В сентябре нашему близкому и дорогому другу Илье Дадашидзе должно было исполниться 75 лет, но он, к несчастью, не дожил и до 60 (1942-2001). Это был настолько живой и молодой человек, что невозможно писать о нем в прошедшем времени. Нам вообще не дано постичь конечность всего сущего, поэтому, несмотря на бесчисленные утраты, скорбя и страдая, мы продолжаем жить. Даже имена людей, погибших, уничтоженных, без вести пропавших, не имеющих могилы и, казалось бы, всеми забытых, вдруг воскресают и внезапно занимают огромное место в нашей духовной жизни и в нашем сознании.  
Моя дружба с Ильей длиною в 35 лет – это целая жизнь, в которой, как во всякой жизни, было много радости и печали. Уже нет тех прекрасных людей, которые могли бы разделить со мной эти горькие и в то же время драгоценные воспоминания. Илюша, так его звали все, самый юный из нашего поколения, поколения шестидесятников, но это не мешало никому сразу оценить незаурядный талант поэта, начавшего свой творческий путь, как его великие предшественники, в городе, пропитанном поэзией – древнем и никогда не стареющем Тбилиси.   А сам поэт – пылкий и нежный, влюбился в этот город и его жителей с первого взгляда. Его голосом, не похожим ни на какой другой, заговорили Георгий Леонидзе, Симон Чиковани, Ираклий Абашидзе,  Карло Каладзе, Григол Абашидзе. Родными для него стали дома Фатьмы Твалтвадзе, Ниты Табидзе, Отара Нодия. Восторженный и в то же время сурово неподкупный Гия Маргвелашвили называл имя Ильи рядом с Беллой Ахмадулиной, Володей Леоновичем, Юрием Ряшенцевым. Это была самая высокая планка.
Каждый приезд Илюши из Баку в Тбилиси был праздником и для него, и для его друзей. Жизнь словно приобретала совсем другой темп. То он спешил на выставку картин Елены Ахвледиани, то подолгу задерживался в мастерской Ладо Гудиашвили, готов был бесконечно слушать воспоминания уникального фотохудожника Додика Давыдова, оставившего нам портреты, можно сказать, литературных звезд поэтов – друзей Грузии, в том числе и самого Илюши. Восхищался новыми стихами Шуры Цыбулевского, переводил могучего Отара Чиладзе. Забегал в любимую «Литературную Грузию» побеседовать с Гурамом Асатиани, любил выпить традиционную чашечку кофе с Викой Зининой и Камиллой Коринтэли. Был желанным гостем в кабинете председателя Союза писателей, неповторимого остроумца Нодара Думбадзе.
Илюша умел и любил открывать новые таланты, не знал, что такое зависть, помогал всем, кто в этом нуждался. Будь то начинающий поэт, не имеющий крова над головой, или героическая Надежда Яковлевна Мандельштам, наученная жизнью быть не очень-то доверчивой, но сразу впустившая в свою скромную квартирку и в свое израненное сердце Илюшу с Ирочкой, его женой и музой.
Во время бакинских погромов Илья Дадашидзе помогал армянам спастись, а вскоре и сам покинул город, начав работу в московской студии радиостанции «Свобода», чьим корреспондентом он был, еще находясь в Баку, где он много лет работал в журнале «Литературный Азербайджан». На «Свободе» он очень быстро стал незаменимым, вел рубрики «Человек имеет право», «Поверх барьеров», «И мы там пили мед». Он был мастером интервью, приглашая совершенно разных, но самых ярких собеседников. Ставил острые вопросы, абсолютно спокойный и независимый. Я думаю, всем запомнилась его беседа с Чабуа Амирэджиби, впоследствии ставшим крестным отцом Ильи, как и эссе об Арсении Тарковском. Вообще надо сказать, что Илья прекрасно писал не только стихи, но и статьи, рецензии, очерки.
Илья дружил с диссидентами, правозащитниками и не только с ними, он был настоящим «гением дружбы», хотя всегда в круг «доверенных» входили очень немногие. В этом смысле, он был достаточно привередлив и в выборе грузинских авторов, которых хотел бы и сумел перевести. Обладая абсолютным слухом, имея серьезное музыкальное образование, ловил главное, на мой взгляд, интонацию, ритм у таких поэтов как Галактион и Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, Георгий Леонидзе, Отар и Тамаз Чиладзе, Джансуг Чарквиани и многих других, ярких и самобытных поэтов. Просто удивительно, как за свою недолгую жизнь он успел сделать так много и так безукоризненно.
Была в Тбилиси еще одна «горячая точка», обладавшая для Илюши особой притягательностью. Это, конечно же, легендарное издательство «Заря Востока» (позднее «Мерани») во главе с бессменным руководителем, мудрейшим Марком Израилевичем Златкиным, распознавшим в застенчивом, очень молодом человеке, истинного поэта. Именно здесь в 1982 году вышла в свет первая тоненькая книжка стихов и переводов Илюши с предисловием Беллы Ахмадулиной. Называлась она знаменательно «Ревность по дому». Это было важным событием для автора и не только его одного: ведь именно в стенах этого издательства бывали и любили печататься (в газете «Заря Востока») Маяковский, Есенин и многие-многие классики русской литературы 20-х годов прошлого столетия, всех не перечесть! Именно здесь в 1958 году, в самый разгар травли великого Бориса Пастернака, давнего друга и несравненного переводчика грузинских поэтов была издана его книга стихов и переводов, что было верхом отваги и солидарности. Здесь же появился собранный Павлом Нерлером сборник «Картвельские оды» Бенедикта Лившица, в 30-х годах репрессированного и спустя десятилетия реабилитированного. Стали бесценным подарком для читателя книги Андрея Белого, Осипа Мандельштама, Николая Гумилева, Исаака Бабеля, Бориса Пильняка. Эта эстафета при М.И.Златкине не прерывалась, включая Владимира Полетаева, прервавшего свою жизнь до 20, но успевшего сделать так много для Грузии, и Наталию Соколовскую, ныне плодотворно работающую нашим литературным послом в Санкт-Петербурге. Я еще и потому называю все эти имена, что они были близкими и родными для Илюши.  Он любил соединять всех, кого высоко ценил сам, делиться всем тем, что открывал для себя сам.
Если не ошибаюсь, именно Илья привел в наш московский дом Владимира Леоновича и Яна Гольцмана. Конечно, я уже знала на редкость удачные переводы Яна из грузинского фольклора, разумеется, восхищалась «непомерностью» дара Леоновича. Но не знаю, когда без доброго, щедрого Ильи увидела бы их «живьем» в нашей семье. Илюша любил и уважал моего мужа и на равных общался с нашими детьми. Когда-то маленькая Нина – теперь уже зрелый литератор и художник, по просьбе Илюши, сделала его портрет. И сквозь черты совершенно современного человека, уже известного поэта, вдруг проступил тонкий, задумчивый облик лицеиста. Главное было схвачено. По сей день нет понятия более возвышенного и благородного.
В 2002 году, по инициативе и поддержке радио «Свобода» и русского Пен-центра, был издан прекрасно оформленный сборник стихов Ильи, переводов с грузинского, статей, интервью, передач, по сей день не теряющих своей актуальности, воспоминания об Илье близкого поэтического окружения. И среди них звучит пронзительно и одиноко голос Ирины Смеловой-Дадашидзе: она написала лучше и точнее всех нас. И это понятно – иначе быть не могло. Хотя Иру, как человека скромного, наверняка смутят эти высокие слова, но по силе и краткости они напоминают эпитафию Нины Чавчавадзе-Грибоедовой, запечатленную на памятнике ее великому мужу. «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя». И хотя Илья похоронен в Москве, я верю, память о нем хранит и столь любимая им Мтацминда.
В предисловии к книге «Всего лишь гость…» Андрей Битов называет ее «попыткой в сумме вернуть долг каждого перед Ильей». Нас, должников, оказалось много, и получился не просто сборник, а настоящая энциклопедия любви.
Такие люди, как Илья, никогда не уходят из нашей жизни, поэтому я не говорю тебе – прощай, Илюша, а только – до встречи...   


Анаида БЕСТАВАШВИЛИ