Уплыл от нас в вечность Валентин  Никитин. Судьба распорядилась так, что это  «уплыл» стало буквальным. Он приехал на Международный симпозиум в Институт Руставели, прочел блестящий доклад о мистицизме Николоза Бараташвили, был счастлив, что мог повидаться с друзьями. И поехал в Кобулети, чтобы увидеть море.  Вошел в море, поплыл, вернулся, а на берег уже не вышел. Отказало сердце.
Мы, его друзья и коллеги не могли поверить, настолько он был энергичен, полон планов. Кончина его стала словно мистическим прощанием с родной Грузией. Лишь после ухода Валентина мы начали ощущать, что не осознавали до конца масштаба его дарования и деятельности.
Удивляет даже перечисление его основных интересов и занятий: поэт и литературовед, теолог, исследователь  православной богословской мысли, русской  религиозной философии, специалист по культурологии... И в каждой области – десятки изданий, книг, сборников, статей, выступлений.
А перечислить общественные и научные должности на протяжении жизни просто невозможно. В начале пути: нештатный референт  в Институте научной информации по общественным наукам (1972 г.); старший библиотекарь научной библиотеки им. Горького Московского государственного университета (1973 г.); литературный консультант (рецензент) в журнале «Студенческий меридиан» (изд. «Молодая гвардия», 1974-1976 гг.).
С 1977 г. на протяжении 16 лет – постоянная работа в Издательском Отделе Московского Патриархата (Русская Православная Церковь (старший научный редактор, с 1991 г. – заведующий отделом «Вера и знание»). В годы работы в книжной и журнальной редакциях Издательского Отдела Московского Патриархата публиковался на страницах «Журнала Московской Патриархии», участвовал  в наиболее крупных монографиях по истории Русской Православной Церкви, вышедших к 1000-летию Крещения Руси (1988 г.), в частности, редактировал 12  томов богослужебных «Миней Месячных», с жизнеописаниями русских, грузинских и вселенских святых. Опубликовал более 500 статей в светской и церковной печати о русских и грузинских религиозных деятелях, писателях и философах, о проблемах культуры, вопросах взаимодействия Церкви, общества и государства, в защиту окружающей среды и т.д.
В 1998-1999 гг. составил в качестве куратора раздела «Грузинская Церковь» для «Православной Энциклопедии»  (подготовлена к изданию под общей редакцией Патриарха Московского и всея Руси Алексия II) «Грузинский словник» – более 450 имен грузинских святых и подвижников, деятелей грузинской культуры и  Церкви. Словник был передан В. Никитиным Католикосу-Патриарху всея Грузии Илии Второму (в Тбилиси) и руководителю церковно-научного центра «Православная энциклопедия» С.Л. Кравцу (в Москве). К сегодняшнему дню в «Православной Энциклопедии» опубликован ряд статей о святом Або Тбилели), в основу которых положен упомянутый словник. Продолжалась работа над серией статей, посвященных Грузинской Церкви, которые войдут в отдельный том.
В 1995-1996 гг. возглавлял в должности главного редактора радиостанцию «София» –  официальный рупор Отдела  религиозного образования и катехизации, вещавший по 1-й программе Всероссийского радио. В этом синодальном Отделе в должности главного редактора православного радио «Логос» работал доныне.
В 1990-е годы Валентин Никитин преподавал курс журналистики, был заведующим кафедрой церковной журналистики Православного университета им. св. ап. Иоанна Богослова. В 1997-2000 гг. был редактором-составителем программ радио «Благовест» («Христианский Церковный Общественный Канал»). Это далеко не все.
...Навсегда врезались в память ранние встречи с Валей. Я была студенткой первого курса отделения русской филологии Тбилисского государственного университета, Вадентин Никитин – выпускником. Уже тогда о нем говорили как о явлении. Потом мы осознали, что учились и начинали работать в годы махрового застоя. Тогда мы просто жили и пытались заглянуть за пределы официально дозволенного. В Тбилиси, в ТГУ это дозволялось чуть больше, чем в Москве и Лениграде. На первом же курсе я слушала доклад В. Никитина об Андрее Белом и его религиозных взглядах, собравшем не только студентов, но и профессуру. Со свойственной ему страстью Валентин рассказывал о тайных (возможно, для нас) сторонах поэзии Серебряного века, о мистицизме символистов с поразительным уже тогда знанием русской поэзии. В 1970 году только в Грузии удалось отметить юбилей Бариса Пастернака, и Валентин Никитин выступил с замечательным словом, о котором историк литературы, наш  профессор Лина Дмитриевна Хихадзе говорила с полным, даже несвойственным ей, восторгом.
На похоронах отца Валентина, прошедшего всю войну до Берлина  и нашедшего с семьей вторую родину в Грузии, рядом стояли военные, в том числе политрук, и священник, отпевавший покойного. Тогда, в 1976 году, это было почти невозможно. Священника, естественно, пригласил Валя, постепенно становившийся, как теперь принято говорить, воцерковленным. После окончания университета он пытался поступить в Москве в Духовную академию. Не приняли по той причине, что он уже имеет высшее образование. Тогда Валя стал своего рода светским служителем идей богословия. Он женился по любви на внучке великого русского философа Павла Флоренского, в семье появилось трое детей. Долгие годы Валентин изучал, комментировал, издавал труды Флоренского, подчеркивая грузинские связи ученого.
Своей миссией Валентин считал труд по сближению русской и грузинской церквей, посвятив этому архивные занятия, бесчисленные  публикации, выступления на конференциях и во время встреч деятелей церквей, часть из которых состоялось по его инициативе, выступления на радио.
В своей биографии В.Никитин пишет: «В 1977 г. мной был подготовлен список грузинских святых, для включения в Православный Месяцеслов церковного календаря Русской Православной Церкви. Таким образом, по благословению Патриарха Пимена, в 1978-1979 гг. состав календаря, издаваемого Московской Патриархией, пополнился именами нескольких десятков грузинских подвижников и мучеников.
В 1983 г. в составе официальной делегации Русской Православной Церкви принимал участие в юбилейных торжествах по случаю 1500-летия автокефалии (независимости) Грузинской Православной Церкви, состоявшихся в Тбилиси и Мцхета. В преддверии этого юбилея и впоследствии участвовал в качестве эксперта, члена историко-богословской комиссии, в собеседованиях Русской, Грузинской и Константинопольской Церквей, увенчавшихся признанием независимости Грузинской Церкви со стороны Константинополя (Московский Патриархат эту независимость признавал и признает, как и законное место Грузинской Церкви в диптихе Православных Церквей).
...В обширном списке моих публикаций немалое их число посвящено  грузинским святым: 32 статьи во 2 и 3 томах «Настольной книги священнослужителя» (М., издание Московской Патриархии, 1978-1979 гг.) и серия статей в «Минеях месячных» (М., 1976-1989, тт.1-12), получивших высокую оценку Его Святейшества и Блаженства Католикоса-Патриарха всея Грузии Илии II.
Ряд агиографических и церковно-исторических статей во славу Грузинской Православной Церкви, грузинских святых и святынь, в честь достославных деятелей грузинской истории и культуры опубликован мной в «Журнале Московской Патриархии» и других периодических изданиях».
Библиорафия изданий В. Никитина занимает несколько страниц – стихи, исследования,  биографии, речи, архивные материалы. В 2001 году он  издал книгу «Основы православной культуры. Учебное пособие по культурологии и религиоведению для студентов высших учебных заведений» – живое описание разных сторон славянской духовной жизни – от византийских источников до современной церкви. И огромный материал по храмостроительству, иконописи, житиям святых. Я знаю многих, кто использует книгу в своих лекциях, мои магистранты-слависты  годами с благодарностью черпают знания, каждый в меру возможностей, из этой, по сути, энциклопедии славянской духовности.
Когда пытаешься охватить общественную работу Валентина, думаешь, что имеешь дело с несколькими людьми – одному не под силу действовать в столь разных организациях, начинаниях, встречах. И опять-таки это особая общественная работа – налаживание связей, часто разрушающихся в нашу жестокую эпоху. Удивительно, но Валя всегда находил кратчайший путь к сердцам и даже к организациям, минуя любые формальности. Сегодня, когда общественная жизнь измеряется проектами и грантами, требует подчинения стандартизации, остается поражаться, как В.Никитину с его абсолютной нестандартностью удалось столько начинаний. Видимо, свыше было дано, чтобы его слово-дело было услышано.
Читаешь список его занятий и понимаешь – о некоторых организациях большинство и слыхом не слыхивало. Так, в 1989-1995 гг. он являлся координатором межконфессиональной секции культурно-экологической акции «Возрождение» (организована под эгидой Союза кинематографистов России); с 1989 г. – член Центрального Совета, с 1992 г. – вице-президент Экологического  Интернационала Зеленого Креста и Зеленого Полумесяца, главный редактор газеты «Эко-Интер»; в 1991-1993 гг. – председатель Комиссии по культуре Союза православных Братств; в 1994-1997 гг. – член Политсовета Российского Христианского Демократического Движения (в 1991-1995 гг. – член редколлегии газеты «Путь», официального органа РХДД); с 1995 г. – член редколлегии Патриаршего издательства «Крутицкое подворье».
В. Никитин был членом правления Общества им. Н.Ф. Федорова (с 1990 г.); членом редакции и обозревателем журнала «Наука и религия» (с 2007 г.); действительным членом Российской Академии естественных наук (с 2001 г.); сопредседателем регионального Движения в защиту семьи «Медиана» (с 1997 г.); главным редактором православного радио «Логос» (Отдел  религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви, с 1998 г.); членом Исполнительного комитета «Союза православных граждан России» (с 1999 г.); членом редакционной коллегии журнала «Вестник русского христианского движения» (Париж – Нью-Йорк – Москва, с 2000 г.); профессором, действительным членом  Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка Российской Федерации (с 2001 г.); доктором философии, профессором Всемирного Распределенного Университета  (Брюссель, с 2002 г.); старшим научным сотрудником «Мультимедийного комплекса актуальных искусств» (Московский Дом фото, с 2003 г.); членом «Международной общественной организации по спасению памятников архитектуры и ландшафта», (США, с  2006 г.).
Невозможно представить, как можно было хотя бы по разу посетить эти общества, а он в деятельность каждого внес значительный вклад.  
Но особо дорога была Валентину русско-грузинская общественная миссия, которую он вопринимал как призвание объединять две свои любимые родины. В 2000 и 2002 гг. обществу русско-грузинской дружбы «Дзалиса» при его участии (он получил на эту акцию благословение двух Патриархов – Московского и Грузинского) удалось осуществить два крестных хода по маршруту Москва-Владикавказ-Казбеги-Тбилиси-Мцхета. Оба крестных хода можно отнести   к разряду чрезвычайных: они приобрели особую актуальность в связи  с выходом России из Бишкекского соглашения и введением визового режима на ее границах с Грузией; участники крестных ходов старались содействовать улучшению традиционно дружественных отношений между братскими православными народами – русским и грузинским.
15 ноября 2000 г. В. Никитин был участником совместного молебна, возглавленного Патриархом Московским Алексием II и Католикосом-Патриархом Илией II в храме великомученика Георгия в Москве, по случаю 250-летия основания храма.
В 2001 г. по инициативе общества «Дзалиса» был создан Парламент народной дипломатии. Важной его задачей стало возвращение в Абхазию изгнанных со своей родины беженцев, что призвано способствовать восстановлению территориальной целостности Грузии. И далее – до сегодняшних дней...
Вряд ли кто-либо еще был отмечен столь непредставимо различными наградами: Валентин Никитин был удостоен Патриархом Московским и всея Руси Пименом медали преп. Сергия Радонежского, Патриархом Московским и всея Руси  Алексием II награжден медалью преподобного Сергия Радонежского и позже – орденом святого благоверного князя Даниила Московского, а также медалью святителя Иннокентия, Митрополита Московского и Коломенского. Он был удостоен звания лауреата РАЕН «Во славу и пользу Отечеству» с присуждением серебряной медали, награжден Большой серебряной медалью Международной Академии информатизации «За утверждение гуманитарных начал мирового информационного сообщества», медалью РАЕН «За выдающиеся научные достижения, святой равноапостольной Нины, Просветительницы Грузии, удостоен почетного звания и знака «Рыцарь науки и искусств» (высшая награда РАЕН). И наконец – Национальный комитет общественных наград Российской Федерации» наградил его орденом Петра Великого I степени «За заслуги и большой личный вклад в развитие отечественной науки и образования».
Валентин воспринямал награды с отсраненностью истинного поэта и ученого и одновременно – с радостью ребенка.  Он и был большим ребенком, видевшим в людях самое лучшее, сокровенное, да и сам являлся «сокровенным человеком».
Валентин легко заводил дружбу – она была естественным состоянием при его редкостной искренности. Он дружил с людьми разных вероисповеданий, научных интересов и уровней, разных национальностей, возрастов, даже душевных данных – при нем каждый старался проявить свои лучшие качества.
Валя умел объединять непересекающиеся миры. Его принимали в таких разных сферах, которые трудно воспринять в сопряжении – у Патриарха всея Руси и Патриарха всея Грузии, у Папы римского и в синагоге. Его можно было встретить у выдающихся ученых, художников, старых и юных поэтов, в монастыре и на конференциях, среди простых людей и детей, с которыми он сразу находил общий язык. Появление Валентина было всюду естественным. Я встретила его с супругой Ольгой во время крестного хода на Всемирном съезде христиан в Гнезно (Польша), где он был одним из самых почетных гостей.   Он мог быть везде своим и одновременно каким-то особым, своеобразной личностью, осененной даром блаженности. И одновременно любил дружеские застолья, веселье, подливая себе в красное вино капли прополиса, заявлял о его благотворном действии на организм и «угощал» прополисом или еще чем-нибудь пользительным всех присутствующих.
В 2012 году в Дни Ильи Чавчавадзе, которые прошли в Петербургскам университете, Валентин сделал столь вдохновенный доклад о религиозных взглядах грузинского святого поэта, что все присутствующие ощутили – это истинное слово, выходящее за рамки научного исследования. Тогда под впечатлением выступления директор Института грузинской литературы имени Шота Руставели, профессор Ирма Ратиани попросила меня с ним познакомить, и я рада, что встреча превратилась в настоящую дружбу, а Валентин стал желанным гостем еще в одной сфере. Своим он был и Союзе писателей Грузии, и во многих иных творческих объединениях.
Но некоторым это казалось неестественным. У В. Никитина было достаточно недоброжелателей. Отдельные философы принимали его за непрофессионала, посягнувшего на их кастовую неприкосновенность, некоторые богословы считали его недостаточно ортодоксальным православным, поэты – необычным поэтом, не участвовавшим в распрях окололитературной среды. Идеологи в советское время считали Никитина диссидентом, а истинные диссиденты – недостаточно инакомыслящим. Хотя поступком по тем временам была публикация стихов за границей – он печатался в эмигранских изданиях, дружил с Дмитрием Вячеславовичем Ивановым, хранившим в Италии традиции Серебряного века, ему покровительствовал Никита Струве, внук выдающегося филоофа Петра Струве –главный издатель русской литературы в Европе. В 1990 г. в Париже в YMCA-PRESS у Никиты Струве вышел сборник избранных стихотворений В.Никитина «Сумерки смертного дня».
Вспоминается ноябрь 1999 года – визит Святого Папы римского Иоанна II в Тбилиси. Я была приглашена на встречу с Папой римским в резиденцию Президента Грузии. Валентину не успели оформить аккредитацию, хотя он специально прилетел из Москвы по заданию нескольких изданий. Он ждал меня и вместе ночью мы писали материал о визите Папы римского, который ждали от Валентина в Париже. Отключили электричество, во тьме мы искали, у кого же в Сололаки есть «свет», переместились к моей подруге Ларисе Раквиашвили и всю ночь работали. Ее сыновья смогли задействовать интернет и с трудом успели передать материал.
Визит Папы римского В. Никитин воспринял глубоко лично и как событие огромного масштаба – объединяющего, укрепляющего и вселяющего веру в великие возможности духовности. Когда Иоанн Павел II  завершил свой земной путь Валентин написал стихотворение его памяти, которое перевели на итальянский и на обложке журнала поместили фотографию Папы римского и Патриарха всея Руси, а между ними – фото Валентина как некоей объединяющей различные церкви фигуры. Можно представить, что далеко не всеми хранителям ортодоксии это было принято с пониманием. Но Валентин нес свои взгляды, свято в них убежденный,  – человечество едино, Бог един и мы должны жить в единстве. Он называл евреев «старшими братьями», находил основы для философского диалога с буддистами и мусульманами.
Валентин неустанно под своим пером воскрешал судьбы давно забытых людей, вносил новые данные в жития святых, был в этом деле неутомимым тружеником. Глубокий почитатель грузинской поэзии, ее переводчик, известный московский поэт Михаил Синельников одним из первых откликнулся в интернете на кончину Валентина прекрасным горестным словом. Он тонко прочувствовал сущность натуры ушедшего и, среди прочего, написал: «Думая о Никитине, я вспоминаю вещие слова Петра Великого о мальчике Василии Тредьяковском: «вечный труженик». Нет числа трудам этого доктора философии и исследователя литературы. Среди которых отметил бы выдающееся сочинение о раннехристианском святом Амвросии Медиоланском, жизнеописания крупных деятелей русского православия. Богослов, истовый церковник, справедливо воспринимавший Церковь, как суровую и консервативную организацию, он вместе с тем лично был человеком широких и гуманных воззрений. Филосемит и соавтор знаменитого письма православных богословов, обороняющего евреев от многовековых наветов, он был открыт для сочувственной беседы и с инославными и с иноверными. Был не только экуменистом, но (по его собственному выражению) «сверх-экуменистом» и считал необходимым во имя спасения человечества вести разговор и с мусульманами и с буддистами Такая позиция, такая сумма взглядов вызывала неприятие некоторых иерархов, и всё же Никитина в Церкви ценили, любили и уважали. За чистоту души, доброту и прямоту, бессребренничество и верность нравственному закону».
Экуменизм Валентина был неприемлем для многих. Но нужно было ощущать главный пафос его жизни – объединение. Разных миров, вер, поэтических течений, национальных качеств. Он воспринимал с небывалой широтой мир как совокупность голосов и считал, что каждому дан божественный голос и частица высшего назначения. Такое ощущение единства мира, особенно в его лучшем проявлении, а людей как братьев – редкостный дар. Валентин отличался невероятным горением души и жажды знаний, расплескивал идеи, дарил мысли и свою особую форму общения.  И осознавали это как друзья, сторонники, так и недоброжелатели. Не до конца, возможно, ибо Валентин был неповторим. Однажды я его спросила, как воспринимают в православии его стремление к экуменическом диалогу с католиками, протестантами, иудеями, а в общем – со всеми конфессиями. Он ответил со своей удивительной полулукавой, полудетской улыбкой: «одного такого, как я терпят, хотя иногда и осуждают».
В свой последний приезд Валя поделился со мной, что была счастлив участвовать в престольной службе во Мцхета, успел побывать во многих местах, в том числе его запечатлели коленопреклоненным на могиле друга – Мераба Костава, на могиле Грибоедова, где ему удалось войти внутрь усыпальницы и подробно фотографировать памятник во всех ракурсах.
За несколько дней перед кончиной судьба свела Валю с архимандритом Адамом (Вахтангом Ахаладзе) – философом и поэтом, ректором Университета св. Тамар. Отцу Адаму выпала доля в тбилисской церкви Иоанна Богослова отпевать  Валентина, когда его тело привезли из Батуми. Близкие в Тбилиси, его сестра, племянник, родственники предлагали похоронить Валентина на родине.  Но состоялось как бы двойное прощание – отпевали его в Тбилиси, а потом в Москве, и упокоение он нашел в лавре Святого Сергея Радонежского, в усыпальнице деда своей супруги Павла Флоренского, изучению наследия которого отдал немало сил. Это стало фактом признания заслуг Валентина Никитина.
На сороковинах Валентина, прошедших в благостной атмосфере, отец Адам сказал, что судьба подарила ему встречу с человеком, с которым он ощутил редкостное духовное родство и со слезами добавил: «Мы обращаетмся к тебе: Вот это твой сын, земля Иверская!» Представители духовенства говорили о безмерной любви Валентина к Грузии, о неоценимом его вкладе в единение церквей, идей и людей.  Отец Адам перевел на грузинский стихи Валентина (а Валя успел перевести на русский и стихи Адама, и своего любимого архимандрита Шио, не раз принимавшего московского друга в Шавнабадском монастыре).
И горевали о Валентине Никитине многочисленные его друзья из самых разных сфер человеческой жизни.
Да, приезд в Грузию Валентина был радостным и трагичным. Он пошутил перед отъездом на море: «Тебе не миновать моего прихода». Я ответила: «Да мы ждем тебя, все твои друзья, только до 10-го октября, потом я уезжаю». «Ну, у нас еще масса времени», – ответил он. Оказалось, что его нет вовсе...
Перед кончиной он бы полон планов – готовился к выходу большой сборник  стихов, творческий вечер. Но параллельно в душе шел иной процесс. В декабре 2016 года на Валентина свалилось горе. Промучившись несколько дней после автомобильной аварии, скончалась его дочь Мария. Все последние месяцы он присылал друзьям, и мне в том числе, стихи – горестные, просветленные и, как кажется, они были самыми сильными его строками. И, веря в будущее, Валентин подсознательно ощущал приближение иного:  за несколько дней до ухода он написал пророческое стиховорение. Архимандрит Адам   сказал: «Если человек гениален, он обязательно становится пророком!» И добавил, что в этом стихотворении Валентин хочет видеть идеальную Грузии, хотя мы знаем и о реальной.

Зов родины и зов души!
Вернуться в Грузию пора мне...
Там бесподобно хороши
И люди, и цветы и камни!

Там каждый-рыцарь и герой
В святой присяге благородству,
Лишь другу приоткрой
И хоть немного донкихотствуй!

Под знаком свадебной фаты
У верных жен глаза и лица!
И горделивы, и чисты
И счастье это вечно длится...

Неувядаема резных
Балконов милых обветшалость,
И на булыжных мостовых
Хмельная торжествует шалость.

Кура как линия судьбы!
Так на ладони провидения...
Но жизни линия, увы,
Она отнюдь не запредельная...

Она как некая клешня
Впилась в ладонь в движенье спором!
И жмет запястье, чтоб меня
Смерь озарила ясным взором...

Припоминаю старину,
Любви и мистики искатель...
Я линию судьбы стряхну,
Иль это право я утратил?

Застанут временем врасплох
В истоме смертного радения...
Шарманки заунывный вздох
Услышу ли, как в миг рожденья?

Зов родины и зов души!
Вернуться в Грузию пора мне...
Я слышу голос: поспеши!
Иль это камни возроптали?

Печально, но пророчество Вали было о себе. Но он поспешил и родину видел.


Мария ФИЛИНА