click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Стоит только поверить, что вы можете – и вы уже на полпути к цели.  Теодор Рузвельт


ВЕРШИНЫ МИХАИЛА ЛОХВИЦКОГО

https://i.imgur.com/eIUUUr5.jpg

21 февраля исполнилось 100 лет со дня рождения Михаила Лохвицкого (1922-1989) – писателя, журналиста, участника Второй мировой войны, морского пехотинца, автора знаменитой исторической повести «Громовой гул» и, конечно, выдающегося тбилисца, оставившего большой след в отечественной культуре и в сердцах своих соотечественников.
В Тбилиси он окончил филологический факультет университета. Написал первую корреспонденцию. Познакомился со своей будущей женой Натальей Андроникашвили. Познакомился и навсегда подружился с Булатом Окуджава и Александром Цыбулевским. Опубликовал первую книгу рассказов «Встречи в пути». Написал около двадцати книг, в том числе – повесть о своих предках черкесах-шапсугах во время первой Кавказской войны. Здесь родились его дети – Юрий и Анна.
Сын черкесского народа, он писал на русском языке, был членом Союза писателей СССР, председателем секции русских литераторов СП Грузии, прекрасно владел грузинским языком, переводил грузинских писателей. Похоронен в Сабурталинском пантеоне в Тбилиси.
Предлагаем вниманию читателей главу из книги Инны Безиргановой «Вершины Михаила Лохвицкого», которую готовит к печати Союз «Русский клуб».

До демобилизации, с 1945 по 1947 гг., Михаил Лохвицкий служил шофером у капитана II ранга Потапова. (Всю жизнь он был страстным автомобилистом, однажды даже каким-то чудом добрался до цели раньше… самолета. С юности грезил о собственной машине – но осуществилась мечта гораздо позднее: с писательского гонорара Михаил Юрьевич приобрел «Москвич».) Вместе с капитаном и его женой часто ходил в кино смотреть трофейные фильмы и «переводил» их на русский. «Сколько ты знаешь языков!» – восхищенно говорили Лохвицкому. А на самом деле при «переводе» он чаще всего просто давал волю своему воображению, что-то домысливал…
Еще будучи в армии, Лохвицкий попробовал себя в качестве журналиста: написал заметку для газеты «Красный азовец». Его даже пригласили на работу в редакцию, но… Михаилу было хорошо в чудесном матросском братстве, и он отказывался от частых предложений поступить на курсы офицерского состава, в военное училище. По признанию Лохвицкого, где-то в глубине его души жила надежда на то, что он начнет писать. «А матросом узнаешь больше», – в этом он был уверен.
В мае 1947 года Миша Лохвицкий демобилизовался. «Привыкать к послевоенной жизни было очень трудно, – вспоминал писатель. – Дома меня встретила почти нищета. Имея средства, в Тбилиси можно было купить все. Мне показывали дома миллионеров, кладовщиков, артельщиков, нажившихся за войну. А мои отец и мать, как и тысячи других, живших на зарплату, напоминали живые скелеты».
«Когда боец-десантник морской пехоты Миша Лохвицкий, повоевав с немцами, вернулся в 1947 году в Тбилиси, – рассказывал журналист Валерий Партугимов, – так получилось, что он оказался гостем в доме моих родителей. Было лето, и покрытое бронзой загара лицо Михаила, бескозырка с ленточками, натянутые на его крепко сбитый торс ослепительно белые моряцкие брюки-клеш и полосатая тельняшка смотрелись шикарно и поразили мое детское воображение – мечтой было в то время уйти юнгой в море. Я жадно вслушивался в его рассказы о пережитом на фронте, удивляясь тому, что он говорит о страшных вещах почему-то с юмором, со смехом. В те годы немало военных из числа однополчан моего отца заходили проведать родных, но запомнились лишь опечаленными лицами и грустными голосами. Этот же лихого склада морячок был слеплен из крутого теста».   
И Михаил поступает лаборантом на кафедру мотовелоспорта Института физкультуры, потом начинает работать шофером частной машины. Но отец настаивает на том, чтобы он учился, тем более, что сам Миша мечтает об этом.
И вот наступило долгожданное 1 сентября 1947 года. Тбилисский государственный университет. Аудитория №94. Именно здесь состоялась первая лекция по латинскому языку для студентов-первокурсников филологического факультета, среди которых был и молодой человек в форме военного моряка, поступивший в вуз как медалист без экзаменов: Михаил Лохвицкий. А преподавателем латинского был любимый студентами Иван Федорович Нижарадзе.
Перед началом занятий Михаил познакомился с Сергеем Надировым (он стал ученым-филологом) и вскоре подружился с ним. Молодых людей сблизило то, что оба они были людьми серьезными, с немалым жизненным опытом и интеллектуальным багажом – по сравнению с другими, еще совсем зелеными юнцами.
«Михаил Юрьевич Лохвицкий», – представился будущий писатель. Сергей Надиров пошутил: «Имя и отчество подходящие, а вот фамилия…» Но Миша не растерялся: «Мне это многие говорили, но я постараюсь и фамилию оправдать». Как показало будущее, эти слова были отнюдь не пустым бахвальством.
Два с половиной года Лохвицкий учился на стационаре. Занимались вместе с Сергеем Надировым по особому методу. В период сессии они встречались и, по очереди дополняя друг друга, отвечали  на вопросы предстоящих экзаменов. Метод  оказался настолько эффективным, что буквально за несколько часов друзьям удавалось проштудировать всю программу. А в оставшиеся до очередного экзамена дни ходили в театры, музеи, кино. Словом, наполняли свой досуг приятными и полезными впечатлениями.
Вместе с Лохвицким  учились Константин Герасимов, в будущем  ученый-филолог и поэт, Александр Буслаев, известный шахматист, Мурадин Кумахов, впоследствии физик, член-корреспондент Академии наук России, Шамиль Цхведиани, заведующий кафедрой русского языка Сухумского субтропического института...          
Уже на  первых  курсах  Михаил Лохвицкий начал писать рассказы. Дебют – «Медаль Ушакова» – оценил писатель Эммануил Фейгин, работавший в газете Закавказского военного округа. Он хотел напечатать рассказ, но с сокращениями. «Сократить его он не сумел, – вспоминает М. Лохвицкий. – Услышав это, я самодовольно и нахально улыбнулся. Он, как и следовало ожидать, рассердился и разнес рассказ. Я выслушал его и ушел с окрепшей верой в свои возможности и желанием продолжать писать».
Материальные трудности – стипендия была маленькой, «а жить на отцовскую зарплату не позволяла совесть»,   –  заставили Лохвицкого перейти со стационара на экстернат и искать заработок. Написал несколько информаций для ГрузТАГа (республиканское отделение ТАСС), а через месяц стал корреспондентом газеты «Молодой сталинец», возглавив отдел по работе с сельской молодежью.
«На заседании бюро горкома первый секретарь вдруг спохватился и спросил: «Товарищи, какой из него заведующий отделом, когда он  в сельском хозяйстве ничего не понимает?» Один из членов бюро – весельчак и любитель спорта  –  ответил: «Не беда, съездит раз-другой в Цинандали и все узнает». Он выразительно щелкнул себя по горлу. Все рассмеялись, и меня утвердили,  –  вспоминает писатель. – После первого материала, привезенного мной, я получил строгий выговор, потому что напутал все, что только можно было напутать, дал разыграться своей фантазии и написал многое, как рассказ, то есть домыслил факты так, как мне показалось верным. После первого скандала я понял, что журналистика требует точности».
Период корреспондентства  был очень важным для писательской судьбы Михаила Лохвицкого. По собственному его признанию, он попал в прекрасный коллектив, «почти все горели в работе, хотя и проявляли порой по отношению друг к другу излишнюю ригорическую требовательность».
В редакции Михаила Юрьевича любили и уважали – за порядочность и принципиальность. «Лохвицкий был человеком мягким, даже застенчивым, но в нем ощущался крепкий нравственный стержень», – говорил  Арчил Джапаридзе. Об этом же вспоминал Валерий Партугимов, отмечая в Лохвицком натуру гладиатора, «готового к бою и дерзко несущего в себе эту готовность» и созданного природой «для каких-то предстоящих жестоких сражений с племенами варваров и нелюдей». И такие сражения в жизни Лохвицкого происходили, и не раз...
Коллектив в «Молодом сталинце» был очень дружный. В разное время здесь работали Игорь Голембиовский, Резо Габриадзе, Кора Церетели, Михаил Какабадзе,  Герман Кашоян, Алеша Нодиа, Борис Кокашвили и многие другие.
В таком ярком окружении, творческой атмосфере развивался и талант молодого Лохвицкого. Он ездил по всей Грузии, в самые отдаленные районы, и постепенно сложился как очеркист, пользующийся неизменным уважением людей, о которых писал в своих материалах. По мнению литературного критика, редактора первой книги Лохвицкого Михаила Заверина (псевдоним Михаила Вайнштейна), «именно беспокойная профессия журналиста и обогатила его во многом запасом наблюдательности, обострила интерес к событиям сегодняшней жизни, к судьбам людей... Отсюда – подкупающая достоверность лучших его рассказов, интересных прежде всего остротой проблематики».  
В этот период произошло еще одно событие, полностью изменившее жизнь Михаила Лохвицкого: «Воспоминания о молодежной газете для меня одни из самых светлых, не говоря уже о том, что работа там подарила мне верного друга, спутника и соратника, любимого человека. Я стал семьянином, отцом двоих детей».
Наталья Андроникова работала тогда техническим секретарем редакции. По воспоминаниям друзей, она была мудрым, сильным человеком.  «В их доме, как правило, собирались интересные люди. К Лохвицким приятно было зайти на огонек – Наташа создавала в доме творческую атмосферу, уют, была мужу верной помощницей, поддерживала его во всех делах», – вспоминает А. Джапаридзе. Кстати, последнее произведение М. Лохвицкого – рассказ «Ираклий», напечатанный в «Огоньке»  в 1990 году, уже после смерти писателя, – публикация доброго гения писателя, Наташи Лохвицкой. Разделив с мужем все радости и горести, она ненадолго пережила его…
«В 1947 году я начал писать повесть на материале Отечественной войны, но сил и умения было мало, а тема требовала больших раздумий. Я решил поучиться на рассказах», – читаем в автобиографии писателя. Через семь лет на заседании редакционного совета издательства «Заря Востока» книга рассказов Михаила Лохвицкого была внесена в план издания, а в 1955 году вышла в свет под названием «Встречи в пути».
Михаил Юрьевич  критически относился к своему первому опыту: «Книга, конечно, была слабая. Я об этом догадался тогда, твердо знаю это сейчас. Понимаю я также и то, почему все же ее было решено издать – ради будущего. Издатели поверили в мои возможности. Они знали, что ничто так не растит писателя творчески, как книга… Творческие люди легко ранимы, и жесткие преграды на пути молодых могут погубить не одно дарование».
Своими сомнениями  начинающий писатель делился  с первым редактором Михаилом Завериным. Тот выслушивал  молодого автора, посмеивался и объяснял, что, по его мнению, нужно еще дописать, доделать. «За время работы редактора со мной я написал новый рассказ «Голубь», по-моему, лучший в книге. Если бы каждый писатель встречался с такими редакторами, у нас было бы меньше серых книг, а многие из удавшихся были бы еще лучше», –  считал Лохвицкий.
Свою первую книгу Михаил Юрьевич послал двум писателям – Сергею Сергееву-Ценскому и Михаилу Шолохову. От автора «Тихого Дона» он ответа не получил, а вот Сергеев-Ценский живо отреагировал на факт рождения нового прозаика: «Общее впечатление от Вашей книги осталось у меня такое – хорошие способности рассказчика у Вас налицо, и Вам остается только глубже проникать в психологию выводимых лиц и гораздо крепче свинчивать следствие с причинами».
Сергей Николаевич сыграл огромную роль в творческой судьбе молодого писателя: всячески поддерживал, вселял в него веру в свои силы, но при этом был требователен. Вот строки из письма Сергеева-Ценского Михаилу Лохвицкому от 8 октября 1957 года: «Писательство – искусство, требующее отдачи ему всего времени, как это принято у художников кисти. Репин, например, позволял себе отвлечься от своих картин только на один день в неделю, – именно в среду он отдыхал, но и этот отдых был у него с альбомом и карандашом в руках. Так же точно должен делать и писатель  – художник слова. Когда не пишет, он должен накапливать материал путем наблюдений и заметок в записной книжке. Вы пишете, что вынашиваете большую вещь. Большая вещь потребует много строительного материала, который должен быть уложен в соответствии с заранее начерченным архитектурным планом, чтобы получилось здание гармоничное, а не хаотичное. Что необходимее всего для романа  –  это большая мысль, положенная в его основу, мысль современная и философская».  
Свой первый роман «Неизвестный» Лохвицкий посвятил своему учителю, Сергею Сергееву-Ценскому.
Впрочем, своим писательским становлением Лохвицкий обязан многим – начиная со школьных лет. Обратимся к воспоминаниям Михаила Юрьевича: «Елена Константиновна Науменко – учительница русской литературы в школе – маленькая обаятельная женщина, уже не молодая. Она была знакома с Маяковским, любила его. Литературу знала блестяще и преподавала ее так, что даже закоренелые «физики» брались за книгу и научались получать наслаждение от строки «И звезда с звездою говорит»… Она поощряла нас в поисках, любила, когда мы задавали «каверзные» вопросы, давала сочинения на свободную тему. И ее уроки часто превращались в страстные споры о литературе и жизни. Писатель Андро Ломидзе – он первый написал рецензию на мою книжку «Встречи в пути» в грузинской литературной газете. Он часто напоминал мне пушкинские слова о краткости как главнейшем достоинстве прозы. Директор издательства «Заря Востока» Марк Израилевич Златкин – образец настоящего издателя. Он не только великолепно знал полиграфию, финансы, экономику, не только любил литературу и писателей, был не только энтузиастом книгоиздательского дома, но еще и творцом, романтиком, фантазером, умеющим рисковать и, самое главное, упрямо и твердо верящим писателю. Не только я, но и многие сотни писателей обязаны М.И. Златкину появлением на свет своих книг. Сколько раз в трудную минуту, когда нужно было забросить работу, рвущуюся из души, и заняться поисками заработка, я вдруг получал приглашение зайти в издательство получить деньги. «За что? Мне ведь ничего не полагается». И бухгалтер отвечал: «Не знаю. Марк Израилевич распорядился, чтобы вам выдали эту сумму». Я не раз спорил со Златкиным, мы ссорились, но даже в дни отчуждения я мог рассчитывать на его поддержку и внимание. Писатель Григол Чиковани, критики Лавросий Каландадзе и Семен Трегуб, новосибирские писатели – талантливейший детский прозаик Юрий Магалиф, поэтесса чистой воды Елизавета Стюарт, поэты Хута Берулава и Баграт Шинкуба, патриарх абхазской литературы Дмитрий Гулиа и сын его Георгий Гулиа – скольким я обязан за внимание к своему творчеству!»
В 1956 году Михаил Лохвицкий становится членом Союза писателей СССР (кстати,
после «Молодого сталинца» он работал в журнале «Литературная Грузия»). Сразу после выхода первой книги «Встречи в пути» он пишет маленькую повесть «Через овраг». Благодаря настойчивости М.З. Заверина ее напечатали в сборнике «Содружество» (1958 г.). «Как мне позже стало известно, повесть должна была подвергнуться разносу в печати за остроту, но каким-то чудом статьи не появились, а последующие постановления пленумов ЦК КПСС вызвали противоположную реакцию и повесть стали официально одобрять, – пишет М. Лохвицкий. – Я эту повесть, несмотря на недостаток мастерства и ту же «эскизность», считаю удавшейся и люблю до сих пор. Поэтому я включил ее и в книгу «Шумит Кура», изданную в 1962 году в Тбилиси».  
В 1958 году в издательстве «Молодая гвардия» выходит в свет сборник «Люди горных кряжей». Появляются первые рецензии, в которых дается высокая оценка повести «Через овраг» и рассказам «Тяжелая палата», «Тасо». В одной из них определена основная линия творчества Михаила Лохвицкого  –  «жадная пытливость к процессам быстротекущей жизни, желание постигнуть и запечатлеть в человеческих характерах ее важнейшие закономерности».
«Метафоры его локальны, непринужденная разговорность свидетельствует о некнижности лучших вещей. «Влажно зеленеют» –  можно ли сказать точнее и поэтичней?.. За его рассказами встает человек широкий, искренний, с ясным, честным взглядом на мир. Есть в этом взгляде что-то от несуетных горных вершин, от красоты овечьих пастбищ, от того самого синего  моря, которому, по словам поэта, «не дано примелькаться».   
По материалам своих частых поездок на Черное море, плавания на аварийно-спасательных судах, приписанных к Потийскому порту, Михаил Лохвицкий пишет повесть «Человек выходит в море».
В те же годы Михаил Лохвицкий начинает писать свои знаменитые «Кортанетские рассказы». Если в Кортанети  какое-нибудь застолье,  рассказывают близкие, все непременно поднимают тост за Мишу Лохвицкого. Вспоминают о том, как он бегал здесь мальчишкой. Это – пример мифотворчества, свидетельство того, что Михаила Юрьевича полюбили в этой деревне, стали воспринимать как близкого, родного человека, земляка. Он и сам очень любил Кортанети. И когда его сын Юрий окончил институт, настоял на том, чтобы он поехал на работу преподавателем русского языка и литературы именно туда.  
В 70-е годы здесь проржавел очередной канатный мост, и деревня оказалась отрезанной от большой дороги (автомобильного сообщения не было, только железнодорожное), и именно Михаил Лохвицкий пришел на помощь кортанетцам – начал хлопотать о строительстве нового моста. Дошел до самого предсовмина З. Патаридзе. В результате жители Кортанети получили большой красивый мост. Михаила Лохвицкого избрали почетным кортанетцем, а новое долгожданное сооружение стали называть не иначе как «Мишас хиди» – «Мишин мост».
Любопытны подробности встречи писателя с  Зурабом Патаридзе. Выслушав просьбу  Лохвицкого, он удивился: «Ваши коллеги пробиваются ко мне  всеми возможными способами с тем, чтобы получить что-то лично для себя, а вы мост собираетесь построить?» – «Я выполняю поручение кортанетцев!» – уточнил Михаил Юрьевич.  «Что ж, передайте кортанетцам: мост у них будет!» – пообещал предсовмина. И обещание свое сдержал.
Читатели, литературные критики  приняли «Кортанетские рассказы» с восторгом. Так, Семен Трегуб писал, что в этом цикле воплощена Грузия, что именно здесь истоки творчества Михаила Лохвицкого. «Самые удачные в сборнике – «Кортанетские рассказы», – пишет рецензент М. Кекелидзе. – Они как венок сонетов. Тесно переплетаются в них судьбы героев, и последний рассказ «Куда текут реки» снова возвращает нас к первому – «Белый свитер». Мы не только читаем о любви автора к селу Кортанети и его людям в маленьком предисловии, но и чувствуем ее во всех рассказах – в их тексте и подтексте».
Хочется привести отрывок из воспоминаний писателя, свидетельствующих о его духовной близости с жителями этой деревни: «Однажды я спустился со второго этажа дома, где работал, вниз – поужинать. Было начало апреля, в долине цвел миндаль, а на горах вокруг выпал снег. За ужином собралась вся семья – глава ее, старый колхозник и путевой обходчик Георгий Девадзе, жена его Аничка, дети – лесник Омари с женой, второй сын, заведующий фермой Джемал. Старший сын Ило к этому времени уже отделился и жил по соседству, младший – Мишико был в армии. Работа у меня не ладилась, я весь день просидел впустую,  и настроение было подавленное. Дядя Георгий это сразу заметил. Он проработал с самого рассвета на рубке леса, и глаза у него смыкались от усталости. Покосился на меня и попросил  Аничку, чтобы она принесла сливовой водки. «Выпей, – сказал он мне, – со мной вместе. За нашу работу! Как она у тебя продвигается?» Я мрачно ответил, что дела плохи. Дядя Георгий задумался, покачал головой и ласково, с укором произнес: «Мне уже за шестьдесят, посмотри, какие у меня руки от работы. Всю жизнь с самого детства я тружусь и все еще не смог добиться того, что хотел. Но духом я не падаю. А ты один день посидел, не получилось  –  и уже нос повесил. Давай чокнемся, за твою завтрашнюю удачу». На другой день работа моя сдвинулась с мертвой точки». Этот эпизод полностью вошел в рассказ «Живой родник».
Кортанети был для М. Лохвицкого «живым родником», местом духовного очищения, своего рода Меккой. «Только в Кортанети на меня, как говорили древние, нисходит мир и покой. Наверное, у каждого человека, у каждого писателя есть свой живой родник, свое Кортанети, наиболее близкий ему уголок Земли, стоя на котором, он лучше видит то, что выражает душу народа».


Инна БЕЗИРГАНОВА


Безирганова Инна
Об авторе:

Филолог, журналист.

Журналист, историк театра, театровед. Доктор филологии. Окончила филологический факультет Тбилисского государственного университета имени Ив. Джавахишвили. Защитила диссертацию «Мир грузинской действительности и поэзии в творчестве Евгения Евтушенко». Заведующая музеем Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А. С. Грибоедова. Корреспондент ряда грузинских и российских изданий. Лауреат профессиональной премии театральных критиков «Хрустальное перо. Русский театр за рубежом» Союза театральных деятелей России. Член Международной ассоциации театральных критиков (International Association of Theatre Critics (IATC). Член редакционной коллегии журнала «Русский клуб». Автор и составитель юбилейной книги «История русского театра в Грузии 170». Автор книг из серии «Русские в Грузии»: «Партитура судьбы. Леонид Варпаховский», «Она была звездой. Наталья Бурмистрова», «Закон вечности Бориса Казинца», «След любви. Евгений Евтушенко».

Подробнее >>
 
Четверг, 05. Декабря 2024