Эту 175-летнюю, весьма серьезную именинницу тбилисцы, как и десятки лет назад, называют ласково и чуть фамильярно – «публичка». А во всевозможных справочниках, документах и докладах она официально фигурирует под именем «Национальная парламентская библиотека Грузии имени Ильи Чавчавадзе». Кстати, это уже седьмое ее название за всю историю существования. До этого она именовалась «Тифлисской публичной библиотекой», «Кавказским музеумом и Тифлисской публичной библиотекой», «Научной библиотекой Кавказского музея», «Государственной публичной библиотекой Грузии», «Государственной республиканской библиотекой», «Национальной библиотекой Грузии». История ее начинается в конце первой половины XIX века. В 1842 году по инициативе и при поддержке грузинского политического деятеля, публициста, писателя и переводчика, чиновника по особым поручениям при Грузинском гражданском губернаторе Дмитрия Кипиани открывается «Частная ассоциированная товарищеская библиотека». Она состоит из 519-ти томов 233-х наименований, которые предоставили и он сам, и литераторы, общественные деятели Захарий Палавандишвили, Георгий Меликишвили, Александр Чавчавадзе, Николоз Бараташвили, Константин Орловский и другие. Просуществовала она четыре года, а потом слилась с детищем царского наместника на Кавказе, графа Михаила Воронцова. Ко многим своим добрым делам в грузинской столице он присовокупляет создание в 1846-м «Тифлисской общественной библиотеки». Деньги на ее формирование выделяются государством из суммы, выделенной «на полезные предприятия на Кавказе», а книги поступают как подарки представителей Грузинской Церкви, местной знати и русского чиновничества на Кавказе. Документы свидетельствуют: «Первыми дарителями библиотеки были Экзарх Грузии Высокопреосвященный Исидор, Преосвященный Иеремия, Епископ Кавказский и Черноморский П.Иоселиани, а также М. Оболенский, П.П. Мурзакевич, Т. Лада-Заблоцкий, А.А. Скальковский, А.Ф. Орлов, А.С. Голицын, С.П. Шевырев, М.С. Воронцов, Е.К. Воронцова, С.В. Сафонов, Г.А. Токарев, М.Г. Чилаев (Чилашвили), князь Гурамишвили, М.И. Прибиль, М.Г. Алиханов, Д.А. Чаплин, П.И. Кеппен, Лорис-Меликов, А.Ф. Крузенштерн, А.В. Рихтер и др.». После объединения частной и общественной библиотек в книжном фонде уже 3 тысячи томов 900 наименований на 16 языках. Из них 288 томов 145-ти наименований – о Кавказе. Потом через каждую пару лет – приятные новшества. В 1850-м все расходы на содержание Тифлисской общественной библиотеки берет на себя государство, а с 1852-го в нее в обязательном порядке начинают поступать по два экземпляра любой печатной продукции, издаваемой на Кавказе. Так что она становится центральным книгохранилищем сведений о кавказских и соседних с ними странах, а одновременно – научным и просветительским центром. Поначалу библиотека размещается в Канцелярии наместника. И хотя обслуживает она в основном работающих там, а также других государственных чиновников, пользоваться ею может любой желающий. Но помещение Канцелярии не безразмерно и, по мере появления все новых и новых книг за счет покупок и обмена, библиотека переселяется. Ведь к 1859 году в ней уже 13.260 экземпляров изданий на 19 языках. Сначала она обосновывается в особняке князей Орбелиани, том самом, где сегодня расположилась резиденция президента Грузии. Потом – в здании Комендантского управления, которое в городе называли просто «гауптвахта». Стояло оно на месте нынешнего кинотеатра «Руставели». А потом книги надолго оказываются в помещении Кавказского музея. В 1868 году «публичка» объединяется с этим музеем и новосозданному учреждению, не особо заморачиваясь, дают такое официальное название: «Кавказский музеум и Тифлисская публичная библиотека». А еще за три года до этого объединения председатель Кавказской археографической комиссии Адольф Берже пишет: «Мне привелось услышать не менее лестный отзыв и от другого знаменитого ученого, доктора Бастиана, который считал, между прочим, Тифлисскую публичную библиотеку первою в Азии, после подобных учреждений англичан – в Калькутте и голландцев – в Батавии». Автор этих строк – один из семи человек, руководивших Тифлисской публичной библиотекой со дня ее основания до создания Грузинской Демократической Республики. Давайте вспомним всех этих директоров. Писатель, путешественник, чиновник Канцелярии наместника Гавриил Токарев (1846-1852 годы). Титулярный советник Людвиг де Сен-Тома (1852-1856). Археолог, востоковед Адольф Берже (1856-1868), географ и натуралист Густав Радде (1868-1875), служивший при пяти (!) правителях Кавказа. Энтомолог, преподаватель Тифлисской гимназии Густав Сиверс (1875-1881). Археолог Петр Меллер (1881-1903). Ботаник, зоолог, географ, Александр Казнаков (1903-1919). При нем в 1913-м рождается новое название «Научная библиотека Кавказского музея». Но уже на следующий год для музея начинают строить новое здание, библиотека вынуждена закрыться. В названии учреждения остается только Кавказский музей. А 55 тысяч томов пакуются в ящики, которые десять лет хранятся в подвале. На свет божий они извлекаются лишь в 1923-м, когда библиотека возрождается, выделяется из состава Музея и становится Государственной публичной библиотекой Грузии имени К. Маркса. Она получает обязательные бесплатные экземпляры печатных изданий на всех языках СССР. Через 14 лет она пополняется изданиями, которые в 1880-1927 годах поступали в «Общество по распространению грамотности среди грузин». Это общество основали все те же Илья Чавчавадзе и Дмитрий Кипиани вместе с просветителем Якобом Гогебашвили, у общества были свои сети школ, книжных лавок, небольших библиотек, то есть немало ценной литературы. И, получив эту литературу в 1937 году, «публичка» имеет самое полное собрание национальных печатных изданий. С тех пор по нынешнее время у «публички» еще несколько переименований. В 1955 году – «Государственная республиканская библиотека», в 1990 – «Национальная библиотека Грузии», в 1996 – «Национальная парламентская библиотека Грузии», поскольку она переходит под административный контроль парламента страны. А в 2000 году она получает имя Ильи Чавчавадзе. Сегодня она размещается в целом комплексе зданий, три из которых – роскошные архитектурные памятники в самом центре города. Они строились для банковских учреждений на Лорис-Меликовской улице, ныне носящей имя художника Ладо Гудиашвили. Первый и второй корпуса стоят вплотную один к другому между ее пересечениями с улицами Нато Вачнадзе и Антона Пурцеладзе. Третий корпус – напротив второго, на другом углу Гудиашвили и Пурцеладзе. Первый корпус построен в 1913-1916 годах как Дворянский земельный банк, основанный Ильей Чавчавадзе. Архитектор Анатолий Кальгин использовал европейские и азиатские мотивы, в создании каменного орнамента братья Агладзе применили мотивы монастырей Тао-Кларджети. А замечательную роспись здания сделал выпускник Флорентийской Академии художеств, один из основателей и преподавателей Академии художеств Грузии, автор иконостаса в церкви Кашвети, посвятивший Грузии свою жизнь поляк Генрик Гриневский. Две капители созданы по моделям выдающегося скульптора Якова Николадзе. Соседний второй корпус строят в стиле неоклассицизма для одного из крупнейших банков Российской империи. Откроем №598 газеты «Народный листок» за 1916 год: «12 июня тифлисское отделение Волго-Камского банка перешло в собственное здание… Новое здание... построено в 1914 г. по проекту архитектора Г.А. Касьянова. Земля куплена у графини Лорис-Меликовой и половину, приблизительно 300 кв. сажень, банк уступил тифлисскому Дворянскому земельному банку, который так же строит красивое здание для своих нужд. Здание Волго-Камского банка широкое и красивое, в нем 30 комнат, прекрасные склады и квартиры для служащих и артельщиков». И еще – замечательное добавление: «В здании есть центральное отопление». Третий корпус библиотеки – бывший Тифлисский государственный банк. Его построил в 1910-м году известный тифлисский архитектор Михаил Оганджанов. В таком же стиле «модерн» он создал здания, ставшие гордостью города – Тифлисского общества взаимного кредита на Сололакской (Леонидзе) улице, принявшее потом Государственный банк Грузии, Дом для неимущих горожан на Судебной (сейчас – Гамгеоба Мтацминдского района Тбилиси на улице братьев Зубалашвили) и жилой дом табачного магната Бозарджянца на улице Гудовича (Чонкадзе). После прихода к власти большевиков Тифлисский государственный банк, естественно, исчез, и с 1929 года в его здании расположился Народный комиссариат финансов Грузинской ССР. Затем здесь были «Грузсельхозбанк» и Министерство финансов; библиотека получила это здание в конце 1980-х. Самое старое по времени постройки, оно – самое молодое в этом библиотечном комплексе. Сейчас «публичка» – культурно-просветительский центр страны, центр национальной библиографии, место сбора, хранения и обработки всей литературы, выпущенной в Грузии. Конечно же, в ее фондах – огромное количество книг, изданных в других странах. В ней постоянно ведется большая научно-исследовательская и методическая работа. В 2017 году на ее базе открыт крупнейший на Кавказе Музей книги. В 1957 году библиотека присоединилась к международной книгообменной сети, в 1990-м создала у себя цифровые каталоги, через год стала членом Международной федерации библиотечных ассоциаций и учреждений (IFLA). Уже 33 года при ней действует Медиатека Центра французской культуры имени А. Дюма, созданного Министерством иностранных дел Франции. И 21 год работает Немецкий культурный центр имени В. Гумбольдта, открытый германской неправительственной организацией «Институт имени Гете» (Немецкий культурный центр имени Гете). Помимо архитектурных памятников-красавцев в центре Тбилиси у Национальной парламентской библиотеки Грузии имени Ильи Чавчавадзе есть и другие корпуса. Четвертый находится на улице Цинцадзе в Сабуртало. Пятый (дополнительное хранилище) – в Кутаиси. А шестой – на Авлабаре, на Каспской улице. Там размещается… музей подпольной Авлабарской типографии. Той самой, отреставрированной в советское время подземной типографии, где в 1903-1906 годах большевики в тайне от властей печатали антиправительственные газеты и листовки. В 2012 году то, что осталось от нее, передали «публичке». Зачем? Из-за того, что в ветшающих помещениях осталась революционная литература? Но кто будет ее читать? Не лучше ли сохранившуюся типографию передать в подчинение Музею Грузии имени С. Джанашиа? Уж если не уничтожили эту часть истории, то для нее самое уместное быть подведомственной такому учреждению. При чем тут библиотека?
Владимир ТАВАДЗЕ |
ПЛАН «БАРБАРОССА» И РЕЙХСКОМИССАРИАТ «КАВКАЗ» |
Символом вероломства и бесчеловечности прозвучало 80 лет назад возрожденное слово «Барбаросса» – прозвище средневекового короля Германии и императора Священной Римской империи Фридриха I Гогенштауфена. Оно стало кодовым названием директивы 21 – стратегического плана внезапного нападения нацистской Германии на СССР, который начал выполняться 21 июня 1941 года. Без объявления войны и в нарушение дипломатических договоренностей, исковеркав судьбы миллионов людей. То же название получила и военная операция, проходившая по этому плану в первые месяцы Великой Отечественной войны. Гитлер любил символы, а правивший в XII веке Барбаросса прославился своими завоевательными походами. План был рассчитан только на блицкриг – молниеносную войну, она должна была закончиться через два, максимум – три месяца. Но растянулась на 46 с половиной месяцев. Разработку плана по молниеносному вторжению и завоеванию СССР в Берлине начинают еще летом 1940 года. К этому времени Гитлер полностью обладает властью в Германии, за год с небольшим завоевывает Австрию, Чехословакию, часть Литвы, Польшу, Норвегию, Данию, Голландию, Люксембург, Бельгию и Францию. Он мечтает построить великую империю, но для этого нужны огромные промышленные и сельскохозяйственные ресурсы. А они – у Советского Союза. План «Барбаросса» не сразу становится таким, каким он был 80 лет назад. 22 июля 1940 года начальнику Генерального штаба Сухопутных войск Францу Гальдеру поручается разработать несколько вариантов вторжения в Советский Союз. Уже через 9 дней Гитлер обрисовывает свое видение общей стратегии операции. Сначала план называется «Фриц», над ним работает начальник штаба 18-й армии генерал Эрих Маркс. Затем главный оберквартирмейстер – заместитель начальника Генштаба Сухопутных войск генерал Фридрих Паулюс и подполковник Управления планирования Верховного командования вермахта Бернхард Лоссберг дорабатывают план, и он уже называется «Отто». Именно его 19 ноября одобряет главнокомандующий Сухопутными войсками Вальтер фон Браухич и через месяц представляет Гитлеру, который дает ему окончательное название «Барбаросса». Стремительное и глубокое продвижение танковых клиньев германской армии должно уничтожить советские войска на западе СССР и не дать боеспособным частям отойти вглубь страны. Затем, стремительно преследуя противника, вермахт должен достичь рубежа, с которого советская авиация была бы не в состоянии совершать налеты на Германию. Конечная цель «Барбароссы», то есть первого этапа войны с Советским Союзом – выйти на линию Архангельск-Волга-Астрахань и оттеснить Красную армию за Урал. Фюрер в целом доволен планом, но вносит важную коррективу: разделить кампанию на два этапа. Вначале захватить Ленинград, Киев и Москву, а потом – стратегическая пауза. Во время нее армия отдыхает, укрепляется – морально и ресурсами разбитого противника. И лишь затем – окончательный победный рывок. В июне 1941-го Германия атакует сразу по трем направлениям. По центру группу из 50 немецких дивизий и 2 немецких бригад ведет фельдмаршал Мориц фон Бок. У него – самые подготовленные и мощные танковые группы. Он должен захватить Минск и через Смоленск двигаться на Москву. Продвижением на север 29 немецких дивизий и армии «Норвегия» руководит фельдмаршал Вильгельм фон Лееб. Его задача – захватить Прибалтику, установить контроль над выходами к морю, взять Ленинград и двигаться к Мурманску через Архангельск. А самая большая по численности группа армий под командованием фельдмаршала Карла фон Рундштедта продвигается в южном направлении. В его подчинении – 44 немецкие дивизии, 13 румынских дивизий, 9 румынских бригад и 4 венгерские бригады. Их задача – захватить всю Украину и обеспечить выход на Кавказ. То есть они нацелены и на Грузию. Чем закончились эти наступления знает каждый. Но не всем известно, что конкретно ждало Грузию и другие советские республики в случае победы нацистов. По этому вопросу Гитлер издает распоряжение «О гражданском управлении в оккупированных восточных областях», на основании которого создается Имперское министерство по делам оккупированных восточных территорий. Руководить им назначается уроженец Ревеля (Таллинна) Альфред Розенберг, свободно говорящий по-русски, выпускник знаменитого МВТУ (Московского высшего технического училища). Помимо кресла рейхсминистра, у него еще масса высоких должностей и титулов: начальник Внешнеполитического управления и уполномоченный фюрера по контролю за общим духовным и мировоззренческим воспитанием Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), один из 25-ти партийных руководителей, получивших лично от фюрера ранг рейхсляйтера (титул, обозначавший принадлежность к высшей элите нацистской партии), звание обергруппенфюрера СА (генерал-лейтенанта военизированных формирований НСДАП). Легко представить, как будет относиться к подчиненному ему населению оккупированных территорий этот автор таких фундаментальных понятий нацистской идеологии, как «расовая теория», «окончательное решение еврейского вопроса», «борьба с вырождением искусства». А ведь ему подчинялись несколько рейхскомиссариатов – особых административно – территориальных единиц на территориях Восточной Европы и Закавказья, занятых войсками Третьего рейха и его союзников. Эти колониальные марионеточные образования во главе с рейхскомиссарами (германскими наместниками) создавались по образу двух самых первых – «Норвегия» и «Нидерланды», просуществовавших с 1940 по 1945 годы. Первый рейхскомиссариат, созданный на территории СССР – «Украина» с центром не в Киеве, а в Ровно – включал в основном эту республику (за исключением нескольких западных областей), и часть белорусских земель. К нему планировалось присоединить Курск, Ростов, Воронеж, Тамбов, Саратов и Сталинград. Рейхскомиссариат «Остланд» с центром в Риге существовал на территориях Прибалтики и Западной Беларуси. Включить в него планировали Псков и Смоленск. Другие рейхскомиссариаты гитлеровцы создать не успели, хотя еще в 1941-м были сформированы соответствующие управленческие аппараты. Их планировалось еще три. В «Туркестан» с центром в Казани или Ташкенте должны были войти все среднеазиатские республики, Казахстан, Алтай, Башкирия, Татария и, по некоторым данным, Марий Эл и Удмуртия. В «Московию» заочно включили саму советскую столицу, Юго-Запад (центр – Тула), Центральную часть России с центром в Горьком, Северную часть (центр – Киров), и Северо-Запад с центром в Ленинграде, переименованном в Адольфсбург. И, наконец, рейхскомиссариат «Кавказ» – один из самых жизненно важных для Третьего рейха. Центром его хотели сделать Тбилиси, «Кавказ» должен был раскинуться на площади в 500 тысяч километров от границ с Турцией и Ираном до Волги и Дона, включив в себя Астраханскую область. Тбилиси расценивался и как столица генерального комиссариата «Грузия». А таких генеральных комиссариатов в «Кавказе» планировалось еще шесть: «Азербайджан» (столица – Баку) с выделением Бакинской области в отдельное образование, «Армения» (Ереван), «Кубань» (Краснодар), «Терек» (Ставрополь), «Калмыкия» (Астрахань), «Горский» (Владикавказ), в составе которого – зондеркомиссариаты «Дагестан», «Чечено-Ингушетия», «Северная Осетия», «Кабардино-Балкария», «Адыгея», «Карачаево-Черкессия», «Кара-Ногайская область». Во всех этих образованиях Розенберг собирался передать власть национальным элитам. Но Гитлер заявил, что в «Кавказе», основой экономики которого должны стать добыча нефти и сельское хозяйство, и речи быть не может о самоуправлении. Всем могли руководить только немцы. Во главе германской администрации на Кавказе должен был стоять «имперский покровитель по Кавказу», или «наместник по Кавказу». Во главе отдельных районов намечалось поставить «наместников». И военная оккупация Кавказа предусматривалась на длительный срок. «Имперского покровителя», который будет из Тбилиси управлять всем краем, в Берлине подыскивали тщательно. Сначала прозвучала кандидатура уроженца Риги, видного профессора-тюрколога Герберта фон Менде, который бегло говорил на русском, турецком, арабском, латышском и французском языках, имел степень доктора по славистики. Но оказалось, что он чересчур откровенно выражает симпатии мусульманам. Потом хотели назначить статс-секретаря Имперского министерства продовольствия и сельского хозяйства Герберта Бакке. Казалось бы, он, как никто другой подходил в правители «Кавказа»: родился в Батуми, учился в 1-й Тифлисской гимназии, его дед по материнской линии Фридрих Ветцель был в столице Грузии владельцем знаменитого пивоваренного завода и роскошной гостиницы на Михайловском проспекте, гласным (членом) в Тифлисской городской думе и уполномоченным Коджорской посадской думы. А Бакке стал одним из ближайших помощников Германа Геринга и уполномоченным особого штаба «Ольденбург», созданного для вывоза имущества, захваченного на оккупированных территориях СССР. Но при этом он не был человеком Розенберга. И окончательный выбор рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий остановил на начальнике штаба руководимого им Внешнеполитического управления нацистской партии, журналисте Арно Шикеданце. Тот был другом его молодости, уроженцем Риги, тоже учился в Москве, а в Берлине, как ближайший помощник, 20 лет занимался разработкой «русского вопроса». Он говорил по-русски и хорошо разбирался в кавказской специфике. Шикеданц, которому должна была подчиняться вся гражданская оккупационная власть, в своих «Записках о политическом будущем Кавказа» писал: «Завоевать симпатии кавказских племен – это значит получить от них все, что мы желаем: дополнительный источник питания, возможность широкого использования богатств страны, в частности нефти». Для этого он заранее уже сформировал себе управленческий аппарат численностью в 1200 человек. А право безжалостно карать и обязанность железной рукой поддерживать порядок были возложены на начальника СС и полиции рейхскомиссариата «Кавказ» группенфюрера Геррета Корземана. Он был одним из организаторов массовых расстрелов евреев на Украине: 17.000 человек в Ровно, 12.000 – в Харькове и 33.000 – в киевском Бабьем Яру. Тут уж не стоит разъяснять, какую политику проводил бы этот изверг на Кавказе, в том числе и в Грузии, где евреи, не зная притеснений, живут 26 века. Главой военной администрации «Кавказа» назначили генерала со странной фамилией Кох-Арбах. И он – единственный, кто успел поработать в этом регионе, в тех областях Северного Кавказа, которые были оккупированы. Подчиненные ему полевые и местные военные комендатуры занимались расквартированием и снабжением войск, обеспечивали выполнение приказов командования и охрану порядка, формируя гражданские административные учреждения и вспомогательную полицию, охраняли различные объекты, контролировали издание газет. В комендатурах населенных пунктов действовали штабы действующих частей армии, работали военный, полицейский, карательный, сельскохозяйственный, транспортный, регистрационный, финансовый и другие отделы. Там же действовали команды охраны и связных-мотоциклистов, писари и переводчики. Во главе комендатур – офицеры вермахта. Так на оккупированном Северном Кавказе оттачивалась система военного управления всем регионом. Сейчас в СМИ нередко вспоминают планы различных немецких ведомств и предложения отдельных чиновников о создании после разгрома СССР независимой Грузии со своим собственным правительством. В частности, Министерство иностранных дел поддерживало концепцию Фридриха Вернера фон дер Шуленбурга, который хорошо знал и Кавказ, и Грузию. До Первой мировой он был германским консулом в Тифлисе, а с 1918 года возглавлял германскую дипломатическую миссию при правительстве Грузинской демократической республики. Суть его идеи была в том, что главную роль в отношениях с покоренными народами СССР должен играть германский МИД во главе с Иоахимом фон Риббентропом, а не Министерство по делам оккупированных восточных территорий Розенберга. Предлагалось «поддержать создание правительств нацменьшинств. Данные правительства должны быть признаны Германией в качестве союзников. В том числе должны быть созданы независимые Армения и Грузия. Под германской эгидой и на основе равноправия необходимо обеспечить вступление этих правительств в Европейское Объединение». Были и другие подобные предложения, у многих существовало свое видение нового устройства Грузии и создания ее национального правительства. По этому поводу даже велась подготовительная работа с грузинскими эмигрантами в Европе. Но верх берет государственная концепция рейхскомиссариатов во главе с немцами. А Гитлер лично запрещает публично заниматься «рассуждениями о будущих формах существования народов». В общем, как отмечает немецкий историк Г. Умбрайт, «…имелось много идей, но не было четкой концепции... национал-социалистская экспансия осуществлялась не столько по единому плану ведения войны, столько на основе решений, диктовавшихся требованиями момента». А какими нацисты видели судьбы покоренных народов независимо от того, кто ими будет управлять – непосредственно немцы или подчиненные немцам правительства? Давайте прочтем основополагающие цитаты на эту тему. Фюрер и рейхсканцлер Адольф Гитлер: «…Первой задачей является создание великой Германии. Вокруг великой Германии мы создадим систему мелких и средних вассальных государств, в которую войдут прибалтийские государства, Польша, Финляндия, Венгрия, Югославия, Румыния, Украина и многочисленные южнорусские и кавказские государства. Это будет федеративная германская империя. Эти территории нужно заселить немецкими крестьянами, славян нужно частично уничтожить, а частично переселить в Азию, у остальных нужно отнять землю и превратить их в слуг господствующей германской расы». Один из разработчиков генерального плана «Ост» по колонизации и германизации захваченных земель, референт по расовым вопросам в Министерстве по делам оккупированных восточных территорий, доктор Эрхард Ветцель (кстати, не имеющий никакого отношения к тифлисскому предпринимателю): «Есть много путей подрыва биологической силы народа... Целью немецкой политики по отношению к населению на русской территории будет являться доведение рождаемости русских до более низкого уровня, чем у немцев. То же самое относится, между прочим, к чрезвычайно плодовитым народам Кавказа…». А далее – конкретные рекомендации по снижению рождаемости покоренных народов: «Средствами пропаганды, особенно через прессу, радио, кино, листовки, краткие брошюры, доклады и т.п., мы должны постоянно внушать населению мысль, что вредно иметь много детей. Нужно показывать, каких больших средств стоит воспитание детей и что можно было бы приобрести на эти средства. Нужно говорить о большой опасности для здоровья женщины, которой она подвергается, рожая детей, и т. п. Наряду с этим должна быть развернута широчайшая пропаганда противозачаточных средств. Распространение этих средств и аборты ни в коей мере не должны ограничиваться. Следует всячески способствовать расширению сети абортариев. Можно, например, организовать специальную переподготовку акушерок и фельдшериц и обучать их производить аборты… Вполне понятно, что врачи также должны иметь разрешение производить аборты. И это не должно считаться нарушением врачебной этики». Дальше – больше: «Следует пропагандировать также добровольную стерилизацию, не допускать борьбы за снижение смертности младенцев, не разрешать обучение матерей уходу за грудными детьми и профилактическим мерам против детских болезней. Следует… не оказывать никакой поддержки детским садам и другим подобным учреждениям. Наряду с проведением этих мероприятий в области здравоохранения не должно чиниться никаких препятствий разводам. Не должна оказываться помощь внебрачным детям. Не следует допускать каких-либо налоговых привилегий для многодетных, не оказывать им денежной помощи в виде надбавок к заработной плате». В генплане «Ост» переселение немцев на захваченные территории и онемечивание некоторой, пригодной для этого части местного населения, поручалось войскам СС, уже имеющим опыт организации концлагерей, и уничтожения евреев с цыганами. Из письма Ветцеля рейхсфюреру Генриху Гиммлеру видно, что гитлеровцы собирались заселять порабощенные земли не сразу, а в течении 30-ти лет, оставив в итоге всего 14 миллионов местных жителей там, где были Польша, Украина, Белоруссия, республики Кавказа, страны Балкан и Прибалтики. Не забудем, что все это должно было начаться 80 лет назад при осуществлении плана и операции «Барбаросса». Которые, к счастью миллионов людей, с треском провалились. И когда мы, обнажив головы, думаем о раннем утре 22 июня, будем помнить, сколько человек отдали свои жизни, чтобы не стал действительностью рейхскомиссариат «Кавказ». Где порядок в вассальном государстве должен был «поддерживать» душегуб Корземан, а населению предстояло превратиться в «слуг господствующей германской расы». И где численность «чрезвычайно плодовитых народов Кавказа» регулировалась бы этой самой расой, в 1941-м убежденной, что с «Барбароссой» она делает важный шаг к мировому господству.
Владимир ГОЛОВИН |
|
«ГОСПОДА ЮНКЕРА, КЕМ ВЫ БЫЛИ ВЧЕРА?» |
Обращение «Господа юнкера!» впервые прозвучало в столице Грузии 155 лет назад на Елизаветинской (ныне – Цинамдзгвришвили) улице. Там на углу с Фейерверкской (сегодняшней улицей Конституции), в расположении Кавказской артиллерийской гренадерской бригады 16 января 1866 года основывается временное юнкерское училище (юнкерская школа), рассчитанное на обучение лишь полсотни человек. А 20 сентября оно именуется уже Тбилисским юнкерским пехотным училищем и переходит в специально построенное для него здание на Михайловскую улицу – теперешний проспект Давида Агмашенебели. Из старого помещения туда можно попасть по нынешней улице Каргаретели. В ноябре уже набран полный штат преподавателей для двухлетнего обучения 200 человек (одной роты). На карте 1887 года видно, что здесь стоит лишь одно здание, но уже через несколько лет появляются еще три корпуса, и училище принимает вид, привычный коренным тбилисцам. Первые четыре таких учебных заведения появляются в Российской империи в 1864-м – в Москве, Вильно (Вильнюсе), Гельсингфорсе (Хельсинки) и Варшаве. Тифлисское – среди еще восьми, открытых в течение следующих двух лет. У каждого училища – собственный девиз. И с учетом того, что он должен стать жизненным кредо будущих офицеров, девиз тифлисцев особенно привлекает. Судите сами. Идя по наиболее легкому пути, Павловское и Виленское училища выбирают народные пословицы – «Сам погибай, а товарища выручай!» и «Виленец один – и тот в поле воин!». Алексеевское пехотное, тоже особо не заморачиваясь, сурово констатирует: «Дисциплина – прежде всего!». Одесское попросту вспоминает трех мушкетеров: «Один – за всех, и все – за одного!» У Киевского Константиновского пехотного училища – дидактическое: «Помните, чье имя носите!», у Чугуевского – романтическое: «К высокому и светлому – знай верный путь!». В Николаевском кавалерийском переделывают в полуутопическое: «И были дружною семьею солдат, корнет и генерал!», слова «И были вечными друзьями солдат, корнет и генерал» из «фирменной» песни училища. А у тифлисских юнкеров традиционно звучит лишь первая часть девиза: «Жизнь – царю…». Оно и понятно: царь – олицетворение государства, законности, божьего проявления. А вот дальше звучит: «…сердце – даме, честь – самому себе!» Согласитесь, это – четкое изложение того, к чему стремилась офицерская молодежь и чем вообще жили в Грузии. Появление юнкерских училищ – часть реформ по созданию массовой армии и ликвидации военной отсталости России, которая проявилась в Крымской войне 1853-1856 годов. Особое внимание в этих реформах уделяется подготовке офицеров. Их ряды, до этого в основном пополнялись вольноопределяющимися (солдатами-добровольцами) и унтер-офицерами, прослужившими определенный срок и сдавшими очень легкий экзамен. По новым же правилам все, желающие стать офицерами и достигшие 17-ти лет, обязательно должны были учиться в юнкерских училищах. Курс обучения в этих училищах, в том числе и в Тифлисском, – всего 2 года, а сразу в старший класс мог поступить каждый, имевший аттестат об окончании реальных училищ, гимназий и других средних учебных заведений. В младшем классе преподавали в основном общеобразовательные предметы, программа старшего класса предусматривала подготовку вплоть до командира батальона. Изучались тактика, уставы, полевая фортификация, различное вооружение, иппология (наука о лошадях). А еще – имеющие военный уклон топография, судопроизводство, география и гигиена. Со временем добавляется третий класс для изучения военных дисциплин по углубленной программе, а число юнкеров увеличивается до 300 человек (трех рот). Они учатся и на территории училища (в классах и спортивных залах), и в строевых частях. Летом их приписывали к ближайшим войсковым частям, а в 1879-м открывают для них стационарный летний лагерь около поселка Сурами. По окончании училища юнкера производились в подпоручики армейской пехоты. Тифлисское училище по всей империи считалось престижным, поэтому большинство юнкеров – выходцы из образованных и интеллигентных семей. Но с годами призыв в армию растет, командиров стало не хватать, а число юнкеров увеличивается в разы. Поэтому доля юношей из семей военных и офицеров, почетных граждан и духовенства стала снижаться. И выходцы из крестьян и мещан составили более четверти всех офицеров В 1891 году в Тифлисе торжественно отмечают 25-летие училища, носящего имя великого князя Михаила Николаевича (Кавказского наместника, при котором оно было основано). Через пару лет ему вручается шитое золотом гвардейское знамя с изображением Спаса Нерукотворного. В 1904-м и 1905-м в училище – ускоренный выпуск офицеров из-за Русско-японской войны. С 1910-го оно именуется Тифлисским военным, а не юнкерским, но его учащиеся – по-прежнему юнкерами. С началом Первой мировой войны их число значительно увеличивается – до 700 человек. Подготовка вновь проходит ускоренно – за 4 месяца, с присвоением звания прапорщиков, а не подпоручиков. А в 1914-м в училище нагрянули два августейших проверяющих. В апреле – генерал-инспектор Военно-учебных заведений, великий князь Константин Константинович, а в ноябре – сам император Николай II. «Юнкерам Государь сказал удивительную речь, проникнутую чисто христианской любовью. Через два дня юнкера становились офицерами. Училище представилось образцово. Государь благодарил и юнкеров, и офицеров», – вспоминал начальник императорской дворцовой охраны Александр Спиридович. Выпускники училища «представились образцово» и надев офицерские погоны. Вспомним хотя бы некоторых из них. Герой Русско-турецкой войны 1877-78 годов Павел Черков назначается Тифлисским комендантом и «за отличие» производится в генерал-лейтенанты. Иван Думбадзе становится генерал-майором Свиты (состоит для особых поручений при императоре) и градоначальником Ялты. Абхазский дворянин полковник Сергей Лакербая, участник Первой мировой войны и кавалер персидского ордена Льва и Солнца исполняет должность мирового посредника Сухумского округа и «удостаивается высочайшего благоволения за труды по сельскохозяйственной и культурно-промышленной выставке «Черноморское побережье – Кавказско-русская Ривьера в 1914 г.». А через два года погибает в бою с турками. Сражаются на Первой мировой и три князя – выпускника Тифлисского училища. Герой Русско-японской войны Константин Геловани становится генералом Грузинской Демократической Республики. Полковник Георгий Мачабели с 1905 по 1917 годы награждается восемью орденами, командует 13-м лейб-гренадерским Эриванским полком. Полковник Михаил Шервашидзе, двоюродный брат последнего правителя Абхазии – последний командир одного из лучших полков русской армии – 4-го гренадерского Несвижского. Служил в войсках Грузинской Демократической Республики и Георгиевский кавалер, участвовавший в Русско-японской войне, полковник Александр Закариадзе. Потом он становится командующим Вооруженными силами грузинского эмигрантского правительства, в Польше арестовывается гитлеровцами, живет под постоянным надзором гестапо. Умер он в Париже, где работал в грузинском правительстве в изгнании. С японцами сражался и генерал-лейтенант, черногорец Йован Попович-Липовац, Георгиевский кавалер, участник шести войн и Белого движения. Еще он стал поэтом, путешественником, этнографом, актером и драматургом. А генерал-майора Федора Петрова, награжденного не только орденом Святого Георгия, но и Георгиевским оружием, убивают не немцы, а взбунтовавшиеся в 1917-м солдаты его дивизии. Сознательно идет на верную гибель полковник Акакий Отхмезури, когда немцы применяют против его батальона газы. В приказе о награждении его Георгиевским крестом говорится: «Отхмезури, так как голоса его не было слышно, презрев явную опасность, являя доблестный пример неустрашимости, присутствия духа и самоотверженности, снял маску, стал отдавать приказания и, открыв огонь, отбил наступление немцев, причем сам был отравлен ядовитыми газами и смертью своею запечатлел содеянный геройский подвиг». А другой полковник – Давид Мачавариани получает такой же орден за разгром крупного турецкого подразделения и захват его знамени 490-м пехотным Ржевским полком, которым он командует. При охране границы с Китаем отличается ротмистр 31-й Амударьинской бригады Отдельного корпуса Пограничной стражи князь Василий Гедеванишвили. В сражении с красноармейцами гибнет героически прошедший Русско-японскую и Первую мировую войны Георгиевский кавалер, генерал-майор Виталий Склодовский… Еще может прозвучать множество имен, но, думается, и названных вполне достаточно, чтобы убедиться: воспитатели и командиры Тифлисского военного училища могли гордиться теми, кого они привели к офицерскому званию. Почти сразу после большевистского переворота, в ноябре 1917-го, народный комиссар по военным делам Николай Подвойский издает приказ «О прекращении производства в офицеры». То есть приказ о закрытии всех военных учебных заведений. Еще один приказ – «О демократизации армии» отменяет все звания и награды, ношение погон, а офицеров предписывает называть «гражданами». Но в Тифлисе (как и потом, во многих вопросах) этим приказам «сверху» не подчиняются. И после провозглашения независимости Грузии училище официально переходит в ведение ее правительства. В мае 1920 года в Тифлисе поднимают восстание большевики. Они пытаются взять под свой контроль не только правительственные учреждения, но и военное училище, которым тогда руководит генерал-майор Георгий Квинитадзе. Под руководством этого опытного военачальника юнкера успешно отбивают атаку. А в феврале следующего года во главе с новым начальником училища, бригадным генералом Александром Чхеидзе они выступают уже против опытных частей Красной Армии, вторгшихся в Грузию. Отрядам 11-й армии советской России, вышедшим на подступы к Тифлису, противостоят регулярная армия и народная гвардия Грузии, всего около 10 тысяч человек. С ними и 166 юнкеров из 183-х, числящихся в училище. Остальные лежат в госпиталях или работают на призывных пунктах. В боях погибают девять юнкеров – Александр Ахвледиани, Платон Долидзе, Шалва Эристави, Павле Якобашвили, Леван Канделаки, Отар Лорткипанидзе, Михаил Лолуа, братья Иосиф и Илия Джандиери. После падения независимой Грузии большинство преподавателей и выпускников училища, не приняв советскую власть, уезжает за рубеж. И там создаются «Объединения Тифлисского Е. И. В. Вел. Кн. Михаила Николаевича военного училища в эмиграции». В Париже такое объединение возглавляет генерал-лейтенант Белой гвардии, участник Русско-японской и Первой мировой войн, обладатель ордена Святого Георгия и Георгиевского оружия Георгий Андгуладзе. В Белграде же объединением руководят «общее собрание и правление, особо выбираемое на годичный срок в день Училищного праздника». Ну а Тифлисское училище при советской власти прошло через чехарду переименований и профессиональной ориентации. Оно поочередно становится «пехотно-пулеметными командными курсами», «пехотной школой», «Закавказской объединенной военной школой». А после переименования города называется «Тбилисским военным училищем», потом – «Тбилисским горно-артиллерийским училищем». В годы Великой Отечественной войны свыше 60-ти его воспитанников становятся Героями Советского Союза. С 1956-го это – «Тбилисское высшее артиллерийское командное училище», просуществовавшее до 1992 года, когда его переименовали в Екатеринбургское и вывезли на Урал. А ныне господа юнкера грузинской армии становятся офицерами в Горийском училище. Им принимать по наследству кредо: «Сердце – даме, честь – самому себе!»
Владимир ГОЛОВИН |
«МИХАИЛ ТУМАНИШВИЛИ БЫЛ МУДРЫМ ХУДОЖНИКОМ…» |
Грузия и весь театральный мир отмечают столетие со дня рождения выдающегося режиссера народного артиста СССР Михаила Ивановича Туманишвили. Мастера с нами нет уже четверть века, но он продолжает жить – в учениках, продолжателях его дела, теоретических трудах, памяти. Наконец, в спектаклях – на сегодняшний день на сцене созданного им Театра киноактера продолжают играть два его спектакля: «Наш городок» Т. Уайлдера и «Свиньи Бакулы» Д. Клдиашвили.
Ремесло и божественная сила вдохновения
Всю свою сознательную жизнь Туманишвили ставил спектакли и глубоко погружался в тайны режиссерской профессии. Анализировал, размышлял, строил систему, опираясь на свой опыт и познания коллег – современников и предшественников. Причем не только Станиславского. Как говорил Михаил Иванович Туманишвили, он старался прислушиваться к советам Константина Сергеевича, но не только. «Ведь в последние годы столько разных театров всего мира открыли нам свои секреты: Брехт, Дюллен, Барро, Вилар, Гротовский, Планшон, Стрелер, Брук… Чего мы только не узнали! Да, не только к советам Станиславского! Я копаюсь в материалах Мейерхольда, Вахтангова! А стараюсь делать по-своему. Это только кому-то (иногда и мне самому) кажется, что я работаю по методу Станиславского. На самом деле это не совсем так. Даже совсем не так… мы должны изучать правила нашего ремесла. Их обязательно нужно знать… А потом можно и нарушать», – говорил мастер. К счастью, Михаил Иванович оставил потомкам свои научные изыскания. Сегодня на столе каждого профессионала театра лежит катехизис сценического искусства – «Введение в режиссуру» М. Туманишвили. Я не режиссер, но эта книга лежит и на моем столе – подарок верной ученицы Михаила Ивановича, художественного руководителя международного фестиваля искусств «Gift» его имени Кети Долидзе. С напутствием: «Желаю, чтоб на Вашем столе всегда была эта книга». Кети знает, что говорит – ведь «Введение в режиссуру», изданная в 2005 году, посвящена законам театрального творчества. Так определил ее суть сам автор, не скрывая при этом опасений, как бы кто-нибудь не решил ставить спектакли по сухим схемам. Тем не менее в каждом деле существуют свои законы, и талантливые люди обязаны их твердо знать, чтобы «сочиняя, не думать о них, творить по ним, как будто не ведая никаких правил». «Великое счастье, – говорит режиссер, – импровизируя, создавать, будто не ведая, куда идешь и как идешь, подчиняясь одной лишь божественной силе вдохновения».
«In tiranos!» Об этом режиссер написал в своей книге «Режиссер уходит из театра». Самое сильное впечатление детства – знаменитые «Разбойники» Шиллера на руставелевской сцене в постановке Сандро Ахметели. «Ин тиранос!» – так это называлось на грузинской сцене. Сила впечатления была настолько большой, что все остальное отодвинулось на второй план, – вспоминает режиссер. – Умные, смелые, красивые, вдохновенные люди, вывороченные бурей деревья, замки, таверны, стремительность событий и самое главное – борьба! Борьба за справедливость, борьба за правду! Несколько недель я не мог прийти в себя, не мог найти себе места. Я играл в разбойников, – не в тех разбойников, в которых все играют в детстве, но в тех, которых увидел в театре. Деревья нашего двора легко превращались в Богемский лес, а подвал дома – в таверну, где собирались студенты-вольнодумцы, готовившие восстание. Все стены нашего дома были разрисованы мизансценами из спектакля. Жильцы стирали мои художества, но на другой день они возникали вновь. С тех пор прошло много лет. Вспоминая «Ин тиранос!», я всегда пытаюсь понять, почему спектакль вызывал такую сильную реакцию в зрительном зале. Это был поистине революционный театр, зовущий, требующий, ищущий, — мы видели именно такой театр. Мы навсегда запомнили чувство, вызываемое таким искусством. В определенном смысле можно сказать: мы как зрители таким театром были воспитаны. Я ненавидел Франца Моора, которого великолепно играл Акакий Васадзе, и был страстно влюблен в Карла – Акакия Хорава. Меня потрясала сцена студенческой клятвы: герои клялись в верности делу революции, они хватали табуреты, поднимали вверх и все вместе крутили их в воздухе. А на центральном столе, широко расставив ноги и взметнув вверх руки, стоял Карл, натянутый как струна, переполненный силой, молодостью, вдохновением. И все вместе они пели. Это было прекрасно! Во всяком случае, для меня в мои тринадцать лет».
Война Страшным, но бесценным опытом стала для будущего режиссера война. С 1939 года Михаил Туманишвили служил в Красной Армии, в Украине, в городе Шепетовка. Окончил школу младших командиров связи. Участвовал в войне против фашизма. Был в плену, дважды бежал. В 1944 году был демобилизован… Позднее были изданы его дневники. Приведу всего лишь одну запись, датированную 1 января 1942 года: «Прошел 1941 год, год мучений и испытаний. В эти ужасные крещенские морозы нас приютила очень милая, добрая пожилая женщина. Мы ей очень обязаны. Ведь на улице такой мороз, что дышать невозможно. Ветер воет по крышам землянок, занося дороги, строения и дворы снегом. На мне майка-безрукавка, рубаха непонятного от древности цвета, куртка, летнее военное галифе и тряпка, выполняющая роль шарфа. Вот и весь костюм. Мои товарищи одеты примерно так же. Ночь. Коптит передо мной «шахтерка» – лампа… 1942 год. Где-то далеко, далеко за высокими хребтами, в комнате моего родного дома, старинные стенные часы пробили двенадцать часов, возвещая миру о приходе Нового года. А здесь, в селе Евдокиевке, недалеко от полуразрушенной гидростанции, советский летчик сбросил бомбы, оглашая занесенное снегом пространство звуками надежды. Двенадцать часов. С взрывами здесь в мир вошел новый и ушел старый год».
Начало начал Будущего гуру Туманишвили воспитал его учитель – им был Георгий Александрович Товстоногов. «У каждого мастера должен быть учитель. Без учителя никак нельзя. Учитель ставит тебя на ноги, дарует тебе веру во что-то определенное. Ты принимаешь ее на всю жизнь или потом как-то переделываешь по-своему. Это начало начал, профессиональное крещение, принятие театрального вероисповедания. У Леонардо был Верроккьо, у Микеланджело – Гирландайо, у Мейерхольда – Станиславский, у Ахметели – Марджанишвили, У Эфроса были Попов и Кнебель, а у меня был Товстоногов», – пишет Туманишвили. В 1944 году Георгий Товстоногов подключил первокурсника Мишу Туманишвили к своей работе над студенческим спектаклем «Мещане» М. Горького в качестве помощника режиссера – и ученик скрупулезно, тщательно записывал все репетиции. Товстоногов требовал от своих студентов не рассуждений, а упорной напряженной работы. «Он все время находился среди актеров, студентов, на сцене, в зрительном зале, в центре мизансцены. Показывал он прекрасно – точно, коротко, ясно. Помню его спорящего, доказывающего, взволнованного, сосредоточенного и до мозга костей театрального», – вспоминает Михаил Иванович.
Швидкаца После окончания учебы молодой режиссер Михаил Туманишвили пришел в театр имени Ш. Руставели. В своих спектаклях того времени, вместе с актерами-единомышленниками, известными как «Швидкаца», он совершил в грузинском театре настоящий переворот. «Мои первые актеры – это Котэ Махарадзе, Бадри Кобахидзе, Гоги Гегечкори, Медея Чахава. К ним уже во время репетиций присоединился Эроси Манджгаладзе, потом появились Нодар Чхеидзе, Мераб Гегечкори и Карло Саканделидзе. Из института пришли Рамаз Чхиквадзе и Гурам Сагарадзе. Это была моя армия, готовая идти в бой против штампов, против... Молодые всегда против чего-то. И это естественно. Плохо, когда молодым нравится все. Мы стыдились лжи на сцене, а пути, ведущие к правде, скорее, предчувствовали сердцем, не стараясь обосновать их теоретически», – рассказывает Михаил Туманишвили в своей книге «Режиссер уходит из театра». В одном из телевизионных интервью режиссера Гоги Маргвелашвили – последовательного ученика Михаила Ивановича – спросили о том, как, на его взгляд, развивался бы грузинский театр, не будь в нем Михаила Туманишвили. Маргвелашвили ответил, что многое пришло бы гораздо позднее. «Туманишвили ускорил процессы, многое в грузинском театральном искусстве изменил концептуально, абсолютно перевернул систему обучения актерскому и режиссерскому мастерству и заложил ее научную основу. Создал методологию. Конечно, в основе была система Станиславского. Но сегодня очень мало говорят о той ключевой роли, которую сыграл Туманишвили в окончательном формировании грузинского профессионального театра. Он поднял его на другой уровень – как режиссерское, так и актерское мастерство, а также педагогику. В режиссуре Туманишвили был абсолютным волшебником – в полном смысле этого слова. Это волшебство, когда режиссер ставит спектакль и сам в нем совершенно невидим. Хотя при этом каждый шаг, каждая деталь в спектакле созданы его волей, задуманы им. Присутствие Туманишвили в каждом актере, в каждом эпизоде, в каждой интонации было тотальным. И в то же время присутствия как бы не было – оно было совершенно незаметно. Это и есть мастерство высочайшего класса! При этом Михаил Иванович всего добивался с помощью актеров и только с помощью актеров. А все остальное, из чего состоит театр, – свет, звук и т.д. было для него вспомогательным, а главным никогда не становилось». Первые спектакли периода театра Руставели, в которых мастер утверждал новую эстетику, новую театральную правду: «Люди, будьте бдительны!» по Ю. Фучику, «Испанский священник» Дж. Флетчера, «Чинчрака» Г. Нахуцришвили. В нашумевшей постановке «Такая любовь» П. Когоута, которую многие восприняли как театральную революцию, Туманишвили соединил глубокий психологизм, эмоциональность, графическую четкость, ритмичность сценического действия, яркость формы.
«Хотите посмотреть, как надо играть «Дон-Жуана»? Езжайте в Грузию!» Любой человек, занимающийся творчеством, хоть однажды в жизни переживает кризис…, а затем выходит на новый уровень, поднимается еще выше по лестнице признания и успеха. Именно это произошло с Михаилом Туманишвили, в результате чего в 1971 году он покидает театр Руставели. Для режиссера наступил очень трудный период – период переоценки ценностей, жесткого самоанализа, поиска новых путей. Обо всем этом он рассказал в своей книге «Режиссер уходит из театра». В итоге рождается Театр киноактера. С 1975 года Туманишвили – главный режиссер театральной мастерской при киностудии «Грузия-фильм», а с 1978-го – первый художественный руководитель вновь созданного Тбилисского театра киноактера при киностудии, членами труппы которого стали выпускники его экспериментального курса. И понеслось! «Дон-Жуан» Мольера, «Наш городок» Т. Уайлдера и Р. Габриадзе, «Свиньи Бакулы» Д. Клдиашвили, «Амфитрион-38» Ж. Жироду, «Сон в летнюю ночь» У. Шекспира… Вспоминает актриса Русудан Болквадзе: «В 80-е годы наш театр отправился на гастроли в Ленинград. Михаил Туманишвили очень волновался, поскольку ему предстояло показывать спектакли и свою молодую труппу Георгию Товстоногову, который был его педагогом. Забегая вперед, скажу, что после этих гастролей очарованный «Дон-Жуаном» Георгий Товстоногов рекомендовал спектакль на фестиваль в Мадриде, и именно с Испании началось наше путешествие за границей… Позднее «Дон-Жуана» посмотрел и Питер Брук, его фраза: «Хотите посмотреть, как надо играть «Дон-Жуана»? Поезжайте в Грузию, почему бы и нет? Вот это театр!» стала для нас золотим ключиком, открывшим двери всех фестивалей».
Мнение критики А вот что написала о спектаклях Туманишвили театровед Наталья Крымова: «Когда-то в Москву привозили «Дон-Жуана». Это был очень веселый спектакль, где серьезный смысл таился в массе розыгрышей. Природа грузина сама по себе театральна, в Грузии люди строят всю жизнь на ритуалах, на песнопениях и заведенных порядках. Дон-Жуан (его играл Зураб Кипшидзе) нарушал все порядки, но делал это с такой изворотливостью и изяществом, что его аморальная наступательность могла найти лишь божескую кару. А Сганарель и все женщины отступали перед его натиском. Режиссер ввел в спектакль персонаж, которого нет у автора, – чудаковатая суфлерша постоянно вылезала из своей будки и, в сотый раз переживая происходящее, авторским текстом вводила актерские вольности в надлежащее русло. Союз этой современной фигуры с персонажами Мольера придавал спектаклю особое обаяние. Мольеровские типы воссоздавались живо и темпераментно, но такой же была и суфлерша с очками на кончике носа и бутылкой кефира в авоське! Она была из сегодняшней жизни, герои спектакля из мольеровской фантазии, а знаки вечности в сценографии (мраморные бюсты великих мыслителей и поэтов) – из жизни всеобщей, соединяющей культуру эпох в общий поток. В этот поток не торжественно вступали, а вбегали, впрыгивали молодые актеры, готовые драться, переодеваться, петь. Их невозможно было утомить и успокоить. Когда сегодня мы видим в кадрах кинохроники, как репетирует Туманишвили, понятно делается, откуда бралась энергия спектакля и каков был истинный темперамент этого внешне меланхоличного человека с четками в руках. Михаил Туманишвили тонко ощущал эту грань серьезного, смешного и печального. Собственно, он всегда был серьезен, даже грустен, потому что знал о жизни много невеселого. Например, хорошо знал, как быстро эта жизнь проходит, что забвению подлежит все, что сегодня кажется единственно важным. Об этом был поставлен «Наш городок» Торнтона Уайлдера. Действие пьесы было перенесено в Грузию – маленький макет старинного храма стоял на авансцене, намекая, что на жизнь, которая шумит и движется, можно посмотреть с высоты вечности, и тогда что-то в ней примет другой облик, а концы и начала как бы исчезнут. В спектакле девочка и мальчик жили, играли, бежали в школу, а потом выросли и полюбили друг друга. Но вдруг она умерла. И выяснилось, что в городке есть такое место – кладбище. Странное место, где тишина и чуть слышно, очень спокойно переговариваются между собой умершие. Когда в «Нашем городке» хоронили героиню, шел дождь, и так грустно было смотреть на сиротливую кучку людей под зонтиками, среди могил... А потом эта девушка появилась вновь среди тех, кого любила. И они ее не заметили – завтракали, пили кофе, жили как прежде. Мгновение, когда сознаешь, что без тебя все будет точно так же, – страшно. Что это – трагедия? Да, конечно, но извлеченная не из кладовой театральных жанров, а из самой обыкновенной жизни, которая в существе своем одинакова в Грузии, в Америке, в России. Глядя на то, как был сыгран момент осознания этого в спектакле, можно было ужаснуться. Но можно было взять такой существенный момент в собственный опыт и растворить его там. В подобном знании и растворении – мудрость. Михаил Туманишвили был мудрым художником».
Воспитывать самого себя «В педагогике есть возможность, воспитывая молодых, воспитывать самого себя, чтобы не отставать. Творить, увлекаться и увлекать своей работой и выдумками других. Вести за собой, постоянно быть возле молодых и иногда, когда они уже окрепнут, пропускать их немного вперед. Наконец, отпустить совсем. Лишь издали наблюдать за ними, но так, чтобы в любой момент прийти на помощь. Работать с молодыми вовсе не значит только передавать им свои знания и опыт. Нет, это гораздо более сложный процесс взаимного воспитания. Каждый раз с приходом в театр нового поколения молодых людей я очень остро ощущаю время – то новое, что оно действительно несет с собой. Иногда это совсем не похоже на то, что мы хотели бы видеть, как приметы времени. Оттого так и присматриваешься к желающим «стать режиссером» («Режиссер уходит из театра»).
Знать, «откуда идешь» Режиссер, педагог Темур Чхеидзе: «Все, что я знаю в профессии, берет начало от Михаила Ивановича. Недаром студенты Туманишвили считают себя внуками Товстоногова, который русский психологический театр трансформировал через грузинскую театральную традицию. Михаил Иванович учил вскрывать истинную причину происходящего, точно определять психологическое состояние. Находить внутреннюю линию поведения персонажа, которая скрыта от нас – то, что раньше называли «внутренним монологом». Это не так старомодно, как кажется. Мы часто останавливаемся на уровне слов, но ведь они диктуются изнутри. Михаил Иванович никогда нам не говорил, как надо ставить. Он учил нас анализу, тому, что у каждого произведения есть своя внутренняя логика, и вот обнаружить, нащупать пульс этой логики – это, наверное, самое важное, прежде чем вообще начинать ставить пьесу. Что такое «учитывать автора»? Это… чтобы, не дай бог, не сбиться на… повторение прошлого, прошлых постановок. …Да, вот что я еще говорю моим ученикам: для актера важно не «выходить на сцену», а знать – «откуда идешь» (В. Церетели, М. Борода. «Это каждый раз загадка». Сайт Международной гильдии писателей). Режиссер, педагог Теймураз Абашидзе: «Михаил Туманишвили в тот период, когда его назначили нашим педагогом и руководителем группы, был высоким, худым мужчиной с черными-черными усами и такими же черными, живыми глазами. Со временем он слегка отяжелел, но тем не менее всегда оставался очень подвижным и легким. Михаил Иванович по своей природе, характеру не был сторонником того монументального, героико-романтического стиля, который тогда повсеместно господствовал и являлся фундаментальной концепцией формирования репертуара театра Руставели; постановки Туманишвили стали переходным мостом, соединившим исчерпавшую себя стилистику с той актуальной, более разнообразной и гибкой моделью, которая, наконец, заменила господствовавшее однообразие и утвердила то открытое, свободное, раскрепощенное взаимодействие с автором, с пьесой, с театром, с режиссером, со зрителем, существующее по сей день. За что сегодняшний грузинский театр должен сказать ему искреннее «СПАСИБО». Ему удалось убедить, что язык спектакля должен стать многоплановым, разнообразным, что обновления требует язык художника, композитора, а также «драматургический язык»; особенно масштабно ему удалось продемонстрировать это в спектакле «Именем «Молодой гвардии» (пьеса Мераба Гегия), поставленном в театральном институте. После этой постановки его экспериментаторство стало еще более целенаправленным, дерзким, а после перехода в Театр киноактера, который теперь носит его имя и который был открыт специально для него его другом и однокурсником, замечательным человеком и министром кинематографии Грузии – Акакием Двалишвили, полностью переключился на экспериментальную работу. Он создал театр, которого действительно недоставало в панораме театров Тбилиси, и воспитал целую плеяду действующих мастеров сегодняшнего грузинского театрального искусства». Актер Зураб Кипшидзе: «Я избалован тем, что моим учителем был Михаил Иванович Туманишвили – настоящий феномен, ученик Георгия Товстоногова, серьезный режиссер и большой педагог. Мы, его воспитанники, думали, что сами что-то творим на сцене, а это мастер направлял нас так, чтобы возникало это ощущение самодостаточности. И часто рождалось что-то по-настоящему интересное». Режиссер, педагог Авто Варсимашвили: «Я сразу понял, что передо мной большой мыслитель. Философ. То, что он великий педагог, я осознал позже. Со временем мы сблизились. Два раза в неделю я приходил на студию, где он уже собирался открывать свой театр, панибратски здоровался с Кети Долидзе, Мурманом Джинория и другими знаменитостями той поры. К маю месяцу я уже иногда позволял себе спорить с Михаилом Ивановичем, в чем-то не соглашаться… В том году Туманишвили должен был набирать режиссерский курс и, как я понимал, подготавливал меня для себя. Я даже шутил, что он меня не к экзаменам готовит, а уже режиссуре обучает, потому что его задания были архисложные. В июле-августе в институте случилось ЧП. Студенты-режиссеры, окончившие первый курс, подняли бунт и потребовали сменить педагога. Они хотели, чтобы их взял Туманишвили. И он, вместо того, чтобы набрать первый курс, взял второй. А нас, первокурсников, отдали Лили Иоселиани и Гиге Лордкипанидзе. Но Туманишвили успел научить работать с книгами. Ответственно относиться к делу. Вообще я считаю его самым великим педагогом всех времен и народов. Книга Туманишвили «Введение в режиссуру» («Пока не началась репетиция») – лучшая для режиссеров. Если бы она была написана англичанином, это был бы классический учебник для режиссеров всего мира» (Н. Зардалишвили-Шадури. Впередсмотрящий. «Русский клуб»). Актриса Нелли Килосанидзе: «Продолжая учиться, я начала, с разрешения руководства вуза, репетировать в спектакле Михаила Туманишвили. Это был очень необычный режиссер. Он проводил с нами этюды. Однажды велел мне спуститься на первый этаж, а потом подняться. Как выяснилось, вслед за мной он послал моего партнера, который по пьесе был в меня влюблен. Я спускалась, а он меня догонял, старался остановить, чтобы завязать какие-то отношения. А я-то не была предупреждена – я его на полном серьезе отшвыривала, говорила: «Ну что с вами? Я замужем. Отстаньте от меня!» А это было специально задумано, чтобы ввести меня в требуемое состояние... В театре работала аккомпаниатор Анечка, хорошая пианистка, супруга актера Анатолия Левина, и она все время играла на репетициях – Туманишвили постоянно просил музыку. И вдруг, услышав какую-то мелодию, сказал мне: «Нелли, вы же учились хореографии? Протанцуйте свидание «Ромео и Джульетты», как вы это видите!» Некоторые мои движения и позы он потом ввел в мизансцены. Когда он разводил спектакль в репетиционном зале, находившемся на последнем этаже старого здания театра, к нам приходила вся труппа, сидела, смотрела, как Миша работает. И он разрешал присутствовать. Это было действительно очень интересно! Но я зажималась, чувствовала себя очень неловко и трудно. А позднее, когда он стал хвалить меня и сцены начали постепенно вырисоваться, я уже ощущала себя как рыба в воде. Туманишвили никогда не показывал. Он приходил на репетиции с кадрами – рисунками. Михаил Иванович рисовал все мизансцены. К примеру, изображал меня в движении. Это было очень наглядно. Режиссер увлекался разными деревянными поделками и подарил мне статуэтку из коряги, в которой угадывалось человеческое тело. Дело в том, что у меня в спектакле основная лирическая сцена была такая: мы с моим партнером бегали друг за другом, вернее, он хотел меня поймать, а я убегала. Он меня обегал с другой стороны, хватал, а я в испуге поднимала руки вверх. Позднее Туманишвили увидел эту позу и это состояние в какой-то коряге, приклеил голову, обработал… и написал мне на платформе статуэтки очень теплые слова: «Я всегда буду внимательно следить за вашим творчеством! Счастливого пути!». Туманишвили действительно приходил на мои спектакли. У меня сохранилось несколько программок, им подписанных. На одной – это была программа спектакля «Дуэль» М. Байджиева – Михаил Иванович написал: «Теперь вы стали настоящей артисткой. Молодец!». Мне это до сих пор приятно». Хочется резюмировать материал словами режиссера Роберта Стуруа: «Михаил Туманишвили создал школу и вырастил таких актеров и режиссеров, которым не стыдно быть в искусстве. Он передал нам, ученикам, знание профессии. Как создатель «Деда эна» Якоб Гогебашвили – знание родного языка».
Инна БЕЗИРГАНОВА |
|