Шадиман Шаманадзе – поэт, драматург, переводчик. Родился в 1958 году. С 1992 года председатель Главной редакционной коллегии по художественному переводу и литературным взаимосвязям (впоследствии – Издательский центр «Хомли»). В 1996-2005 гг. –
главныЙ редактор журнала «Арили». В 2010 году основал интернет-журнал

Лебедь

Когда рыбы, по примеру других,
Вышли на сушу
И, кто ползком, кто барахтаясь,
Стали одолевать подъем эволюции,
Лебедь понемногу отстал от всех,
Предпочел сохранить уже достигнутое
И решил подождать,
Повернул назад и плавно скользнул обратно в воду.

Динозавры рождались и исчезали,
Приходили и уходили пожиравшие друг друга существа,
Зародился человек. У лебедя выросли крылья.

В конце мне хотелось бы добавить:
За верность родной стихии
Лебедь вознагражден
Грациозно изогнутой шеей и безупречностью красоты!
Восхищением поэтов, достигших небесных высот!
Однако, прошу прощения (я чуть было не забыл!),
Мое суждение в равной степени касается
И цапли, и аиста,
Не говоря уже о домашнем гусе.

ШАХТЕРЫ
Когда море штормит, когда волны бьются о дамбу
Скалятся и окатывают поросший мохом бетон,
На террасе у самого берега собираются люди,
Наследники Прометея, что похитил огонь у Гефеста,
Тепла и света искатели на дне преисподней,
Улыбаясь, они наблюдают, как бушует стихия.

Когда ветер со снежных вершин
Разгонит тяжелые тучи и солнце с утра же заглянет
Во дворик пансионата,
Бодро и деловито они приступают к завтраку:
Чай, кофе, сыр с белым хлебом, блины,
Нравится им погода, пирог и вчерашний фильм.
Торопливой походкой отправляются на прогулку.

Пополудни, после обеда, когда уже хмурится небо,
Собираются группами у пивных и газетных киосков,
В пестрых сорочках, с портфелями,
С разгоряченными лицами,
Они знают вкус кислорода, водки и витаминов.

Знают цену свободы, цену солнца и жизни,
На террасе у самого берега стоят они пьяные,
Когда море штормит, когда волны бьются о дамбу,
Пенятся и уносят с собой их песню,
Улыбаясь, они наблюдают, как бушует стихия,
Наследники Прометея, что похитил огонь у Гефеста,
Добытчики света, тепла и черного золота.

Венеция
Вспоминаю Венецию смутно...
Город словно отражен
В зеркале воды, залитой солнцем.
Контуры и линии
Расплываются,
Здания колышутся,
Волна бьется о сваи,
Раскачиваются гондолы,
Их гладкая темная поверхность сверкает на солнце,
Вода – зеленая, основания домов замшелые,
Венеция качается и тонет
В фрагментарности воспоминаний,
В неустойчивых вспышках памяти.
Все здесь озарено солнцем,
Но не равномерно и не разом –
Каждый купол, канал,
Барельеф, мост, колокольня,
Улыбчивые лица прохожих
Освещаются по отдельности.
И все надо успеть.
«Быстрее, нас ждет автобус!
Опаздываем, быстрее, быстрее!»
Взглянуть, запомнить, прицениться, купить,
И в первый и в последний раз. – Все надо успеть.

Вспоминаю Венецию смутно,
Так, видно, вспоминают ушедшие здешний мир,
Отстраненно, без эмоций и сожалений...
Так вспоминают они:
Синеву неба, живительный блеск солнца,
Сияние хрупких, ломких, преходящих предметов, –
Усугубленные течением времени.

Десятиклассница
Пронеслась через мост и приречную улицу
Бросила сумку в прихожей, у входа,
Бант теребит, возле зеркала крутится:
– Мам! – (пауза) – детство проходит!

Не просит ни есть, ни воды глоток,
Не говорит, мол, «физика голову заморочила!»
А глядит, не моргнув, на бумажный цветок,
На погасший камин, с заключенной в нем ночью.

Вот по зеркалу пальцем проводит ровно,
Делит камин пополам на две части...
Странная все же эта тревога,
Странно... И все же – детство кончается.
***
Я так и не вспомнил
Название цветка,
К которому ты наклонилась,
Чтобы не сорвать его,
А вырвать с корнем...
Прячась за елью,
Я целился в тебя маленькими шишками,
Но шишка вдруг застыла в моей руке,
Так как на меня снизошло вдохновение,
То есть предчувствие стиха,
Где я сравнил бы тебя
С цветком,
К которому ты наклонилась,
Чтобы не сорвать его,
А вырвать с корнем.
И название которого
Я так и не вспомнил.
***
Мы потеряли любимую бабушку.
Может, новые хозяйки пустили ее по ветру,
Или вытряхнули с бумагами.
Но ведь могла она и на улице потеряться.
Может, мы забыли ее в парке,
Когда усадили на скамью и подставили солнцу?
...А привезли мы ее вообще?
Может, она все еще в деревне?

Жаль, какая чудная была у нас бабушка! –
Мать троих детей, воспитавшая семерых внуков.

Перевод Гины ЧЕЛИДЗЕ