Джемал Аджиашвили – ученый, переводчик, лауреат Государственной премии Грузии, лауреат премии им. Иванэ Мачабели, премии Ильи Чавчавадзе, Парижской премии Грузинско-европейского института, литературной премии «Саба». Почетный гражданин города Тбилиси, профессор, награжден медалью им. Иванэ Джавахишвили, владеет несколькими иностранными языками (восточными и западными). Его пьесы ставились на сцене театра Марджанишвили, театра одного актера им. Верико Анджапаридзе, в Тбилисском муниципальном театре. В последнее время в грузинской периодике опубликованы его собственные стихи.   
Приводим отрывок из книги Дж.Аджиашвили «Пробудись, лира!»

«Ни один народ не прошел через столько мук и страданий, сколько выпало на долю еврейского на­рода. Судьба лишила этот некогда великий и прослав­ленный народ родины и независимости, рассеяла по всей земле, принудила осесть в чужих краях, где ев­реев ожидали скорбь и мучения. В Азии и Европе, в Африке и Америке – повсюду один и тот же рок преследовал несчастный народ, который всеми сред­ствами боролся и борется за самосохранение», - писал Илья Чавчавадзе в 1886 году в статье, посвященной еврейскому вопросу. Да, казалось, именно на муки и страдания испокон веку был обречен этот наидревнейший народ. Еще на заре человече­ской цивилизации ему довелось испытать четырехвековую неволю в Египте, упоминание о которой и по сей день заставляет содрогаться каждого верующего еврея. Ежегодно, в Песах, в память о том зло­счастном времени, беря в руки мацу (опреснок), он с печалью в голосе запевает: «Вот скудный хлеб, ко­торый ели наши предки на земле Египетской». На­значение этого ритуала – грядущие поколения дол­жны помнить поразительную историю избавления от рабства. История для еврея в эти минуты не далекое, отвлеченное понятие, а вполне осязаемая реальность, в необычных и драматических коллизиях которой уча­ствует и он сам: «От отцов к детям, от поколения к поколению передается история о выходе из Египта, как лично пережитое, которое невозможно забыть», - гласит еврейская мудрость, подкрепленная библейс­ким наставлением Бога: «Помни день твоего исхода из Египта!»
«Этот праздник – наиболее еврейский среди всех еврейских праздников восходит своими корнями к священному прошлому человечества в гораздо боль­шей степени, чем любые другие обычаи и предания всего культурного человечества. Этих традиций при­держиваются сейчас, совершенно так же, как много-много веков назад. Мир изменился до неузнаваемо­сти, многие народы исчезли с лица земли, уступив место другим, расширились горизонты. Словно из не­бытия возникли новые материки, новые силы природы пришли на помощь человеку, чтобы облегчить ему жизнь. И только один этот народ сохранился с тех пор, верный самому себе и свято хранящий па­мять о страданиях предков. Он, как и прежде, мо­лится своему вечному Богу теми же словами тыся­челетней давности. Этот народ рабства и свободы – народ Израиля...» (Теодор Герцль).

НАРОД РАБСТВА и свободы

Да, именно еврейский народ, еще в самом своем младенчестве испытавший весь ужас неволи, сумел воздвигнуть нерукотворный памятник свободе и де­мократии. «На протяжении всей истории человечест­ва Библия была тем великим набатом, который звал людей на борьбу против духовной и политической тирании. Ни один народ не смог выразить с такой силой основополагающую истину о том, что благо­состояние государства, в конечном итоге, зависит от благосостояния граждан. Библия самая демократиче­ская книга в мире» (Томас Гексли); на страницах ее четко выразилось то неугасимое стремление к свободе и самостоятельности, которое через множество мук и невзгод смог пронести многострадальный народ Из­раиля...
Господь освободил евреев из рабства египетского за четыре заслуги – они не меняли своих имен, сох­ранили родной язык, не открывали священных тайн своих и не отменили Авраамов завет, - читаем мы в одном из памятников раввинской литературы. Как видно, сохранение языка и национальной самобыт­ности причислено авторами Талмуда к самому боже­ственному деянию. «В бытность свою в Египте евреи собирались все вместе и жили одной семьей: они поклялись друг другу свято хранить в своих сердцах союз Авраама, Ицхака и Иакова, не предавать язык своих предков и не говорить на языке египтян, дабы избежать идолопоклонства», - говорится в другом письменном памятнике.

***
Сорок лет пророк Моисей водил по пустыне вы­шедших из Египта евреев, сорок лет гонимый народ, страдая и ропща, шел сквозь ветры и жар пустыни к Земле Обетованной. Впервые после четырехвекового плена соприкоснулся он со свободой; это была пер­вая, быть может, самая мощная за всю историю че­ловечества устремленность алчущей свободы души. И, как некогда сказал Гейне, «после выхода израильтян из Египта слово «свобода» на всех языках мира стало произноситься с еврейским акцентом».

***
...Что касается ухода в пустыню и сорокалетнего скитания по ней, то, по мнению более поздних тол­кователей Библии, этот акт также является сакральным, содержащим в себе глубокий смысл: пока человек не отойдет от обыденности, пока не уйдет в пустыню, как это делали древние отшельники и пророки, он не сможет быть готовым к исполнению великой миссии. Воистину, путь к Земле Обетованной лежит через пустыню...

***
Как известно, Земли Обетованной народ, прошед­ший через египетское рабство, достичь не смог; даже самому пророку Моисею не довелось ступить на «зем­лю молока и меда». Лишь поколение, рожденное в пустыне свободным, сумело войти в священные пре­делы Израиля; израильтян же, погибших в пути во время сорокалетнего странствия, история нарекла «поколением пустыни»... Понятие это впоследствии стало обобщающим и определяющим переходные ис­торические ступени, когда одно поколение приносит себя в жертву ради благополучия последующего. И евреи, гонимые и унижаемые в разных странах – была ли то Франция Людовиков или Англия Ричарда Львиное Сердце, Испания времен инквизиции или самодержавная Россия, не говоря уже о фашистской Германии, - называли себя «поколением пустыни».

***

«На Кавказе, преимущественно в Кутаисской и Тифлисской губерниях, живет довольно многочисленная группа евреев, известная здесь под именем «грузинских евреев». Они называются так потому, что с незапамятных времен живут во владениях Грузии. Но не только местность дает им право так называться: такое право дает им так же известное сближение в бытовом отношении с коренными жителями Грузии – грузинами. Самый яркий признак сближения – заимствование грузинскими евреями у коренных грузин  их языка и алфавита, которыми они пользуются в повседневной жизни своей», - читаем мы в одном из номеров журнала «Еврейский вестник» за 1915 год.

***
Да, еврейский народ помнит годы величия, помнит библейских патриархов, псалмопевца Давида и Соломона Мудрого, но помнит он также погромы и гонения.
С какой-то фатальной закономерностью бедствия обрушивались на евреев в один и тот же день. День этот 9-е ава по еврейскому календарю (ав – 11-й месяц еврейского календаря: июль-август), по-еврейски, «тиша-беав».
В этот день вышедшим из Египта евреям («поколению пустыни») было знамение свыше, что не достичь им Земли Обетованной («В этой пустыне падут ваши трупы»), ибо усомнились они во всемогуществе Господа, вняв уверениям лазутчиков, утверждавших, что попасть в «Страну молока и меда» невозможно.
Но самым тяжким и невыносимым из всех испытаний был день разрушения Храма, Храма, который в сознании народа олицетворял собой родину и целостность нации, а также воспринимался как символ связи с Богом. Храм этот был Божьим домом, или Святым домом (по-еврейски «Бет ха-Микдаш»), где находилось то, чему поклонялся каждый еврей: «святая святых». Римляне были поражены роскошью храма, ибо, как позднее признает французский теолог Шарль Вагнер, ничто – «будь то Египет, Афины, Рим – не смогло бы сравниться с бессмертным великолепием Иерусалима».
В 586 году до нашей эры царь Вавилона Навуходоносор разгромил Иерусалим, разрушил первый Храм и уничтожил жителей Иерусалима, а тех, кто уцелел от огня и меча, захватил в плен и увез в Вавилон.
«Царь Навуходоносор поработил Иерусалим, и гонимые оттуда евреи пришли в Картли и попросили у мцхетского старосты землю под оброк. Дал он им ее и поселил над Арагви у родника, что зовется Занави» («Житие Грузии»)...

Вторая волна евреев хлынула в Грузию в I веке нашей эры, когда Иерусалим во второй раз был разбит и уничтожен, на этот раз римским императором Титом Веспасианом, и евреи окончательно лишились родины.
«Веспасиан, кесарь римский, разгромил Иерусалим, и гонимые оттуда евреи явились и сели рядом с потомками прежних евреев» (т.е. присоединились к потомкам бежавших от Навуходоносора евреев), - повествует «Житие Грузии».
К этому времени евреи уже шесть веков жили в Грузии (их называли «грузинскими евреями» или, как сказано в летописи, «уриями грузинскими») и, как видно, преуспели на общественно-культурном поприще. Завершались шесть веков с того времени, как измученные долгими скитаниями иудеи подошли к древ­нейшей столице Иберии и, осев в ней, обрели вторую родину, - возможно, город, расположенный на скло­нах гор с первого же взгляда живо напомнил им род­ной Иерусалим. Основанием для этого предположения послужат дальнейшие события, когда Мцхета в жизни еврейской диаспоры Грузии выполнит ту же функцию, что и Иерусалим для евреев всего мира...
Мцхетские евреи поддерживали постоянную связь с Палестиной, «основная часть правления духовен­ства евреев Грузии располагалась во Мцхета» (3.Чичинадзе) и, очевидно, подобно другим евреям диаспо­ры, подчинялась диктату Иерусалима. Из Святой Земли сюда часто приезжали служители еврейского куль­та, т.н. «шалиахи», которые привозили с собой зем­лю с могилы библейской Рахили и раздавали ее тоскующим по родине соотечественникам. Эта земля, как свято верили люди, была «Божественной землей», и если бросить горсть ее в могилу, то до прихода «Машиаха» (Мессии), т.е. до воскресения из мертвых, тело усопшего сохранится нетленным. Верующий иу­дей с благоговением покупал эту освященную горсть земли, олицетворявшую для него утраченную родину, а при бракосочетании, во время возвышенного и тор­жественного ритуала венчания, произносил, как клят­ву: «Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня, дес­ница моя», в синагоге же, склонившись в молитве, ли­цом к Иерусалиму, обращаясь к Всевышнему, обещал: «Не умолкну ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюсь!..»
Постоян­ная связь с Иерусалимом давала возможность грузин­ским евреям вовремя узнавать обо всем происходящем на Святой земле и реагировать на те или иные собы­тия: «Каждый удар пульса в Иерусалиме вибрировал во Мцхета», - отмечает в журнале «Пастырь» за 1888 год известный грузинский священнослужитель, в по­следующем католикос-патриарх Всея Грузии Кирион II. И вот, во Мцхета прибыл вестник, поведавший здешним евреям, что в Иерусалиме появился человек, «называющий себя сыном Божьим», и что по велению иерусалимских первосвященников «мужами Великого
Собрания» будет совершен суд над Иисусом. Для уча­стия в суде собрались в путь Лонгиноз Карснели и Элиоз Мцхетели. Мать последнего, отправляя сына в дорогу, просила не становиться соучастником распя­тия. Благословила его мать и молила сына своего, чтобы он, прибыв в Иерусалим, не стал соучастником надругательства над Иисусом, чтобы увиделся с Ним и принял от Него благословение.
«Не соучаствуй в пролитии Его крови... молю те­бя, сын мой, не соучаствуй!»
Отправились в Иерусалим Лонгиноз с Элиозом и стали свидетелями распятия Иисуса.
«От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? То есть Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты Меня оставил?
Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.
И тотчас побежал одни из них, взял губку, напол­нил уксусом, и, наложив на трость, давал Ему пить;
А другие говорили: постой: посмотрим, придет ли Илия спасти Его.
Иисус же, возопив громким голосом, испустил дух.
И вот завеса в Храме раздралась надвое, сверху до низу; и земля потряслась: и камни рассеялись...»
Гул этот докатился и до Мцхета, и, услышав его, мать Элиоза возопила в скорби великой:
«Прощай, царствование Израиля!»
Причитала мать Элиоза, сам же Элиоз «покинул Иерусалим, взяв с собой хитон Господень», вернулся во Мцхета, и вышла навстречу ему сестра его Сидония, прижала к груди хитон Господень и тут же ис­пустила дух. Весть эта сразу же облетела Мцхета, люди пытались разнять ей руки, высвободить хитон из оцепеневших пальцев, но не сумели и были вынуждены похоронить ее вместе с хитоном Господним. Прошло время, и на могиле ее выросло Божественное дерево – «животворящий столп» (свети цховели); на этом месте в четвертом веке была воздвигнута базилика, остатки которой и сейчас находятся в великолепном храме Светицховели.
Эта прекрасная легенда заслуживает всестороннего внимания: более же всего тем, что в фамильной хронике мцхетских евреев, переданной первосвященником Абиатаром, евреи Грузии не упомянуты как соучастники распятия («Когда Христа пленили в Иерусалиме, ни Элиоз, ни Лонгиноз не были соучастниками пленения его»). Более того, как показали последующие события, история отвела им особую роль в деле распространения христианства в самой Грузии.
Зураб Кикнадзе: «В Картли еще раз подтвер­ждается генезис распространения христианства. Пер­вые христиане вышли из среды евреев, первыми хри­стианскими соборами стали синагоги, так как имен­но там было возможно проповедовать веру, семя которой заложено в религии Ветхого Завета, говоря сло­вами Блаженного Августина: «Новый Завет хранится в Ветхом. Ветхий же проявляется в Новом»...
И далее: «Следует думать, что в Картли, как и в других странах, где расселялись евреи, синагога представляла собой общественный и религиозно-культурный очаг в атмосфере язычества, хранивший веру Вет­хого Завета. Где, как не в среде евреев, могла встре­тить внимание и найти опору женщина-миссионер в языческой стране. Потому, разумеется, и обратилась она к синагоге, представлявшейся ей религиозным и культурным оазисом. Первым городом в Картли, где Нино какое-то время пробыла среди евреев, был Урбниси: о том, что еще в далекой древности в нем жило иудейское племя, свидетельствует обнаруженный в тех местах в могильнике перстень с еврейскими пись­менами.
«И достигла я окрестностей Картли, - повествует Нино Саломе Уджармели, - города Урбниси, и увидела народ чужой, служителя чужих богов, поклоняю­щегося огню, камню и дереву; и смутилась душа моя пагубой их, и пришла я в молельню иудеев, чтобы ус­лышать язык еврейский, и была там один месяц и испытала силу страны этой».
Миссия Нино закончилась блистательно. Слово ее проникло в мцхетскую синагогу и заложило основу общины христиан-евреев.
Первосвященник Абиатар уверовал в то, что эс­хатологическое лицо Ветхого Завета – помазанник Бо­жий (Христос), то есть Слово Божье, он же Сын Божий, явился прежде всего для того, чтобы спасти евреев. Поэтому он «без устали денно и нощно проповедовал учение Христа, восславляя Его...» И теперь уже оставшимся в старой вере «грузинским евреям» не было места в мцхетской синагоге. Событие, прои­зошедшее в Иерусалиме, повторилось во Мцхета, в этом новом Иерусалиме евреев: «исход» иудеев из Мцхета был связан с консекрацией синагоги в христианскую молельню, что в представлении евреев ото­ждествлялось с разрушением их Храма. Мцхета была местом средоточия их, отсюда они расселились по разным уголкам Грузии, где исторически проживают и по сей день.
Таким образом трагедия, разыгравшаяся несколько веков назад у стен Иерусалима, а именно то, что евреи, покинув родину, рассеялись по всему миру, - часто в разныx вариациях повторяется на протяже­нии всей их истории...
Исходя из сказанного выше можно заключить, что грузинские евреи как бы исполнили роль своеобразного медиума между идеологиями Ветхого и Нового Заветов.

Интересен факт, имевший место, по преданию, во II веке нашей эры – во времена знаменитого восстания Бар-Кохбы: евреи восстали против беспощадной тирании римлян; к всенародному восстанию не присоединилась лишь малочисленная каста книжников-богословов. Озлобленный народ зак­леймил их позорным именем изменников и даже хо­тел забить камнями, хотя, возможно, перед лицом ис­тории они, эти книжники, по-своему были правы: они оттачивали в своих пещерах последние главы Библии и создавали мудрость Талмуда, ибо прекрасно понимали, что восстание изначально обречено на гибель, так как в Иудее того времени не было силы, способ­ной противостоять римским легионам. Участию в бун­те и опьянению хрупкой, недолговечной победой пре­дпочли они нечто великое и вечное. И, отвергнутые соплеменниками, вглядываясь в глубь веков, искали то нужное Слово, которому надлежало спасти дух народа. Наверное, нам, современным людям, погруженным в суету повседневности, или, как говорится, в «текущие процессы», такое понятие гражданствен­ности покажется несколько чуждым и неприемлемым, однако, факт остается фактом: восстание это, как и другие, подобные ему, было подавлено, а уцелевший благодаря Слову народный дух помог евреям, поте­рявшим 2000 лет назад родину, вновь обрести ее.
Мыслители нового времени говорят о Библии, как о несравненном литературном памятнике; согласно же традиции, для верующего еврея Библия никогда не являлась самостоятельной литературной ценностью, она, прежде всего, была опорой религиозной жизни; этим обусловлено и своеобразное отношение к ее текстам: Библию читали и изучали в синагогах, раввины пытались постичь скрытую в ней истину, она была для них одновременно и философией, и историей, и законом о праве, и моральным кодексом. Говоря иначе, эта книга была образом жизни евреев, которому ни разу не изменили грузинские евреи, поскольку все традиционное, унаследованное ими от предков, в их представлении было овеяно древнебиблейским ореолом и озаряющим их еще со времен пустыни Божественным сиянием.
Измученная душа Израиля, устремляясь за священными призраками, погружалась в блаженные воспоминания. Воспоминания эти, однако, означали не возвращение к какому-нибудь конкретно-историче­скому прошлому, а нечто большее, вневременное, веч­ное; была в них какая-то неосознанная ностальгия, тя­готение к истокам человечества, поиск той первоздан­ной, ныне утраченной гармонии, которая настолько сокращала расстояние между Господом и человеком, что повседневность бытия согревалась мощным жи­вотворящим дыханием ветхозаветного Бога. А Бог этот и смог мириться с ограничениями во времени, так как время и неотделимая от него тленность в самой основе своей противоречили идее Его вечности и уни­версальности. Потому Бог, явившись впервые Мои­сею, сказал ему, пораженному Божественным сияни­ем: «Аз есмь Сущий».
И этот вечносущий Бог, присутствие которого ощущал человек еще на заре библейского рождения, за грехи людские (первородный грех, грех Каина и жителей Содома и Гоморры) постепенно стал отда­ляться от человечества, пока не достиг седьмого не­ба: таково мнение мудрецов Талмуда. «Господь нас оставил, расколол царство надвое и отдалил нас от Храма Господня, полностью пренебрегши родом на­шим», - горестно произнесет утративший Бога иудей, устремляя к небу молитвенный взор:

Крыло светозарное,
Опустись невиданной птицей,
Суть неземного яви мне впервые,
Чтобы, неведающему,
Тайну постичь мне.

И хотя стараниями и усилиями пророков и правед­ников расстояние между человеком и Богом время от времени сокращалось, однако разыгравшаяся вследствие тягчайших грехов человечества трагедия оказалась необратимой. И потому в этом необъятном мире не стихает вопль человеческого одиночества и бесприютности:
«Боже мой! Боже мой! Для чего Ты оставил меня!..»
И вот, чтобы вновь обрести Бога, восстановить потерянную с ним связь, древнееврейские мудрецы узаконили язык свой как сакральный, единственный и неповторимый, назвав его «лашон ха-кодеш», то есть «святой язык». Это язык Моисея и библейских проро­ков, язык псалмопевца Давида и Соломона Мудрого. Пользование им в повседневной практике было огра­ничено, он применялся лишь в богословско-литургиче­ских целях, предназначался для общения с Богом и го­ворить на нем в бытовых условиях считалось несколь­ко неуместным. Кто знает, возможно, этой повседнев­ной необходимостью и было вызвано возникновение второго еврейского языка – так называемого «идиш», сформировавшегося в средневековой Европе на базе разговорного немецкого языка и не имевшего почти ничего общего с возвышенным языком «лашон ха-ко­деш», божественный статус которого должен был из­начально быть святым и неприкосновенным. Это раздвоенное стремление к повседневно-бытовому и вне­временному, преходящему и вечному, что, очевидно, лежит в самой основе еврейской души, четко проявля­ется и в противопоставлении двух культур – ивритской и идишской: первой были созданы Библия в Талмуд, каббалистически-мистические учения, «Зохар»; вторая же, в основном, отображает конкретные – ограниченные местом и временем явления. Наметилось два проявления еврейской души: конкретно-локальное и вневременно-космическое.
Как видим, эта духовность еврейства, как единого народа, проявляется в самом генезисе его и несколько выходит за черту привычных для нас понятий народ и национальное, - основанных на географически-территориальных или других локальных категориях...
Существует предание:
Наполеон имел обыкновение по вечерам, переодевшись простолюдином, прохаживаться по городу. Во время этих прогулок наведывался он и в еврейские кварталы. Однажды, выйдя на улицу, в один из та­ких вечеров он, как обычно, забрел в еврейский квар­тал и, к своему удивлению, застал его безлюдным. Повсюду, в какой бы дом ни заглянул он, двери ока­зывались на запоре. После долгих поисков и расспро­сов дошел он до синагоги и, бесшумно войдя внутрь, стал свидетелем удивительного зрелища: евреи со всего города, все как один, распростершись ниц, горь­ко плакали.
- Какая беда вас постигла, о чем вы так тяжко скорбите?! - изумился Наполеон.
- Оплакиваем разгромленный Навуходоносором и Веспасианом Иерусалим, - пояснил один из старей­шин.
- Как это, Иерусалим? - еще больше удивился император.
Тогда раввин, с вековой печалью в глазах, обер­нулся к непонятливому нееврею (по-еврейски: гой) и подробно рассказал ему историю разрушения Храма. Потрясенный услышанным, император восклик­нул: «Поистине вы народ вечный, если способны переживать события двухтысячелетней давности так, словно это произошло вчера...»
Глубокий символический смысл заложен в этой легенде.
Неоспоримо, каждого человека прежде всего интересует его сегодняшний быт, и современные, пусть даже самые незначительные явления будоражат наше сознание больше, нежели величайшие войны, буше­вавшие тысячу лет назад, то есть, как говорил Го­мер, «более всего сердце человеческое увлекает песнь, повествующая нам о недавно минувших событиях». Евреи в этом отношении составляют исключение, ибо никакая музыка современных празднеств не услажда­ет им слух так, как звуки фанфар, под которые сплясала свой восторженный танец Мириам, когда пере­секла Чермное море три тысячи пятьсот лет назад. Это состояние еврейской души – итог многолетнего опы­та, ибо иудей с молоком матери впитывает мудрое по­учение отцов: «В каждом поколении еврей должен видеть себя таким, будто он сам вышел из Египта».
В феодальной Грузии евреи большей частью за­нимались торговлей. В экономическом отношении они делились на три основных слоя: крупных торговцев, купцов средней руки, мелких торговцев. Позднее они занимались также кустарным производством и реме­сленничеством. Крепостные же евреи и землю обраба­тывали, и виноградники насаждали, и сеяли, и па­хали; но что касается каких-либо следов четко выра­женного иудейского движения или иерархии служи­телей культа, по сведениям Веньямина Тудельского (еврейский путешественник XII века), их в феодальной Грузии не наблюдалось; так, собственно грузинская Церковь не проводила антииудейской пропаганды, «вся антиеврейская религиозная полемика, существу­ющая на грузинском, полностью переведена с других языков» (К.Кекелидзе). Церковь, можно сказать, относилась терпимо к грузинским иудеям и социальной почвы для какой бы то ни было оппозиции со стороны евреев, пусть даже религиозной, здесь не существовало. Когда же дело касалось обновления интерпретации канонов веры, назначения служителей культа или же решения всякого рода культово-юридических вопросов, грузинские евреи подчинялись еврейским академиям Багдада, получая оттуда соответствующие советы и указания.
«С землей Грузии грузинский еврей был связан и слит так же, как и сам грузин. Таким было прошлое евреев в Грузии и таковым является их настоящее. Следует отметить, что о положении грузинских евреев было известно учителям их веры почти во всех стра­нах, начиная с Иерусалима, за что и были они благо­дарны грузинским царям и правителям. Многие рав­вины и первосвященники благословляли в своих мо­литвах грузинский народ, упоминая его перед други­ми народами как нацию образцовую и достойную под­ражания в своем сострадании к евреям. Таково было положение евреев Грузии до рождества Христова и после, до XIX века (разговора о XIX веке автор избегает – утверждение самодержавия в Грузии дало «некоторые» плачевные результаты – Дж. А.). Вот такой достойный подражания союз был у них с грузинами, как они прославляли и почитали грузин, так и грузины поддерживали и опекали евреев» (З.Чичинадзе).


Джемал АДЖИАШВИЛИ
Перевод Гины ЧЕЛИДЗЕ