click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни. Федор Достоевский

Дата

«ГОРЕ ОТ УМА»: СКВОЗЬ ВРЕМЯ

https://lh6.googleusercontent.com/-J-grDMu62dk/VOwl2Vc07JI/AAAAAAAAFhI/kWbUF62psfs/s125-no/L.jpg

К 170-летию русского театра в Грузии  
Невозможно себе  представить, чтобы  русский театр в  Грузии носил  иное имя, нежели Александра Сергеевича Грибоедова. Помимо хрестоматийных причин, лежащих на поверхности и не нуждающихся в напоминании, следует отметить, что русский театр в нашей стране,  по сути,  начался с «Горя от ума» - первой русской реалистической комедии.  Задолго до того, как по инициативе наместника Кавказа генерал-губернатора  графа  Михаила  Семеновича  Воронцова в Тбилиси  был официально открыт русский театр. Речь идет о любительских постановках в доме Александра Чавчавадзе  и Армянской духовной семинарии в начале 30-х г. XIX в., а также спектакле,  разыгранном  21  январия 1832  года (то есть, через два года после первой постановки «Горе от ума» в Москве, когда пьеса была известна только в рукописи) в  доме Романа Ивановича Багратиони, брата героя Отечественной войны 1812 года, на Дворцовой улице. Участник спектакля Михаил Гамазов, сыграший Фамусова, делился забавными воспоминаниями: «Задача была трудная при составлении персонала, в особенности  женского. Приходилось иногда буквально на коленях упрашивать местных княгинь и княжен выступить на подмостки, с их грузинским акцентом и непривычностью к подобному делу. Предрассудки той эпохи, а главное – того края, женская ревность, городские толки, влияние родных, глядевших на наши актерские затеи с азиатской точки зрения, то и дело вырывали из рядов наших одну хорошенькую княжну за другою». А Д.Е. Зубарев, сыгравший Чацкого, писал по поводу этого спектакля в «Тифлисских губернских ведомостях» под псевдонимом «Гаретубанского пустынника»: «Еще задолго до представления комедии толковали в тифлисских гостиных о невозможности сыграть эту пьесу, но несмотря на все сии толки, 21 января, в присутствии главнокомандующего Грузией, супруги его и всего тифлисского beaumonde-a, комедия «Горе от ума» была представлена и исполнение превзошло ожидания зрителей».
На профессиональной сцене «Горе от ума» впервые было сыграно 8 октября 1846 года в бенефис «даровитой и любимой» артистки Вассы Петровны Маркс, и это была одной из первых постановок, предложенных своему зрителю тифлисским русским театром. Видимо, спектакль был не очень удачным, поскольку газета «Кавказ» писала: «Эта новость удивит многих, если представить одну из труднейших для исполнения комедий. В выборе пьесы должно применяться и к публике, и к  своим собственным средствам».
Как считает И.Еникополов, странно было бы ожидать от театра той поры большой удачи: не было удобной сцены и хорошего режиссера, труппа не сыгралась.
Интерес к пьесе Грибоедова проявил и Всеволод Эмильевич Мейерхольд, сыгравший Чацкого в спектакле Товарищества новой драмы в тифлисский период его творчества. Спектакль «Горе от ума» в постановке будущего реформатора сцены  не отличался высоким уровнем, однако имел  большой зрительский успех. Прежде всего, из-за уважения  к «грузинскому зятю», а  также самому Мейерхольду, выбравшему эту пьесу для своего «гала»-спектакля.    
Рецензент газеты «Кавказ» писал, что спектакль носил характер сплошной овации в адрес бенефицианта, сыпались разноцветные бумажки, бросались цветы, венки, подарки, «а уж  крикам и вызовам не было конца».
Более или менее успешными были последующие обращения русского театра к пьесе «Горе от ума». Спектаклем Абрама Рубина 12 декабря 1935 года было открыто новое помещение театра, которому год назад присвоили  имя  А.С. Грибоедова. Мнения об этой постановке Рубина высказывались разные. Е.Шапатава в своей книге «Тбилисский государственный театр русской драмы имени А.С. Грибоедова» пишет об успехе спектакля, в котором были задействованы лучшие актеры театра: Владимир Брагин сыграл Чацкого, Иван Осипов – Фамусова, Константин Добжинский предстал в образе Скалозуба, а Екатерина Сатина – Хлестовой… По мнению же Сатиной, спектакль по ряду причин нельзя было отнести к лучшим постановкам театра. В своих воспоминаниях она пишет: «С приглашенным художником Сосуновым мы расстались еще до выпуска пьесы. Затем в труппе не оказалось актера, который мог бы хорошо сыграть Фамусова, и роль пришлось поручить Ж.А. Осипову, хотя она была совсем не в его возможностях. Очень хороший актер  В.Д. Брагин по характеру своего  дарования тоже не подходил к роли Чацкого. Правда, все эпизодические роли были сыграны удачно, но это не могло полностью спасти положения».
Сама Екатерина Сатина сыграла в спектакле Хлестову и рассказала о том, какой была ее героиня,  мнящая себя подобием матушки-императрицы: «Я, например, вела игру с табакеркой, по-которой по-разному стучала, выражая те или иные чувства  и  настроения, зная из мемуарной литературы, что так делала Екатерина II. Эту игру с табакеркой я сохранила и позже, когда играла Хлестову в уже несколько ином толковании и внешнем оформлении. А тогда я и внешне оформила образ с подражанием моде времен Екатерины. На мне было  белое с золотом декольтированное придворное  платье с фижмами и придворный парик. Таким образом, я была скорее похожа на представительницу петербургского придворного круга, чем на московскую барыню типа Ахросимовой, какой ее, нужно думать, мыслил Грибоедов». Судя по отзывам, спектакль  Рубина «не грешил»  режиссерскими новшествами и был поставлен в традционной манере. Пройдет немногим меньше двадцати лет, и режиссер Александр Такаишвили вновь обратится к бессмертной комедии. Постановка 1954 года будет посвящена двадцатилетнему юбилею Грибоедовского театра. Роль Чацкого сыграл Иван Русинов. Отзывы о спектакле, увы, не сохранились.
В 1989 году «Горе от ума» поставил Леван Мирцхулава. Приведем отрывок из газетной публикации, появившейся в «Заре Востока» накануне премьеры:
«- Давайте откажемся от стереотипов, - так неожиданно начал разговор художественный руководитель Тбилисского государственного драматического театра имени А.С Грибоедова, народный артист Грузинской ССР Леван Мирцхулава в канун премьеры «Горя от ума». - Комедией Грибоедова 7 октября мы открываем 145-й сезон русского театра, но это не привычно-проходной спектакль, который «надо сделать!» Нынешняя постановка символична. Ведь именно с пьесы Грибоедова «Горе от ума» родился наш театр – театр имени А.С. Грибоедова – почти полтора столетия назад, когда ссыльные русские декабристы вместе с  грузинскими артистами, общественными деятелями увлеклись его комедией и разыгрывали сценки из нее. Сейчас это назвали бы «художественной самодеятельностью». А к спектаклю я шел долго, если можно так выразиться, осторожно «подбирался». И не только потому, что постановка классики – всегда большая ответственность.  Проблемы, поднятые в пьесе, актуальны, животрепещущи и сегодня. Острая социальность, трудно пробивающиеся ростки нового мышления, борьба с косностью, рутиной, нетерпимость к чужому мнению, глухая стена непонимания – разве не созвучны они нам и сейчас? А темы преданности и предательства, искренней и самоотверженной любви и холодного расчета, практицизма?»
Коллегами, единомышленниками Л.Мирцхулава в работе над пьесой Грибоедова были режиссер Нина Иоффе, композитор Тенгиз Джаиани, художник Олеся Тавадзе,  актеры Валерий Харютченко (Чацкий), Ирина Мегвинетухуцеси (Софья), Борис Казинец (Фамусов), Владимир Семин (Молчалин), Тамара Белоусова (Хлестова), Джемал Сихарулидзе (Скалозуб), Светлана Смеянова (Лиза).   
Личность Грибоедова привлекала театр не только в плане его драматургии. Трагическая судьба писателя, его общественная деятельность и дипломатическая служба, связи с Грузией, история его отношений с Ниной Чавчавадзе – все это находило отражение в постановках, посвященных А.С. Грибоедову.    
В спектакле «Пламенный мечтатель» М.Мревлишвили (режиссер Ефим Брилль) в образе Александра Сергеевича предстал  блистательный актер Юрий Шевчук. На гастролях в Днепропетровске (1961 год) пресса высоко оценила постановку грибоедовцев. Один из рецензентов подчеркивает, что «весь замечательный творческий коллектив взволнованно живет идеей пьесы, которая воспринимается зрителем с интересом». Разбирая игру ак теров, критика особенно отмечала работу Юрия Шевчука. «Его стремление передать глубокую,  всегда непокорную натуру поэта, его бунтарский дух и пламенную душу мечтателя во многих сценах достигает успеха. Достойной партнершей Юрия Шевчука выступила  в спектакле и артистка М.Ковалева. Ее Нина – это беззаветно преданная и горячо любящая женщина, нежная и поэтическая в своих чувствах к Грибоедову».
В 1979 году литературная общественность Грузии отмечала 150-летие со дня гибели Грибоедова.  Этой дате театр, носящий его имя, посвятил спектакль «Светлой памяти...», поставленный Александром Товстоноговым.  В основе композиции – пять месяцев и восемь дней из жизни  Грибоедова, включающие в себя период от женитьбы на Нине Чавчавадзе до трагической гибели в Тегеране. Театр обратился к письмам Грибоедова, Нины Чавчавадзе, архивным материалам – дипломатической почте того времени, донесениям военачальников, историческим исследованиям того времени. В создании этой постановки принимал участие весь творческий коллектив театра.
Грибоедовцы постарались бережно, от лица современников, передать то, что их волнует в этом трагическом изломе судьбы Грибоедова. При этом они не претендовали на временную принадлежность  к эпохе Грибоедова, не перевоплощались в героев того времени. От лица Нины Чавчавадзе выступала Нелли Килосанидзе, внесшая значительный вклад в создание спектакля.  Ее партнерами были Л.Пярн, А.Шалолашвили, А.Левин, Р.Литвинов. Сам же Грибоедов присутствовал на сцене в воспоминаниях действующих  лиц.
Александр Товстоногов собирался перенести на сцену знаменитый роман «Смерть Везир-Мухтара» Ю.Тынянова. Инсценировку готовила заведующая литературной частью ленинградского БДТ Дина Шварц. Роль Грибоедова должен был сыграть Валерий Харютченко. Увы, этим планам не дано было осуществиться…  Намеревался поставить спектакль об Александре Грибоедове и Гизо Жордания, бывший в тот период главрежем театра, но и это желание осталось нереализованным.
В 1995 году – юбилейном для театра – труппа отправилась на гастроли в Москву. Они были приурочены к 200-летнему юбилею Александра Сергеевича Грибоедова. Привезли, как писала пресса, «небольшое и легкое» - детскую сказку «Принц-горбун» Ф.Кони, французскую комедию «Будьте здоровы!» П.Шено (режиссер обоих спектаклей – Лейла Джаши) и литературную композицию, посвященную  А.С. Грибоедову, под названием «... для чего пережила тебя любовь моя!» - по повести Бориса Изюмского о Нине Грибоедовой. Поставила спектакль  Елена (Нелли)  Килосанидзе, она же выступила в роли Нины «в тактичном сопровождении московского артиста Эдуарда Митина».
«Строго решенное пространство – белый крест в глубине затемненной сцены; на него можно набросить подвенечную фату или венок. Музыка, воспоминания, цветы. Тени реальных людей эпохи – братья Пушкины, Александр и Лев; Кюхельбекер и Лермонтов; поэты Орбелиани и Бараташвили. И два героя в центре всего: незримый Грибоедов, каким он предстает в сочинениях и письмах своих; в воспоминаниях о нем,  более всего, «в очах души Нины» - и сама Нина Чавчавадзе, на склоне лет заново переживающая свою жизнь […] Как сыграть такую женщину, да еще и на протяжении тридцати с лишним лет? Елена Килосанидзе и не играет в обычном смысле слова – скорее, обозначает, ненавязчиво и эскизно, приоткрывая, а не обнажая душу. Это – в стиле литературного театра, «чтений», как задуман и сделан спектакль, и в стиле грузинской женщины также. Все есть – и живость, и обаятельное лукавство, и ужас потери, и безоглядный порыв, но – с ощутимой дистанцией, с целомудренной сдержанностью». Так восприняла работу Нелли Килосанидзе известный театровед  Татьяна Шах-Азизова.
Это было последнее по времени сближение тбилисского русского театра с Александром Сергеевичем  Грибоедовым. Если не считать участия актеров Ирины Мегвинетухуцеси и Валерия Харютченко в вечерах, посвященных великому писателю – они перевоплощались в любимых героев комедии «Горе от ума», которых сыграли еще в спектакле Левана Мирцхулава. Конечно, годы внесли свои коррективы в то, как эти артисты работали с великим текстом. Зрелость мышления, как водится,  дает большую глубину постижения.
Не расстается с писателем и бывшая «грибоедовка» Нелли Килосанидзе, переехавшая в Москву и вместе со своими подопечными из Детской школы искусств №7 вновь соприкоснувшаяся с душами «пламенного мечтателя» и его преданной Нины.
Думается, будущий  спектакль «Горе от ума», который найдет воплощение на грибоедовской сцене, станет не только отражением  современных «уродств», но и вечной темы борьбы добра и зла, благородства и предательства, искренности и лицемерия, передовых взглядов и косности. В этом и уникальность этой пьесы: она всегда слепок той эпохи, в которую ее ставят.   

Инна БЕЗИРГАНОВА

 
ЧТО СКРЫВАЮТ МАСКИ…

https://lh5.googleusercontent.com/-CvhEx_R9hxs/VMIhNncSowI/AAAAAAAAFZ8/CJLeif31UuY/s125-no/T.jpg

Исполнилось 125 лет со дня смерти М.Е. Салтыкова-Щедрина, великого русского писателя-сатирика. Преемник эзоповской манеры, убежденный, что  аллегория может быть понятней и убедительней многих выразительных средств, он поставил ее во главу своей поэтики. Появление этого писателя в русской литературе Мариэтта Шагинян уподобляет выходу богатыря на поле сражения  с безобразными масками. Но тут возникает вопрос: что скрывают «безобразные маски», и какие реалии стоят за «маскарадом» персонажей М.Е. Салтыкова-Щедрина?
Как сатирик, М.Е. Салтыков-Щедрин отнюдь не исключение среди русских писателей. «Кто не знает знаменитой формулы Ф.М. Достоевского «Все мы вышли из гоголевской «Шинели»?» - спрашивает В.Каверин в «Заметках о драматургии Булгакова». - Теперь, в середине ХХ века следовало бы добавить: «И из гоголевского «Носа». Это направление,  определяемое как  трагический гротеск, Каверин называет метким оружием познания действительности и блистательного воплощения идеи справедливости и гуманизма.
Нам кажется, что понятие «трагический гротеск» не исчерпывает  рассматриваемое явление. Добавим к нему термин Жан-Поля «уничтожающий  юмор». Он пронизывает «боевые сатиры» Некрасова – пьесу «Как убить вечер», направленную против литератора-библиографа М.Н. Логинова, повесть «Как я велик» - жестокую карикатуру на юного Достоевского эпохи «Бедных людей»; статью Достоевского «Влас» с колким осуждением фальши в опусах Некрасова, не говоря о множестве аналогий в романах Достоевского.
Уникальный пример сатирического пародирования  встречается в музыке. Это «Раек» М.П. Мусоргского, вокальный цикл – памфлет, который В.В. Стасов приветствовал как шедевр талантливости. Его сатирические стрелы нацелены на убежденных противников новой русской музыкальной школы – «Могучей кучки», идейным вождем которой был Стасов.
Отношение автора к персонажам этого опуса отразилось в переписке, где порой встречается непозволительный выход за рамки этики. Так великая княгиня Елена Павловна фигурирует как «Алена», а ненавистная для Мусоргского Петербургская консерватория, которой она покровительствовала, превратилась в «парник на Аленином скотном дворе». Но это – в письмах. На деле же, как вспоминает Стасов, узнав эту заразительно-веселую, забавную музыку, сами осмеянные хохотали до слез.
Я обратилась к этому опусу потому, что ее автору вместе со Стасовым в скором времени предстояло оказаться в ряду «безобразных масок» Салтыкова-Щедрина, в доселе невиданной в русской литературе   пародии на  музыкантов.
Известный литературный критик Михаил Соловьев однажды заметил, что явление, за которое брался Щедрин, «не могло выжить после его удара. Оно становилось смешно и позорно». Это сполна можно отнести к характеристике Стасова и Мусоргского на страницах «Дневника провинциала». «Близость смерти не позволяет обыкновенно видеть настоящей величины заслуг человека», - считал один из исследователей творчества Салтыкова. Но писатель, который подверг сатирическому осмеянию творчество молодого Мусоргского, пережил композитора на восемь лет, и, оказавшись свидетелем триумфального шествия  великих опер, не изменил своего мнения. Такое заблуждение, возникшее на фоне  роскошной стилистики и нескончаемого потока остроумия, продолжает быть  опасным  для читателя. Поэтому, вопреки юбилейному этикету, я решилась представить подлинный облик этих «негативных» персонажей, сняв с них маски.
Отличительная черта «боевых сатир» Щедрина – откровенное глумление  над  признанными авторитетами, низводимыми в ничтожество. Вот Владимир Васильевич Стасов, археолог, искусствовед и этнограф, исследователь художественной культуры различных эпох и народов. Для него  нашлось лишь вопиющее прозвище «Неуважай-Корыто», под эгидой которого он и проходит  на  страницах  «Дневника провинциала». Литературное «происхождение» этого «ярлыка», которым Гоголь отметил  фамилию «известного» Петра Савельева из реестра покойных крестьян Коробочки, как будто  далеко от злопыхательства. Создатель «Мертвых душ» обращает внимание на  реплику Чичикова, изумленного смешным и нелепым прозвищем. Отрывая глаза от списка покойников, он «не утерпел, чтоб не сказать: «Эх, какой длинный, во всю строку разъехался.  
Эта мимолетная реплика стала опорой лексики вокруг остросатирического портрета Владимира Васильевича Стасова; подмеченный Чичиковым «размер» клички с упоением «обыгрывается» вдоль и поперек.
«Немного найдется писателей, которые ненавидели бы так сильно и так упорно, как Салтыков-Щедрин, - высказывался биограф писателя. - Эта ненависть пережила его самого, ею проникнуты даже некрологи, посвященные ему в некоторых органах печати». С подачи  Щедрина, кличке «Неуважай-Корыто» была суждена долгая жизнь. Мог ли предполагать Гоголь, что смешная фамилия  из списка «мертвых душ» обрастет в грядущем столетии приметами нахальства и невежества? Именно в таком обличии появляется Неуважай-Корыто в повести М.Булгакова «Похождения Чичикова» (1922 г.) - преуспевающий делец эпохи НЭПа, изловчившийся  пролезть в партию большевиков. Известна иллюстрация Марка Шагала к упоминаемому эпизоду из «Мертвых душ». В 1970 году Неуважай-Корыто «проникает» в роман Вадима Шефнера «Сестра печали»  как прозвище одного из персонажей.
Как же выглядит Стасов – «Неуважай-Корыто» в очерке Салтыкова-Щедрина?  
«Это был сухой и длинный человек, с длинными руками, длинным носом, длинными волосами, прямыми прядями, падавшими на длинную шею, длинными пальцами и длинными ногами. Это до такой степени было поразительно, что  самый кабинет и все, что  в нем было, казалось необыкновенно длинным… Мне показалось, что передо мной стоит громадных размеров дятел, который  долбит носом в дерево и постепенно приходит в экстаз от звуков собственного долбления. «Да, этот человек, если примется снимать пенки, он сделает это чисто!» - думалось мне, пока я разглядывал его» («пенкосниматель» у С.-Щедрина – лицо с поверхностным  миропониманием. - М.К.).  Когда Глумов, приятель, собеседник и оппонент   лица «от автора», познакомил его с новым гостем, прикосновение костлявых пальцев  хозяина  напомнило ему рукопожатие «Каменного гостя». И далее: получив возможность представить  гостю  открытый им талант (Василий Иванович, карикатура на Мусоргского. - М.К.), Неуважай-Корыто троекратно вздрагивает  от наслаждения  и начинает  длинными ногами шагать по длинному кабинету, ежеминутно отбрасывая назад длинные волосы».
А теперь посмотрим, как выглядела  модель  этой злой пародии в действительности. Обратимся  к книге воспоминаний «Далекое близкое» И.Е. Репина, с которым В.В. Стасов общался до конца дней. По словам художника, это был «герой полубог – свет Владимир, ярко горевший  живым пламенем…; выразительный, очаровывающий взгляд больших, красивых глаз приковывал к себе при первом же знакомстве и уже не отпускал от себя».         
Щедрин сделал его «сухим и костлявым»; по утверждению  Репина  же он был удивительно изящен и прост, искренен и откровенен даже тогда, когда «образно и красиво вспоминал моменты своих упоений любовью». Репин  вспоминает,  что у женщин он имел большой успех (можно представить в таком значении Неуважай-Корыто?), но  в своих увлечениях… не отличался постоянством.
Как критик Неуважай-Корыто представлен воинствующим пенкоснимателем в любых занимающих его вопросах  музыкознания, археологии, истории. Из «Дневника провинциала» следует, что  известность  он приобрел после  нашумевшего «Исследования о Чурилке» (!!!), выводы которого  решительно поколебали сложившиеся  представления. Оказывается, в древней русской истории, вопреки навязываемым фактам, «ничего нашего не было»; «глубинное изучение» доказывает, что «русский-перерусский» Чурилко это швабский дворянин Чуриль (!).
К датским корням сводится и происхождение былинных богатырей.  
«Ценное» научное открытие содержит статья Неуважай-Корыто «К вопросу о том: макали ли русские цари в соль пальцами, или доставали оную посредством ножей». Одновременно  его сподвижник Петр Сергеевич Болиголова написал диссертацию: «Чижик! Чижик! Где ты был?» - перед судом критики». В ней установлено, что «Чижик! Чижик! Где ты был?» - это подлог, как и «На Фонтанке водку пил». «В мавританском подлиннике именно сказано: «На Гвадалквивире воду пил» (непонятно, куда девалась водка, которая никак не соотносится с Гвадалквивиром? - М.К.) И далее: «Всю Европу, батюшка, объездил, чтобы убедиться в этом!» (выпад по адресу скрупулезной приверженности Стасова к источниковедческой работе. - М.К.)
Выходит, пародия на Стасова изобличает в нем западника? Но  те, кто знает его  переписку  с современниками, о его отношении к русским композиторам и  художникам, скорее  воспримут  его не только  как славянофила, но даже как почвенника. Кто больше него любил «неприкрашенную» русскую старину? Кто так восхищался новоявленными талантами, жил их успехами, уподобляя триумвират Репин – Мусоргский – Антокольский «гоголевской тройке»?» Перо Стасова не знало  ограничений  ни временных, ни пространственных, ни предметных,  ни, тем более,  национальных. Русский народный   орнамент в его исследованиях соседствует с орнаментикой армянских рукописей; фрески керченских катакомб  интересуют исследователя так же, как особенности  коптской и эфиопской архитектуры; наряду с эссе «Двадцать лет русского искусства» - статья «Еврейское племя в созданиях европейского искусства».       
В «Дневнике провинциала»  лицо «от автора», не претендуя на глубокое знание музыки, откровенно издевается над русской оперой. Чем была на самом деле для Салтыкова музыка? «Щедрин любил и знал музыку» (но только не русскую. - М.К.), - пишет Д.Заславский, ссылаясь на  его восторженные высказывания об исполнительстве «незабвенных» мастеров оперного пения – Виардо, Рубини, Тамбурини. Встречаются  упоминания «Нормы» Беллини, «Пророка» Мейербера, «Жидовки» Галеви, симфонических произведений Мендельсона. Однако мне кажется, что подлинное отношении Салтыкова к музыке лучше всего помогает  распознать  стихотворение «Музыка»,  одно их сохранившихся его одиннадцати поэтических опусов. Считаю целесообразным процитировать этот текст. «Я помню вечер – ты играла,// Я звукам с ужасом внимал,// Луна кровавая мерцала – // И мрачен был старинный зал... // Твой мертвый лик, твои страданья,// Могильный блеск твоих очей,// и уст холодное дыханье, // И трепетание грудей – // Все мрачный холод навевало.// Играла ты... я весь дрожал,// А эхо звуки повторяло,// И страшен был старинный зал...// Играй, играй: пускай терзанье// Наполнит душу мне тоской.// Моя любовь живет страданьем,// И страшен ей покой!»
Что означают эти стихи? Не образец ли это эпигонства  романтизма, против которого объявил «поход» Белинский?  Однако  Салтыков-Щедрин печатным  словом  присоединился к  нему. Из каких глубин возникли эти образы, провозвестившие символизм не только Оскара Уайльда или Метерлинка, но даже  Блока? Звуки музыки внушают ужас, вызывают дрожь, зловещий трепет; под их влиянием окружающий мир проникается ощущениями  инфернальности – кровавая луна, мертвый лик и могильный блеск  глаз любимой женщины, холодное дыхание уст и леденящий душу  холод старинного зала. Эти образы спустя почти полвека наводнят пролог «Саломеи» Оскара Уайльда и удивительным образом похожей на него заставки «Принцессы Мален» Метерлинка. Возникает вопрос: может быть, и музыка Мусоргского  могла сходным образом влиять на автора этих стихов, хотя тогда еще не были написаны ни «Борис Годунов», ни «Хованщина», ни «Песни и пляски смерти»? Ведь в форшпиле из «Каменного гостя» Даргомыжского он различает нечто «такое», что скорее говорит «о посещении города Чебоксар холерою, нежели о сказочной Севилье и о той теплой, благоуханной ночи, среди которой так загадочно и случайно подкашивается жизненная мощь Дон-Жуана»? Чудовищное зевание Василия Ивановича ассоциируется с представлением оперы «Псковитянка» в Мариинском театре (надо полагать, что Салтыков хорошо знал оперный репертуар  Петербурга).  
А теперь о том, в каком виде предстал Василий Иванович  перед персонажами  «Дневника провинциала».
Пришедшие к Неуважай-Корыту Глумов с приятелем («лицо» от автора – М.К.), узнают, что Василий Иванович еще не просыпался. «Вообще он ведет удивительно правильную жизнь, - сообщает хозяин, - половину дня ест и спит, другую половину – на фортепиано играет». Но когда был начат «Дневник провинциала» (1872), Мусоргскому было 32 года; скончался он в 1881 году. До конца своих дней он  не оставлял службы чиновника, а впоследствии стал работать в школе пения, которую  основал вместе с Дарьей Леоновой. Далее  гости узнают, что композитор «никогда никакой книги не читал». Очень плохо, что такое искажение правды в «Дневнике» приписывается  Неуважай-Корыту – Стасову. О литературных интересах композитора мы располагаем множеством сведений, которые  зачастую исходят от Стасова;  творческий процесс Мусоргского неотделим от литературных впечатлений, которые  порой доводили его  до потрясений.  Таким   было  юношеское  знакомство с поэзией  Байрона, когда  он  сказал Балакиреву: «Как я хотел быть Манфредом!», а через два года  доверительно признался  ему в письме: «…судьбе, кажется, угодно было выполнить мое желание, - я буквально оманфредился, дух мой убил тело». Это было настолько серьезно,  что на какое-то  время пришлось  прекратить не только музыкальные занятия, но и «всякого рода сильную умственную работу» (Мусоргский, «Автобиография»).  
Известно о причастности Модеста Петровича к коллективным чтениям, которые были так распространены в кругах русской интеллигенции. На даче Стасовых под Петербургом, при несмолкаемом хохоте  присутствующих,    читались вслух сочинения  Гоголя – от «Майской ночи» до «Мертвых душ». «Чтения  сообща» культивировались и в «коммуне» - общей квартире, которую    молодой Мусоргский и его четыре товарища, под влиянием  модного  романа Чернышевского  «Что делать?», сняли для совместного проживания. От Стасова  узнаем, что среди книг,  прочитанных друзьями, был роман Флобера «Саламбо», которому предстояло сыграть большую роль в оперном творчестве Мусоргского. Для этого обратимся к цепочке автоповторов – литературных поисков в преддверии создания «Бориса Годунова. У истоков  этих поисков несостоявшаяся попытка сочинения  оперы на сюжет В.Гюго «Ган Исландец»). «…ничего не вышло; потому что не могло выйти (автору было 17 лет)» - вспоминал Мусоргский в своей «Автобиографии». Тем не менее, знаменательно  обращение к сюжету с политическим  конфликтом в стране,   где власть захватил  узурпатор, безродный выскочка.
Следующий этап поиска оперного сюжета – трагедия Софокла «Эдип». И здесь преступный  правитель, на этот раз поневоле, который, став жертвой  слепого рока,  оказывается  причиной  бедствий своего народа. После этого – «Саламбо», которой предстояло остаться незавершенной. Исследователи творческого процесса Мусоргского, приводящие  множество причин обращения к сюжету Флобера, не заметили в нем еще одного царя-преступника. Это Гамилькар Барка,  властитель-детоубийца.
Не  подлежит  сомнению, что цепочка автоповторов «Ган Исландец» - «Эдип» - «Саламбо» - «Борис Годунов», этих «нетривиальных» вариаций на тему «царь преступник-народ» - показатель серьезности литературных изысканий автора, его незаурядных беллетристических познаний.
Когда писался «Дневник провинциала» Мусоргский находился на пути к своим великим операм. Что же высмеивает Салтыков?
Острие щедринской сатиры не замедлило опуститься на музыку «Детской», жемчужину раннего творчества Мусоргского, о которой  в «Дневнике» можно догадаться по вымышленным именам – «Поленька» и «Наденька». Этот вокальный цикл, где, по словам Ц.Кюи, «поставлена задача  совершенно еще не бывалая, никем не тронутая», - цепь картин из детской жизни, с показом пробуждающегося сознания, стремления проникнуть в загадки окружающего мира. Кто из современников этой удивительной музыки не испытывал волнения, погружаясь в  водоворот ребячьих интонаций? Может оставить слушателя равнодушным трепет малыша в предвкушении «ужасов» нянюшкиной сказки («С няней»)? А сколько грации и очаровательного кокетства в голосе девочки, когда она с негодованием рассказывает о проделках коварного кота! («Кот Матрос»). В сказочном  мире малышей имеет место и страшное (бука, который грызет в лесу косточки непослушных детей, черный жук в саду) и смешное (хромой князь и княгиня с нескончаемым насморком). Разных, на первый взгляд детей, связывают высокие моральные качества – доброта, искренность отношений, сердечное внимание к близким (вспомним  девочку, читающую  вечернюю молитву,  («На сон грядущий»). И над всеми шалостями, бесхитростными проказами,  царит  образ няни – чудесной рассказчицы ласковой, строгой и справедливой. Между тем, в иронической интерпретации Салтыкова все сводится к штампам, отметающим малейшую возможность художественности.
«Василий Иванович необыкновенно быстро перебирал пальцами по клавишам верхнего регистра… и вдруг простучал несколько нот в басу. - Это няня Пафнутьевна! - шепотом объяснил Неуважай-Корыто… Руки забегали по всей клавиатуре… - Поленька поссорилась с Пафнутьевной… Пальцы Василия Ивановича без устали переливают из пустого в порожнее; темп постепенно замедляется и впадает в арпеджио. - Поленька просит прощения! - чуть дыша, произносит Неуважай-Корыто».
И, наконец, как представлена речь композитора в общении с окружающими? Во время обсуждения очередной композиции Василия Ивановича с сюжетом «о чиновнике департаменте и Ное» в соседней комнате вдруг раздается: «Господи, прости наши прегрешения!» Неуважай-Корыто потрясен: ведь композитор обычно не разговаривает, заменяя речь простыми звуками: «Му-у-у», «ЬIы», а иногда «цирк-цирк-цирк». И это о Мусоргском, который даже в письмах умел быть артистом, представляясь, по наблюдению профессора И.И. Лапшина, под четырьмя масками. Обладая прекрасным голосом и сценическим мастерством, он  не упускает случая выступить в комических ролях – «Женитьбе», изображая Подколесина, Мандарина в домашней постановке оперы Кюи «Сын мандарина». Участвовал он и в «Каменном госте» Даргомыжского в отнюдь не комической роли командора. По сообщению И.Лапшина, за два года до смерти Модест Петрович написал знаменитую «Блоху» и исполнял ее с демонической силой, «еще лучше Шаляпина». Возникает вопрос: когда же этот композитор «разучился» разговаривать – ведь, как говорилось,  возраст его участия в «событийности» «Дневника провинциала» 34 года! «Личность Мусоргского была настолько своеобразна, что, раз увидев ее, невозможно было ее забыть, - писала Н.Пургольд, будущая жена Н.А. Римского-Корсакова  под впечатлением знакомства с 29-летним композитором. - Манеры его были изящны, аристократичны, в нем виден был хорошо воспитанный светский человек». «… глаза были у него удивительные, в них было столько ума, так много мыслей… хорошо сложенный, воспитанный, прекрасно говорящий на иностранных языках, он прелестно декламировал и пел с замечательным выражением», - вторит ей сестра, А.Н. Молас. А вот портрет молодого Мусоргского в воспоминаниях Репина: «…гвардейский офицер с прекрасными светскими манерами, остроумный собеседник, неисчерпаемый каламбурист… Одетый… с иголочки, шаркун, безукоризненный человек общества, раздушенный, изысканный…» Этими отзывами я завершаю  очерк о кощунственных выпадах Салтыкова-Щедрина против композитора, вступающего в зенит творчества, которому  посмертно суждены были всемирная слава и право на гордость отечества.

Мария КИРАКОСОВА

 
ВЕЛИКАЯ ВОЙНА И ГРУЗИЯ

https://lh4.googleusercontent.com/-45n8IAxT9to/VBAyI_iSNBI/AAAAAAAAEzg/KlqUWZ29wGs/w125-h124-no/j.jpg

к 100-летию начала
Первой мировой войны

Перед нами два документа. Первый – телеграмма № 914, поступившая в Управление российских железных дорог из Батуми: «Неприятельский корабль дал по Батуму несколько залпов. Обстрелянный нашими батареями, круто повернул в открытое море. По пути к нему присоединился второй… Снаряды рвались на бульваре и в районе мечети Азизие, пристаней русского общества и товарной станции. В городе пробито здание соединенного банка на Михайловской улице. Разбиты стекла государственного банка. Есть убитые и раненные от осколков бомб 12-дюймового орудия». Второй документ – донесение начальника Батумского отряда кораблей: «Всего было сделано 15 выстрелов… Бомбардировка никаких существенных результатов не имела: было повреждено несколько частных домов, осколком пробит борт одного из пароходов, убит 1 и ранено 4».
Это – свидетельства того, как непосредственно по территории Грузии прошлась Первая мировая война. Не только Батуми, но и Поти обстреливал в ноябре 1914 года  фиктивно переданный Турции германский линейный крейсер «Гебен». Тот самый, о котором Уинстон Черчилль сказал: «Гебен» принес народам Востока больше смертей, горя и разрушений, чем когда-либо причиняли действия кораблей». Вместе с ним по грузинским городам стрелял и легкий крейсер «Бреслау»…
Сто лет назад, в августе 1914-го, Российская империя, а значит, и ее южная провинция Грузия, оказались  вовлечены в кровавую бойню, впервые охватившую всю планету. Современное название этой войны появилось в историографии только после начала Второй мировой, в 1939 году. До этого Первую мировую называли «Великой войной», в России – «Второй Отечественной», «Великой Отечественной», «Большой», «Германской», а в СССР – «Империалистической». Из 59-ти  стран, имевших тогда государственный суверенитет, в ней участвовали 33, с населением свыше 1,5 миллиарда человек, а это – около 87% всех жителей Земли. Погибло свыше 10 миллионов, ранено около 20 миллионов, среди мирного населения жертвы от эпидемий, голода и других бедствий войны тоже исчисляются миллионами. В результате более чем четырехлетних сражений был дан импульс для исчезновения  сразу четырех империй – Австро-Венгерской, Германской, Османской и Российской. Обрели независимость многие входившие в них страны, в том числе и Грузия. Но до этого она еще раз доказала, сколь мужественными воинами являются ее сыновья и дочери.
Кавказский фронт возглавляет царский наместник на Кавказе, генерал от кавалерии граф Илларион Воронцов-Дашков, к тому времени уже свыше девяти лет командовавший Кавказской армией.  Но возраст его довольно солиден, и фактически войсками руководит начальник штаба генерал-лейтенант Николай Юденич, в 1915 и вовсе сменяющий  почтенного старца на командном посту. Ко дню объявления войны Турции три месяца, как шла война с Германией, а это значит, что многие посланцы Грузии уже были в окопах. Их число увеличивается после того, как их родина превращается в прифронтовую полосу. Сколько же всего их было на полях битв Первой мировой? По приблизительным подсчетам  специализирующегося на военной истории журналиста Левана Долидзе – свыше 285 тысяч. То есть, около 10% всех жителей Грузии и больше 40% ее мужского населения. За этой сухой статисткой – сотни примеров воинского мастерства и героизма. И пусть, как в киноленте, перед нами промелькнут хоть несколько «кадров», повествующих о таких примерах.
Турецкий фронт. Капитан Тарас Вашакидзе, отправившись в разведку под городом Саракамыш,  со 129-ю подчиненными, возвращается, пленив… все командование одного из корпусов противника – и самого командира корпуса, и трех командиров дивизий с их штабами (а это – десятки офицеров), да еще 1306 солдат. Вместе с ними «приданое»: 8 орудий, 24 пулемета, ящики с боеприпасами. Это – результат не только отваги, но и военной смекалки: капитан сумел убедить турок, что за ним двигаются три полка русской армии…
Белоруссия. Там сражается 2-я Кавказская армии, в которую входят 15-й Тифлисский, 16-й Мингрельский и 14-й Гренадерский Грузинский полки. Гренадеры, которыми командует полковник Акакий Отхмезури, несколько суток ведут жестокие бои, сдерживая продвижение немцев. И тогда на их позиции опускаются желто-зеленые облака, это – удушающий газ хлор. Естественно, солдаты надевают противогазы, но в них… не слышно команд! В окопах паника, а неприятель идет в очередную атаку. И полковник Отхмезури принимает беспрецедентное решение: снимает противогаз, чтобы подчиненные слышали его. Примеру командира следуют все офицеры. И вместе с ним погибают уже после того, как паника улеглась, и атака была отбита…
Западный фронт. Здесь, как и два ее земляка, которых мы сейчас видели, высшей воинской наградой – Георгиевским крестом – награждается медсестра Нино Джорджадзе. Выпускница Сорбонского университета добровольно ушла из Грузии на фронт с первых дней войны и спасает под огнем людей, проявляя настоящий героизм…
А это уже… Месопотамия. Кавалеристы отдельного Персидского экспедиционного корпуса распевают там: «Наш Баратов бодр и весел,/ Всех к победе он ведет./ Что ж, казак, ты нос повесил?/ Веселей гляди вперед!» Это – песня, сложенная в ударной 1-й Кавказской казачьей дивизии о своем командире, генерале от кавалерии Николозе Бараташвили – полном тезке великого грузинского поэта-романтика, происходящего из одного с ним княжеского рода. Он возглавляет специальный корпус, посланный в Персию (Иран) с задачей, прямо скажем, межгосударственного значения: «До объявления войны Персией России поднять престиж русского имени, а с момента объявления войны занять Тегеран с целью закрепления политического положения России в Персии». За  2,5 месяца экспедиция Бараташвили выбивает из ключевых городов  прогерманские силы, турецкие диверсионные отряды и очищает от них огромную территорию – до 800 километров по фронту и столько же в глубину.
В штаб Кавказского фронта уходит донесение: «Мирная жизнь персидского населения, нарушенная боевыми действиями, вошла в свою колею». А тегеранский властитель Султан-Ахмед-шах, объявив врагами всех подданных, толкавших его к войне  с Антантой, лично благодарит Бараташвили за «образцовое поведение русских войск и дружелюбное отношение к населению». И вручает генералу  высший персидский знак отличия «темсал» - усыпанный бриллиантами миниатюрный портрет шаха.
Другой генерал, тифлисец Алексей Брусилов тоже решает задачу международного значения, да еще и входит в историю мировой военной науки. Командуя Юго-Западным фронтом, он прорывает оборону противника, впервые в мире применив одновременное наступление всех имевшихся армий. Войска генерал-адъютанта  Брусилова продвигаются на целых 160 километров, и Австро-Венгрия оказывается на грани катастрофы. Это вынуждает немцев перебросить войска от Вердена, что значительно помогает англичанам с французами и спасает Италию от разгрома.
А еще в списке генералов-грузин, отличившихся на Первой мировой, - Захарий Бакрадзе, Александр Багратион-Мухранский, Иванэ Казбеги, Георгий Андгуладзе, Илья Одишелидзе, Кирилл Кутателадзе, Дмитрий Багратион… Всего их 57 – большинство среди более чем 70-ти генералов из Грузии, воевавших в 1914-1918 годах.
Сама же прифронтовая Грузия в те годы дает войскам продовольствие и лошадей, транспортные средства и скот, принимает тысячи и тысячи раненых. В ее городах действуют госпитали, в том числе и созданный императрицей Марией Федоровной. Медсестрами в них становятся и аристократки, и простолюдинки. Один из двух крупных складов медикаментов, организованных в империи «Всероссийским земским союзом помощи больным и раненым военным», открывается в Тифлисе и обслуживает лазареты на 20 тысяч коек в тылах Кавказского фронта… И верховный главнокомандующий император Николай II, побывавший в грузинской столице в ноябре 1914-го проездом на турецкий фронт, благодарит «древний город Тифлис» и «от души осушает бокал» за всех, живущих в нем. Стоит прислушаться и к другому обращению к тифлисцам – городского головы Александра Хатисова: «Увещеваю спокойно переносить временные лишения, не быть расточительными, забыть о всех излишествах, которые сейчас особенно недопустимы и сократить свои нужды и траты».
И, наконец, о зигзагах, которые история проложила в людских судьбах – из Грузии времен Первой мировой войны в будущее. Когда легкий крейсер «Бреслау» обстреливал Батуми и Поти, на нем служил лейтенант Карл Дениц. Которому суждено будет стать гросс-адмиралом, создателем подводного флота нацистской Германии, главнокомандующим ее Военно-Морским флотом и на 23 дня – 4-м рейхспрезидентом. Гитлер именно его назначит своим преемником. А командующий Кавказской армией генерал Николай Юденич, после Февральской революции командовавший и всем Кавказским фронтом, будет одним из самых знаменитых военачальников Гражданской войны, возглавит силы, действовавшие против советской власти на Северо-Западном направлении. Что же касается генералов-грузин, то многие из них с 1918 года будут служить в армии Демократической Республики Грузии.

Владимир ГОЛОВИН

 
ЛЕРМОНТОВСКОМУ ЮБИЛЕЮ ПОСВЯЩАЕТСЯ

https://lh5.googleusercontent.com/-Oo1H6sjSkNg/U9tjJvWiULI/AAAAAAAAEpE/SqcQs-JJedU/w125-h97-no/d.jpg

Лермонтовский юбилей Международный культурно-просветительский Союз (МКПС) «Русский клуб» отметил вместе с банком ВТБ, который выступил спонсором проекта, посвященного 200-летию со дня рождения великого русского поэта. В древней столице Грузии – Мцхета, у подножья монастыря Джвари, воспетого Михаилом Юрьевичем в поэме «Мцыри», прошел торжественный вечер-прием – литературно-музыкальное представление, собравший представителей Грузии и России.
Вечер, который открыл вице-президент банка ВТБ Александр Ерофеев, вел президент МКПС «Русский клуб» Николай Свентицкий. Конечно же, на этом вечере звучали произведения, связанные с именем Лермонтова. Можно сказать, что «главной героиней» стала поэма «Мцыри», которую прочли на русском и грузинском языках заслуженная артистка Грузии Людмила Артемова-Мгебришвили и актер Каха Микиашвили. Стихи сопровождались одноименной симфонической поэмой Отара Тактакишвили в исполнении симфонического оркестра под управлением заслуженного деятеля искусств Грузии, лауреата Государственной премии Грузии Реваза Такидзе. А художница Нонна Гиунашвили иллюстрировала текст «Мцыри» уникальными художественными композициями на песке. И кружились в знаменитом вальсе из балета «Маскарад», поставленного на музыку Арама Хачатуряна, танцоры хореографической группы под руководством Давида Метревели. И исполняли романсы на стихи Лермонтова солистка Грузинского театра оперы и балета имени Захария Палиашвили Элене Джанджалия, ансамбль «Форте», вокалисты, руководимые композитором, концертмейстером Нуцей Джанелидзе…
На вечере присутствовали спецпредставитель премьер-министра Грузии по вопросам отношений с Россией Зураб Абашидзе, губернатор региона Мцхета-Мтианети Давид Мачханели, представители Миссии наблюдателей Евросоюза в Грузии, деловых кругов и общественности Грузии.
Еще в канун нынешнего, юбилейного лермонтовского года МКПС «Русский клуб», следуя своей давней традиции отмечать подобные даты, выпустил памятный карманный календарь, посвященный 200-летию со дня рождения Михаила Юрьевича. А на вечере в Мцхете было презентовано уникальное издание поэмы «Мцыри», выпущенное «Русским клубом» при поддержке банка ВТБ. Это книга-билингва, в которой, наравне с оригинальным текстом, приведены переводы поэмы на грузинский язык классиком грузинской литературы Ильей Чавчавадзе и известным переводчиком Давидом Гачечиладзе. Иллюстрации тбилисских художников Мзии Мчедлишвили и Арчила Кухианидзе.

Соб. инф.

 
ГОД ЧЕШСКОЙ МУЗЫКИ
https://lh6.googleusercontent.com/ay3osj3uVpGD71Upwat9-iUhNR6MMRdOTeND4wVDi8Q=s125-no
Все большую популярность приобретают музыкальные вечера, проводимые в Музее истории Тбилисской государственной консерватории (заведующая музеем Марина Чихладзе). Этому способствует тематика вечеров, как правило, посвященная известным музыкантам прошлого и настоящего, значительным датам истории музыкального искусства, участие в концертной части видных исполнителей – певцов, пианистов, скрипачей, камерных ансамблей, а порой и студентов консерватории.
Состоявшийся в музее вечер проводился по инициативе чешского землячества в Грузии «Злата Прага» (председатель – Гарольд Шмальцель) при поддержке Посольства Республики Чехия в Грузии, и был посвящен памятным датам чешской музыкальной культуры, в частности, ее прославленных представителей – композиторов-классиков – Бедржиха Сметаны, Антонина Дворжака, Леоша Яначека, а также выдающихся музыкантов: скрипача, композитора и педагога Йозефа Сука, композитора Оскара Недбала, композитора Богуслава Мартину.
Вполне закономерно, что 2014 год объявлен в Чехии «Годом чешской музыки».
Вечер открыл ректор Тбилисской консерватории профессор Реваз Кикнадзе, а вела его – как всегда, интересно и содержательно – профессор кафедры сольного пения Ламара Гогличидзе.
На вечере присутствовал Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Чехия в Грузии господин Томаш Перницки, который в своем выступлении поблагодарил руководство консерватории за проведение вечера чешской музыки и высказал пожелание о дальнейшем сотрудничестве.
Вечер состоял из концертной части и выступлений гостей. Педагоги и студенты консерватории исполнили сочинения Сметаны, Дворжака, чешские народные песни, романс «Жалоба» Реваза Лагидзе и «Ноктюрн» Важи Азарашвили.
Гарольд Шмальцель рассказал о важнейших фактах истории чешской музыки. Доктор медицинских наук, профессор Гурам Мгалоблишвили познакомил с малоизвестными фактами, связанными с чешскими корнями известного грузинского композитора Андриа Карашвили.
Музыковеды Гулбат Торадзе и Гванца Гвинджилия поделились своими наблюдениями и воспоминаниями о встречах с чешскими музыкантами, а Циури Беридзе, автор книги о Ратиле (Навратиле) (1840-1912), посвятившем свою жизнь грузинской музыке, рассказала об интересных фактах его биографии.

Гулбат ТОРАДЗЕ
 
<< Первая < Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 Следующая > Последняя >>

Страница 5 из 8
Вторник, 03. Декабря 2024