главой Армянской Апостольской церкви, которая тогда была не из самых богатых. И для первой служебной поездки Манташев выделяет ему дневную выручку от всех своих доходов. Это семь тысяч рублей, на тысячу больше годового оклада чиновника высшего класса – тайного советника. Затем 150 тысяч рублей выдаются на обустройство Эчмиадзинского кафедрального собора. Но приехав в Эчмиадзин, Манташев видит, что ризница Католикоса выглядит довольно непрезентабельно. И тут же выделяет на возведение патриарших покоев… 250 тысяч рублей.
А уж как он реализует свой тезис «Студенты – будущее нации»! Берет на себя расходы по обучению в Тифлисском музыкальном училище Согомона Согомоняна, дарит ему рояль, оплачивает его учебу в берлинской частной консерватории профессора Рихарда Шмидта. И в результате мир получает великого композитора Комитаса. Да и вообще, десятки соотечественников Манташева – ученых, деятелей культуры, искусства, религии – обязаны ему своим становлением.  Он мечтает возвести в Ереване театр, подобный парижской Гранд-Опера, где у него была своя ложа, но не успевает…
Примечательно, что великий меценат не обращает внимание ни на социальное положение, ни на политические взгляды своих подопечных. Один из выпускников основанного им Тифлисского реального училища становится репетитором его младшего сына Геворка и покоряет сердце дочери нефтепромышленника Наденьки. Что ж, Манташев согласен иметь в зятьях красивого, образованного молодого человека, предлагает ему двести тысяч рублей приданого и место управляющего на одном из своих предприятий. Но в ответ слышит: «Я люблю другую». Сцены в водевильном духе «разъяренный оскорбленный отец» не следует. Несмотря на обиду, Манташев оплачивает обучение юноши в Рижском политехническом институте, а когда того исключают «за участие в беспорядках», дает ему стипендию для учебы в Берлинском университете. И невдомек было Александру Ивановичу, что вскоре этот парень повстречается в эмиграции с Владимиром Ульяновым и будет вместе с ним ниспровергать класс, к которому принадлежал Манташев. Звали этого молодого человека Степан Шаумян.
Но нефтяному магнату не до политики, он весь в большой коммерции. Неслучайно к началу прошлого века его состояние оценивается в 10 миллионов рублей, это, между прочим, эквивалент 300 миллионов долларов 2011 года. А через десять лет после начала ХХ столетия, 2 января 1910 года, газета «Санкт-Петербургские ведомости» сообщает: «Состоялся малый новогодний прием, на коем присутствовали Его Величество Император Всероссийский с семьей и приглашены были 20 богатейших людей России. Номера их приглашений соответствовали капиталу их на 1 января минувшего года».  И среди них – Александр Манташев. У него пригласительный билет под номером 13, после фабриканта Алексея Путилова.
И тут нельзя не удержаться от еще нескольких историй, которые можно считать и легендами, и действительностью. В любом случае они полностью соответствуют характеру Александра Ивановича. История первая. В купе поезда Вена-Париж у Манташева крайне неразговорчивый сосед. Все попытки завязать беседу с ним безуспешны. Но когда речь заходит о бакинских нефтепромыслах, попутчик оживляется, задает весьма профессиональные вопросы и отмечает: единственное известное ему в Баку имя – Александр Манташев. Улыбнувшись, Манташев представляется, но дальше этого разговор так и не идет. А через несколько дней приходит приглашение на светский раут, подписанное… бароном Ротшильдом. Еще две истории, связанные с тем, что, при всей своей щедрости, Манташев раздавал деньги отнюдь не «направо и налево», а обязательно интересовался, на что они пойдут. Когда посетитель просит 320 рублей на шикарную свадьбу сына, магнат отвечает, что денег нет и в ближайшее время не будет. Другой проситель хочет 450 рублей – он нашел место для открытия мясной лавки, и Манташев, поинтересовавшись выбранным для торговали местом, предлагает прийти через пару дней. А в назначенный день, пригласив гостя за стол, сообщает, что расчеты того не верны: манташевские бухгалтеры подсчитали – нужно гораздо больше – 2.200 рублей. И именно эта сумма тут же вручается начинающему торговцу. Вместе с предложением вновь обращаться, если понадобится помощь.
Такое же отношение к расходованию денег он пытается привить и своим сыновьям. Он опасается, что отцовский капитал вскружит им голову и растит их в строгости. Став студентами, они получают от него не больше 30 рублей в месяц. А жить на широкую ногу хочется, братья берут взаймы, и им все охотно дают. Еще одна популярная история, когда парикмахер говорит Александру Ивановичу, что один из его сыновей платит больше, чем он, ответ краток: «Так он сын Манташева. А я кто?!» Успешней других жилку предпринимателя наследует Леон. Продолжив дело отца, он удваивает состояние, тоже занимается меценатством, а еще очень увлекается лошадьми. Увлечение это с фамильным манташевским размахом: у него свыше двухсот чистокровок, его лошади побеждают на крупнейших дерби в 1914-1916 годах, он платит бешеные деньги всемирно известному жокею «Черный маэстро» – американцу Джеймсу Винкфильду. И сегодня в перечне памятников истории и культуры Москвы значится «Ансамбль скаковых конюшен Манташева». На Скаковой улице близ ипподрома сохранилось красивое здание в стиле венского барокко с аркой, башенкой и флюгером – бывший парадный вход в манташевские конюшни. О владельце нам напоминает вензель «ЛМ» на фасаде.
В везении Леон был схож с отцом, «деньги шли к деньгам». У представителя знаменитого купеческого рода Николая Рябушинского он выигрывает в карты роскошную виллу «Черный лебедь», на которой тоже появляется вензель «ЛМ», и автомобиль «Роллс-Ройс», добавленный еще к двум, уже имеющимся у Леона. Он купил их, когда узнал, что Николай II заказал такую машину для себя: «Романовым по карману лишь один такой автомобиль, а я могу себе позволить целых два!». И именно на «Роллс-Ройсе» Леона князь Феликс Юсупов и другие заговорщики везут на смерть Григория Распутина. Но, в отличие от отца, Леон любит покутить, по-купечески швыряя деньги. Когда скачок на бирже приносит ему восемь миллионов, Леон закатывает пир на 20 тысяч рублей. «Красный граф» Алексей Толстой в деталях описывает этот ужин (!) на сто персон с тремя национальными кухнями и оркестрами – кавказскими, французскими и московскими:
«Ресторатор Оливье сам выехал в Париж за устрицами, лангустами, спаржей, артишоками. Повар из Тифлиса привез карачайских барашков, форелей и пряностей. Из Уральска доставили саженных осетров, из Астрахани – мерную стерлядь. Трактир Тестова поставил расстегаи. Трактир Бубнова на Варварке – знаменитые суточные щи и гречневую кашу для опохмеления на рассвете,.. выдолбленные глыбы льда со свежей икрой, могучие осетры на серебряных цоколях,.. жареные пиявки, напитанные гусиной кровью,.. аквариумы с драгоценными японскими рыбками (тоже закуска под хмелье). Вазы с южноамериканскими двойными апельсинами, фрукты с Цейлона».  А еще подарки каждому гостю: «дамам – броши, мужчинам – золотые портсигары».
После 1917 года все идет прахом. Бакинские нефтепромыслы национализированы, Леон мечется между красными и белыми, участвует в различных политических проектах и в итоге оказывается во Франции, забрав с собой лучших лошадей и даже «Черного маэстро». Туда же эмигрируют его братья и сестры. «Нефтяной магнат, расточитель миллионов, липнувших к нему безо всякого, казалось, с его стороны, усилия, человек с неожиданными фантазиями, лошадник, рослый красавец Леон Манташев находился в крайне жалком состоянии. Он занимал апартаменты в одном из самых дорогих отелей – «Карлтон» на Елисейских полях, и только это обстоятельство еще поддерживало его кредит в мелких учетных конторах, ресторанах, у портных», – свидетельствует Алексей Толстой. Но и в эту тяжелую пору госпожа удача вспоминает о Леоне: в 1924-м году Винкфильд на его кобыле Трансвааль выигрывает миллион франков на Гран-при в Париже. Пока были деньги, Манташев помогал музыкантам русских ресторанов. Но в конце концов – печальная «классика жанра»: эмигрант заканчивает жизнь таксистом.
Другой самый известный из восьми детей Александра Ивановича, Иосиф – уже откровенный кутила и мот. В юности он был корнетом лейб-гвардии Гродненского гусарского полка и потом продолжал гусарить «по жизни». В феврале 1911 года газета «Московские ведомости» так описывает одно из его похождений: «Потомственный почтенный гражданин И.А. Манташев (сын известного миллионера-нефтепромышленника), будучи в нетрезвом виде в кабинете ресторана «Метрополь», около 11 часов вечера вышел в общий зал, где произвел шум, у одного из посетителей-офицеров выхватил шашку и стал ею размахивать. Публика переполошилась. Прислуга бросилась на Манташева и обезоружила его, причем один из официантов получил удар плашмя шашкой по руке. О скандале составлен протокол, и Манташев привлекается к ответственности».
Когда, заинтересовавшись колоритным молодым человеком, Мартирос Сарьян решил писать его портрет, Иосиф не встретил художника в назначенный час. «Бездельник и прожигатель жизни, – вспоминал Сарьян, – только под утро вернулся домой после ночных похождений. С трудом проснувшись, он потянулся, протяжно зевнул и надел пестрый халат, сразу став похожим на индийского магараджу. Мучивший меня несколько дней вопрос сразу прояснился: я решил писать его именно в таком виде. Халат подходил ему больше, нежели европейский костюм…». В эмиграции Иосиф тоже становится таксистом. И, привезя пассажира в отель «Крийон», где он шиковал когда-то, говорит узнавшему его швейцару: «Видите, как жизнь меняется…».
Ну а сам Александр Иванович Манташев уходит из жизни в Петербурге, в 1911 году. У него были больные почки, поехать на лечение в Ниццу он не успел. Его привозят на родину, хоронит его весь Тифлис. Все магазины и учреждения на улицах, по которым следует траурный кортеж, закрыты. На могилу в семейной усыпальнице, выделенной Ванкским собором в благодарность за реставрацию, вместе с живыми цветами ложатся серебряные венки. В 1938-м вместе с собором коммунисты уничтожают и могилы Манташева и его жены. Проходит еще шестьдесят лет, с территории, где был Ванкский собор, берут горсть земли и символически хоронят во дворе тбилисской церкви Сурб Эчмиадзин. Здесь же – бюст Александра Ивановича. А самый большой, неподвластный времени памятник ему в Тбилиси – память народная.


Владимир Головин