Тбилисский кинофестиваль, который ежегодно проходит в столице Грузии в декабре, - хорошая, если не единственная возможность для киноманов увидеть самые последние новинки мирового кинематографа. В качестве бонуса грузинским зрителям организаторы устраивают встречи с режиссерами, актерами или продюсерами фильмов. От количества звезд, приезжающих на фестиваль, порой кругом идет голова. В этот раз одним из именитых гостей был российский кинопродюсер Рубен Дишдишян. В 1995 году он основал крупнейшую российскую кинокомпанию «Централ Партнершип», генеральным директором которой был до 2011 года. В 2011 году создал кинокомпанию «Марс-Медиа», которую возглавляет и сейчас. «Волкодав», «Доктор Живаго», «Бой с тенью», «Апостол», «Ликвидация», «Братья Карамазовы», «Моя большая армянская свадьба» - еще не весь перечень фильмов и сериалов, спродюсированных Р.Дишдишяном. В Тбилиси продюсер представлял свою картину «Звезда» режиссера Анны Меликян. Лента уже собрала лестные отзывы и от кинокритиков, и от зрителей. Как приняли фильм в Грузии? Стоит ли ждать нового грузино-российского фильма? Может ли хороший продюсер продать плохое кино? И вообще как изменилось кино в XXI веке? На эти и другие вопросы Рубен Дишдишян ответит читателям «Русского клуба».
- Рубен Левонович, одну из главных ролей в фильме «Звезда» сыграла Тина Далакишвили. Как проходил кастинг, и почему выбрали грузинскую актрису?
- Актрис на главные роли Аня искала полтора года, сменила пять кастинг-директоров. У нее были описания персонажей, представление, как они выглядят. Но кино порой непредсказуемо: ты вдруг встречаешь человека, который, может, не соответствует представлению о твоем герое, но понимаешь – это он! Именно так случилось с Тиной Далакишвили. Аня увидела ее в фильме Резо Гигинеишвили «Любовь с акцентом» и тут же написала кастинг-директору. Через несколько дней она полетела в Тбилиси, сняла небольшие пробы и привезла их в Москву со словами «это наша героиня», чем очень всех удивила. Потому что Тина была полной противоположностью описанию героини Маши – той должно было быть под 30 лет, она некрасивая, с нескладной фигурой. При первом же взгляде на нее становилось понятно, что это бездарная актриса, у которой нет шансов. Но Аня именно Тину увидела в этой роли и под нее стала менять сценарий.
- Как принял «Звезду» грузинский зритель?
- Мне показалось, тепло. Я все время боюсь, когда показывают фильм вне России. Никогда не знаешь, поймет его зритель или нет. Но, по-моему, поняли. Это главное. Мне правильно показалось?
- Подтверждаю – «Звезда» многим понравилась. А фильмы в разных странах воспринимают по-разному?
- Да, есть небольшая разница. Каждый зритель воспринимает кино по-своему, но в основном, эмоции похожи. Наверное, потому что «Звезда» - фильм про людей, про их чувства, про общечеловеческие ценности, понятные всем. Когда Аня писала сценарий, я говорил ей: «Ты же знаешь, у нас не любят фильмы про богатых. А среди твоих героев одна – успешная дама, другая – дурочка, третий – сын олигарха. Уверена, что у зрителя появится сочувствие к героям?» Ну, вроде появилось.
- Что вам, как продюсеру, важнее – чтобы фильм понравился зрителю или профессионалам?
- В первую очередь, он должен понравиться мне. Мне кажется, я объективный человек – могу объяснить, по каким именно критериям мне понравился или не понравился фильм. Потом, конечно, важно мнение коллег, профессионалов, друзей, людей индустрии – у них профессиональный взгляд, который нельзя скидывать со счетов. Но если говорить совсем честно, то важнее всего мнение зрителей – потому что в конечном итоге фильм делается не для друзей или семьи, а для зрителя. И, конечно, хочется, чтобы фильм ему понравился. Это главный критерий. А если одновременно и тем, и другим – это самый идеальный вариант (улыбается).
- Продюсер – профессия сравнительно новая для стран постсоветского пространства. На взгляд зрителя, его функция в том, чтоб дать денег на фильм. Только ли этим ограничивается работа продюсера?
- Не совсем. Функций у продюсера больше. Кроме того, чтоб дать денег на фильм, он решает, запускать сценарий или нет. Обычно сценарии заказываем мы сами, продюсеры. Сами же потом на этот сценарий находим режиссера, просчитываем все политические и финансовые риски проекта и уже после этого находим финансирование и запускаем фильм. Наша компания – «Марс Медиа» - коммерческая структура. Мы делаем, в основном, коммерческие проекты, которые в состоянии себя окупить, потому что без этого мы не смогли бы существовать. Но «Звезда» - исключение. Это не коммерческий фильм, мы знаем, он себя не окупит.
- Это можно заранее просчитать?
- Конечно. Когда мы прочитали сценарий, нам было уже все ясно. Мы посчитали, во сколько нам обойдется фильм (он стоил около 2,5 миллиона долларов) и поняли: шансов, что он окупится, нет. Хотя кино – вещь непредсказуемая, оно может собрать кассовые сборы, может не собрать. К сожалению, в нашем случае уже не собирает. Но мы не жалеем. В жизни ведь не всегда главное – деньги. Для меня «Звезда» - один из лучших фильмов моей биографии. Мне эта лента очень нравится, очень. Она меня трогает. Я вообще очень чувствительный человек, в конце фильма всегда наворачиваются слезы. После «Звезды», наверное, уйдем в коммерческий кинематограф – делать кино, которое будет собирать кассы. Но постараемся при этом сохранять качество. После работ Ани мы сделали еще два авторских фильма – они выйдут в 2015 году. На этом эксперименты закончим. Может быть, в два года раз будем делать авторское кино.
- Значит, продюсер, запуская проект, идет на риск?
- Да, хотя по сценарию нам приблизительно все ясно. Нашей компании – три года. Вначале делали только сериалы, на которых зарабатывали. «Звезда» - фактически наш первый полный метр. Мы решили – если стартуем с большими фильмами, то лучше, чтоб фильм был лицом компании. И, кажется, у нас получилось. О «Звезде» будут говорить, ее будут обсуждать. Это не коммерческая жвачка, которой сейчас в переизбытке – все эти дурацкие американские фильмы, где думать не надо, где просто зрелище и больше ничего. «Звезда» - фильм, где нужно думать, включать мозги. Мы сознательно пошли на это и не жалеем. Абсолютно не жалеем.
- Вы сказали, что сами заказываете сценарии. Существуют ли сегодня в кино «модные» темы, востребованные больше остальных?
- Если говорить о сериалах, то в 90% случаях мы сами заказываем сценаристам – то есть обозначаем тему. Допустим, нужна хорошая остросюжетная мелодрама. Или детектив. Поскольку тесно работаем с телеканалами (в основном, с большими – Первый, РТР, НТВ), то держим руку на пульсе, чувствуем, что сегодня востребовано и что продается. Что касается фильмов, тут по-другому. К нам приходят с уже готовыми сценариями. Мы их тщательно читаем, но почти 90% из них отбраковываем – много «киномусора».
- Могли бы профинансировать проект молодого неизвестного автора?
- Мог бы – почему нет, хотя в этом случае риск, конечно, многократно повышается. Но чтобы выбрать молодого кинематографиста, надо что-то из его работ увидеть. Сейчас есть система коротких метров, по которой можно судить о способностях. Это как визитная карточка режиссера. Если речь о дебютанте-сценаристе, тут еще проще. Есть текст, ты его читаешь и тут уже неважно, автор – дебютант или мэтр.
- Говоря о рисках, вы упомянули политические…
- Имелось в виду – условно политические. Существует внутренняя цензура, назовем ее редакторской, в рамках которой мы понимаем, какие темы по тем или иным причинам «непроходные» на телевидении или в кино. Тогда мы либо урезаем сценарий на уровне редактуры, либо вообще не беремся за такие проекты. Российское телевидение довольно консервативно. Плюс на законодательном уровне принята куча ограничений, касающихся нецензурных выражений, эротических сцен и других моментов. Раньше было легче, сейчас чуть что – это нельзя, то нельзя.
- Что знаете о грузинском кино?
- Сейчас наша компания сотрудничает с режиссером грузинского происхождения Алеко Цабадзе. Он будет снимать у нас восьмисерийный сериал про диктора Левитана. Мы с Алеко дружим, у нас хорошие отношения. Мне кажется, он очень талантлив. Надеюсь, в будущем мы еще что-то сделаем совместно. Грузинский кинематограф советского периода мне нравится, но о современном знаю мало. Оно не доходит до России, к сожалению.
- Это из-за политической ситуации?
- Скорее нет. Есть две возможности смотреть зарубежные фильмы – в прокате или на фестивалях. До российского проката грузинское кино не доходит. И на российских фестивалях я не помню, чтоб мне попадались грузинские фильмы. Ну и есть еще один вариант – если кто-то из друзей посоветует конкретно какую-то ленту. Сейчас меня в Тбилиси познакомили со сценаристкой Наной Эквтимишвили, которая была членом жюри Тбилисского кинофестиваля. Мы с ней поговорили, и я предложил – если придумаете сюжет, который будет интересен и в России, и в Грузии, я готов финансировать.
- Зачем сегодня вкладывать в кино большие деньги, когда благодаря новым технологиям можно снять фильм малым бюджетом?
- Верно, если ты талантлив, можешь снять что-нибудь интересное даже на телефон. Возможность делать кино малыми финансами – хороший шанс для молодых режиссеров показать, на что они способны, чтобы их заметили продюсеры. Вспомним, как было 20 лет назад. Дорогая пленка, громоздкие кинокамеры, установка света – трудоемкий процесс. А сегодня – взял камеру и пошел снимать. Но чтобы рассказать более сложную историю, все же нужен большой бюджет. Такими подручными средствами, как ручная камера или телефон, не справиться.
- Какую роль сегодня в киноиндустрии играет реклама? Можно ли продать плохое кино, хорошо разрекламировав?
- Реклама – один из основных факторов раскрученности фильма. Когда за две недели до проката тебе долбят по телевизору о каком-то фильме, это действует. Но, тем не менее, ни один кинопродюсер не вложится в рекламу картины, где нет потенциала – я сейчас не о художественном потенциале, а о коммерческом. К слову, телевизионная реклама, хотя и эффективная, но очень дорогая. Скажем, если фильм стоит два миллиона долларов, то продюсеры могут рискнуть и потратить еще два миллиона на рекламу в надежде, что фильм соберет десять миллионов. Тогда они выйдут в плюс. Но этим занимаются маркетологи. Посмотрев фильм, они советуют, стоит ли вкладывать в рекламу или нет. Теперь вопрос художественной ценности фильмов. Это очень  условный критерий. По мне, 90% коммерческих фильмов дурацкие. Но тут есть одно «но» - зритель ведь на них идет? Значит, такое кино ему нравится.
- Продавать кино и продавать, допустим, хлеб – одно и то же?
- Если очень грубо, то да. С той лишь разницей, что кино – продукт интеллектуального труда. Продюсер создает некий продукт – фильм или сериал, который надо продать. То же и с хлебом – его пекут, а потом думают, как продать.
- Пища земная и пища духовная…
- Совершенно верно. Но кино, в отличие от хлеба, сложнее продавать. Тут требуются другие подходы. Американцы в этом плане добились больших высот. Они как-то незаметно, ненавязчиво сумели приучить весь мир покупать и смотреть американское кино. Это огромная индустрия, которая перетягивает к себе лучшие таланты. С помощью новейших технологий они смогли достичь визуального совершенства – спецэффекты, фильмы-катастрофы, роботы-трансформеры. Или пластмассовые мелодрамы про любовь. Молодежь идет, им это нравится.  Я называю это жвачкой – когда глазами жуют жевательную кинорезинку. Я уже много лет в кинобизнесе, лет 16-17 лет, если не больше, и вижу, как на моих глазах меняется зритель – к сожалению, в худшую сторону, в сторону примитивного кино, где не нужно думать, где нужно только зрелище.
- Вы говорите о российском зрителе или о зрителе вообще?
- О зрителе вообще. Я хорошо знаю американский кинематограф и слежу за его развитием – там то же самое. Во всем мире все сложнее стало запускать интеллектуальное кино, все труднее находить на него деньги. Похожая ситуация и во Франции и Германии – где две крупнейшие киноиндустрии в Европе. Франция еще более или менее держится – у нее пока силен дух национального кинематографа. Доля местного французского кино там составляет около 32% – это самый высокий показатель в Европе. Для сравнения, в России местный кинематограф занимает 17-18%, в Германии – 20%. А самая высокая доля в мире – в Южной Корее (55%). Корея вообще единственная страна в мире, где местное кино составляет больше половины общего кинопотока. На втором месте – Япония (35%), там тоже одна из старых киноиндустрий. Насчет Грузии не знаю точно, но, думаю, около 5%. Сколько у вас фильмов выходит в год – четыре-пять?
- Расскажите о фильме «Шрам», премьера которого намечена на февраль.
- «Шрам» - фильм о геноциде армян. Эта тема для меня очень личная. Мой дед с отцовской стороны, будучи ребенком, прошел через события 1915 года и написал записки, в которых рассказал обо всем, что ему пришлось пережить. По его воспоминаниям мы издали книгу. У меня была идея экранизировать ее – я чувствовал, что записки деда достаточно кинематографичны, что там есть история, по которой можно снять фильм. Но нужен был хороший сценарист, который переделал бы заметки 12-летнего ребенка под киносценарий – дед просто записывал все, что происходило на его глазах. Хотелось успеть к апрелю этого года, к 100-летию геноцида, но не получилось. Хотя к фильму о геноциде я все равно оказался причастен. Пару лет назад с нами связался мой друг, известный немецкий продюсер Карл Баумгартнер. Он сказал: «Рубен, мы делаем фильм в копродукции с французами и итальянцами на тему армянского геноцида. Снимать его будет Фатих Акин – один из известных немецких режиссеров. Не хотел бы поучаствовать?» Мы почитали сценарий, нам понравилось, и мы сразу согласились. Так с коллегой Арамом Мовсесяном мы вошли в проект как продюсеры от России. Фильм уже готов. Он был представлен на Венецианском кинофестивале. Официальная премьера «Шрама» состоится в феврале – сначала в Ереване, затем в Москве. И там, и там Фатих Акин лично представит свою работу. Так что я, участвуя в этом фильме, в некоторой степени отдал долг деду. Правда, «Шрам» - не совсем то, чего мне бы хотелось, но все равно это честное, сильное и достаточно эмоциональное кино. Фактически, это единственный фильм, снятый к столетию геноцида с таким большим бюджетом (15 млн. евро). Фатих – хороший человек, мы с ним очень сблизились. Он родом из Турции, но живет и работает в Германии. И мне кажется, его происхождение в некотором роде ограничивало его во время работы над фильмом. Режиссер постарался уйти непосредственно от темы геноцида, показав трагедию одной семьи. Он рассказал историю отдельно взятого человека, но рассказал ее честно, откровенно, показав, как все происходило на самом деле, но при этом никого не осуждая и не переходя на политику.
- Возвращаясь к работе продюсера. Как происходит «разделение труда» между продюсером и режиссером? Где проходит грань между функциями одного и второго?
- Вообще, кино – это коллективный труд. «Марс Медиа» - большая продюсерская компания. Мы делаем больше всего проектов по стране – в год около 15 проектов. Чтобы справиться с таким количеством работы, у нас целая команда людей. Но последнее слово всегда за продюсером, так как он отвечает за коммерческий успех. Мои личные функции – утвердить сценарий, режиссера и актеров. Остальное делает моя команда, на которую я полностью полагаюсь. Если я выбрал режиссера, значит, я ему доверяю и даю ему свободу действий – возможно, больше, чем кто-либо из российских продюсеров. Хотя, как в любом творческом процессе, бывают споры, но, как правило, они решаемы путем диалога. Спорные вопросы всегда можно обсудить и прийти к общему знаменателю.
- Какое качество важнее всего для продюсера – бизнес-жилка или интуиция, чутье, художественный вкус?
- И то, и другое. Ты должен разбираться и в бизнесе, и в искусстве. Иметь деловые качества – хорошо, но без чутья успешным продюсером не стать. Эти два качества должны сочетаться. Если тебе удается их объединить, считай, ты хороший продюсер.

Яна ИСРАЭЛЯН

Волшебство Тбилиси – кроме всего прочего, еще и в его непредсказуемости и неисчерпаемости пространства для новых и новых открытий. Нет, я, конечно, знал, что трудно найти известных и ярких деятелей искусства, науки, политиков или спортсменов, которые бы не посетили наш город. Но и прожив здесь полвека «с маленькой тележкой»,  понятия не имел, что Тбилиси сыграл такую светлую и одновременно драматическую роль в судьбе Фаины Георгиевны Раневской, одной из десяти (в компании с Верико Анджапаридзе и Нонной Мордюковой) самых выдающихся актрис XX века, по версии непререкаемого авторитета – Британской энциклопедии. В эти дни международная театральная общественность отмечает 40-летие со дня кончины великой актрисы. Помнят об этой дате и миллионы поклонников «мадам Мурашкиной» из чеховской «Драмы», вспыльчивой дамы Лели в комедии «Подкидыш», экономки Маргариты Львовны в музыкальной комедии «Весна», злой мачехи в классической сказке «Золушка» и… мультфильма «Карлсон вернулся», где неповторимым «женским басом» Раневской говорит «домомучительница» фрекен Бок.
Что ж, так принято в современном культурном сообществе – отмечать круглые даты не только со дня рождения, но и со дня кончины. Хотя когда Фаина Георгиевна узнала, что кинокартину «Свадьба», о которой речь пойдет ниже, приказано выпустить к 40-летию со дня смерти А.П. Чехова, она не преминула выдать один из своих неувядаемых афоризмов: «У нас ведь даже из годовщины смерти могут сделать праздник».
При этом свою, может быть, самую «громкую» роль – супруги с невыносимым характером из фильма «Подкидыш» она ненавидела из-за фразы «Муля, не нервируй меня», преследовавшей ее до самой смерти.
Так кричали дети, заприметив ее на улицах, эту фразу первой вспоминали при знакомстве с ней. Даже Леонид Брежнев на вручении ей в 1976 году (в связи с 80-летием) ордена Ленина вместо приветствия сказал: «А вот идет наш Муля, не нервируй меня!» Раневская ответила: «Леонид Ильич, так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы!». Генсек смутился и добавил: «Простите, но я вас очень люблю».
Итак, Тбилисская киностудия. 1944 год. Снимается 64-минутная лента Исидора Анненского «Свадьба». Семьдесят лет прошло, между прочим, и почему бы нашей мэрии не задуматься над тем, чтобы установить у врат храма грузинского кино мемориальную доску в честь великой актрисы? Такую память нельзя игнорировать, надо ценить гениев, ходивших с нами по одним улицам и творивших в едином сакральном пространстве дивного Тбилиси.
«Она никогда не была замужем. И единственная свадьба, которая была в ее жизни, состоялась в 1944 году в Тбилиси. Но о той свадьбе надо упоминать в кавычках, ибо «свадьба» - это название фильма Исидора Анненского. Картина стала одной из жемчужин в фильмографии великой актрисы.
Сама Фаина Георгиевна признавалась, что и ее реальная свадьба могла состояться в Тбилиси. Ведь именно в столице Грузии она увлеклась легендарным военачальником – маршалом Федором Толбухиным», - пишет в статье «Загадки Грузии. Тифлисское счастье Фаины Раневской» автор, скрывшийся под псевдонимом Морясинь.
Герой Советского Союза Федор Толбухин, будучи командующим Закавказским военным округом и любознательным человеком, показывал Раневской хорошо изученный им город, а она рассказывала маршалу уморительные истории о том, как на Тбилисской киностудии снимали популярную комедию по рассказу ее земляка, тоже выходца из Таганрога, Антона Павловича Чехова. Никогда еще, по ее словам, она не чувствовала себя такой счастливой. И как жаль, что эти устные байки никем не были записаны…
В ресторане на Мтацминда 27 августа 1944 года они отпраздновали, как она после сама вспоминала, самый веселый день рождения в  ее жизни.
О своем чувстве к Толбухину Раневская рассказала близким только в последние годы. До этого о своей личной жизни она не говорила вслух вообще. Роман актрисы и маршала прервала неожиданная смерть Толбухина в 1949 году. По официальной версии – от сахарного диабета.
Скоропостижная кончина командующего в кремлевской клинике стала впоследствии одним из поводов для начала печально знаменитого «дела врачей».
Но все это случится потом. А пока Фаина Георгиевна оплакивала своего друга на траурной церемонии у Кремлевской стены, куда ей был выдан специальный пропуск...
«Ее жизнь давно превратилась в народном сознании в один большой анекдот, каждая реплика из которого на слуху. «Красота – страшная сила», «Деньги уходят, а позор остается», - в основном, цитированием подобных фраз и обстоятельствами, при которых они были произнесены, и ограничиваются истории про Фаину Раневскую.
В итоге актриса воспринимается как этакий грустный клоун, который разговаривал афоризмами и славился непереносимым характером. Но ведь все было гораздо, гораздо сложнее…
Раневскую обожают, главным образом, за те комедийные роли, которые она сыграла. Если, конечно, пятиминутное появление в кадре можно назвать ролью.
При этом сама Раневская в первую очередь была громадной трагедийной актрисой. В кино у нее была только одна подобная роль – Розы Скороход в фильме Михаила Ромма «Мечта».
Эта работа оказалась единственной главной ролью Раневской в кино. Но зато какой! «Мечту» своим любимым фильмом называли президент США Рузвельт и великий Чарли Чаплин», - пишет далее Морясинь.
Но эту оценку решительно не разделяет народная артистка Грузии, с 1975 г. и по сей день – ведущая актриса театра им. К.Марджанишвили Гуранда Габуния.
- Равных ей комедийных актрис я не знала и не знаю, - сказала Гуранда Габуния. - Драматизма в ее даровании я не разглядела (это личное мнение). Но такие ее  комедийные ролевые шедевры как Настасья Тимофеевна, мать невесты, в «Свадьбе», Маргарита Львовна в фильме «Весна» - это визитная карточка в вечность. Несравненна по богатству красок ее роль мачехи в «Золушке». Ближайший друг ее и сосед, театральный критик Борис Михайлович Поюровский, ведущий передачи «Театральные встречи» и других, выходивших в телеэфир многие годы, рассказывал мне, как все были счастливы, когда Раневская согласилась на роль мачехи, как с ней носились, сдували пылинки и не знали, как угодить.
И, между прочим, в Раневской, может быть, погиб великий режиссер. Ведь знаменитую сцену с примеркой перьев в той же «Золушке» придумала именно она.
- Критики почти единодушно считают абсолютно гениальной совместную с Ростиславом Пляттом последнюю театральную работу Фаины Раневской, спектакль «Дальше – тишина», его часто показывают по каналу «Культура»…
- Буду откровенна, на мой вкус этот спектакль чрезмерно затянут. Зато неимоверно жаль, что Раневской так и не дали роль Ефросиньи в «Иване Грозном» Сергея Эйзенштейна. Это был бы шедевр шедевров,  роль Старицкой словно бы написана специально под ее дарование.
- Да, Раневская была утверждена Эйзенштейном на роль Ефросиньи Старицкой, однако с этим решением не согласилось руководство «Мосфильма». Роль получила Серафима Бирман. Раневская переживала вдвойне, понимая, что всему виной пресловутый «пятый пункт в паспорте», в то время как у Бирман в этом пункте предусмотрительно стояло: «молдаванка».
Раневская была близка с самыми великими людьми своего времени – Мандельштамом, Улановой, Шостаковичем. Одной из ее ближайших подруг, была Анна Ахматова. После того, как в 1946 году вышло постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», фактически уничтожавшее Анну Ахматову, чьи произведения в этих журналах были опубликованы, для поэтессы наступили непростые времена. Знакомые порою переходили на другую сторону улицы, лишь бы не встречаться с Анной Андреевной. А Раневская, только узнав о постыдном постановлении, тут же отправилась на вокзал, и уже утром была в квартире Ахматовой. Та самым большим грехом считала антисемитизм. Для Фаины Георгиевны это было бесценным качеством. Ей ведь не только в истории с несыгранной Ефросиньей приходилось «расплачиваться» за пятый пункт своей биографии.
Раневская всегда привечала гонимых. В 1954 году она сблизилась с дочерью Сталина Светланой Аллилуевой. Прошел год, как не стало вождя всех времен и народов. И Фаина Георгиевна, понимая состояние его дочери, всюду брала ее с собой.
Кстати, сам Сталин весьма благоволил Раневской. Она была лауреатом трех Сталинских премий, которые получила за роли в фильмах, сегодня абсолютно неизвестных – «Закон чести», «Рассвет над Москвой», «У них есть Родина».
- А вы знаете историю, как она упала на улице?
- ?
- Упала и кричит постовому: «Товарищ милиционер, поднимите меня, такие актрисы, как я, на улице не валяются…»
- Подсказка для Георгия Данелия? Помните, в «Мимино» Валико Мизандари сообщает домой, что ему сказали: «Такие пилоты, как вы, на улице не валяются – о».
- Может быть, очень может быть…  Такие актрисы, как Фаина Раневская, говорю это не для красного словца, приходят на нашу землю раз в сто лет. А какова она в последней роли Дроновой, в фильме «Все остается людям»!..
- Увы, этот фильм я не смотрел.
- Вот посмотрите, позвоните, и поговорим еще.
Охотно согласился на телефонную беседу и Кахи Кавсадзе.
- Я видел Фаину Раневскую на сцене, когда учился в Москве, и нас водили «на ведущих актеров», как в нынешние времена – на мастер-классы. Ее искусство завораживало с первой же реплики, с первого же сценического движения.
И еще – Фаина Раневская и Верико Анджапаридзе оставили нам пример великой дружбы. Приезжая в Тбилиси, Раневская непременно останавливалась у Верико…
Незабываемый эпизод: увидев Верико в роли бабушки в пьесе испанского драматурга Алехандро Альвареса Касоны «Деревья умирают стоя», Фаина Раневская вслух призналась: «Вот теперь я понимаю, как надо играть эту роль».
Несколько иначе ту же тему интерпретирует Матвей Гейзер в своей монографии «Фаина Раневская», вышедшей в 2010 г. в серии ЖЗЛ.
«Не только пресса, но и все видевшие этот спектакль восхищались игрой Раневской. Она же, как всегда, оставалась предельно скромной в оценке своего таланта и беспредельно щедрой к коллегам. «Помню, как на вечере в Доме актера, - вспоминает Н.Сухоцкая, - Верико Анджапаридзе показывала сцены из спектакля «Деревья умирают стоя»… Взволнованная игрой Верико, Раневская бросилась к ней, целовала ее, искренне восторгалась ею и всю дорогу домой уверяла меня, что только сейчас поняла, как плохо она сама играет эту роль, и что Верико – актриса гениальная, а она – бездарь!»
Раневская и Верико Анджапаридзе не просто высоко ценили друг друга – обожали. Вот отрывок из письма Анджапаридзе Раневской: «Получила ваше чудесное письмо. Почему оно чудесное? Во-первых, вы здоровы, во-вторых, каждая ваша ласка – как манна небесная, в-третьих, в вас ни чуточки не стало меньше тяги к сцене… А в целом мне очень нужны ваши письма. Они меня будоражат, дразнят. Когда приходит письмо с размашистым почерком на конверте – будто подарок получила…
Но вот, дорогая, разболталась я. Сейчас ничего не играю, и не тянет играть ни в какую. Для меня готовят пьесу на основе старинной легенды…
Имею предложение на телевидении сыграть миссис Сэвидж и еще одну мать в хрустальном зверинце. Я столько замечательных строк прочла в вашей Сэвидж (как мне хочется ее увидеть). Потому что она ваша – боюсь ее играть…
И Михаил Эдишерович (известный режиссер Чиаурели, муж Верико) очень нежно приветствует вас… Ваша Верико Анджапаридзе».
Раневская не раз советовалась с подругой, посылая ей на одобрение тексты предложенных ролей. Вот отрывок из письма Анджапаридзе, отправленного Раневской после прочтения пьесы «Дальше – тишина»: «Текст своеобразно примитивный, и все очарование пьесы в душевном складе двух стариков, и до чего она правдива и на самом деле всегда нужная, злободневная. Я без слез не могу ее читать. Я обязательно ее сыграю. Еще раз спасибо вам за нее!
Пьесу на днях я вышлю вам, никому ее в руки не даю, сама же буду ее переводить…
Юбилей по поводу 50-летия артистической деятельности, кстати, через год мне стукнет 70, возраст, не требующий комментариев! Многое, многое в вашем письме преувеличено. Клянусь вам, я предельно искренна. Вы перестаньте меня так хвалить… А то я открою свои профессиональные секреты, и вам станет неловко».
В другой замечательной биографической монографии «Фаина Раневская. Любовь одинокой насмешницы» исследователь Андрей Шляхов свидетельствует: «После смерти Фаины Георгиевны ее давняя подруга, выдающаяся грузинская актриса Верико Анджапаридзе, напишет ей письмо:
«Дорогая моя, любимый друг, Фаина!
Вы единственная, кому я писала письма, была еще Маричка – моя сестра, но ее уже давно нет, сегодня нет в живых и вас, но я все-таки пишу вам – это потребность моей души. Думая о вас, прежде всего вижу ваши глаза – огромные, нежные, но строгие и сильные – я всегда дочитывала в них то, что не договаривалось в словах. Они исчерпывали чувства – как на портретах великих мастеров. На вашем резко вылепленном лице глаза ваши всегда улыбались, и улыбка была мягкая, добрая, даже когда вы иронизировали, и как хорошо, что у вас есть чувство юмора – это не просто хорошо, это очень хорошо – ибо кое-что трагическое вы переводите в состояние, которое вам нетрудно побороть, и этому помогает чувство юмора, одно из самых замечательных качеств вашего характера.
Фаина, моя дорогая, никак не могу заставить себя поверить в то, что вас нет, что вы мне уже не ответите, что от вас больше не придет ни одного письма, а ведь я всегда ждала ваших писем, они нужны были мне, необходимы…
Я писала вам обо всем, что радовало, что огорчало. И я лишилась этого чудесного дара дружбы с вами, лишилась человека с большим сердцем, видевшего творческую сторону жизни.
Моя дорогая, очень любимая Фаина, разве я могу забыть, как вы говорили, что жадно любите жизнь! Когда думаю о вас, у меня начинают болеть мозги. Кончаю письмо, в глазах мокро, они мешают видеть.
Ваша всегда Верико Анджапаридзе».
И как тут не вспомнить редкий по драматизму эпизод , рассказанный в петербургском БДТ в 2011 году тогда его главным режиссером Темуром Чхеидзе, во время творческой встречи с членами грузинской делегации, прибывшими на юбилейные торжества Ильи Чавчавадзе.
«Уже в весьма преклонных годах, на одном из выездных спектаклей, в провинции, Верико Анджапаридзе стало плохо на сцене, она потеряла сознание. Приведенная в чувство только в поезде, по дороге в Тбилиси, она сказала, едва придя в себя: «Боже мой, почему я не умерла на сцене, это было бы так красиво, я так желала подобной смерти…»
У Раневской, помимо актерства, было особое мышление. Поэтому, что бы она ни играла, все было интересно.
Какими событиями была наполнена жизнь дочери таганрогского предпринимателя Гирши Фельдмана! Благополучная жизнь в отцовском доме, затем неожиданное решение стать актрисой и фактически бегство в Москву, где таланта молодой Фаины, или Фанни, как ее все называли, Фельдман никто почему-то не хотел видеть.
Но о том, чтобы вернуться домой, не могло быть и речи. Казалось бы, в Таганроге у Фаины было все. Но там не было Художественного  театра, в котором она только что не ночевала. Ее богом был Станиславский, а любимым спектаклем «Вишневый сад».
Для драматического театра Раневская была тем же, чем Сергей Лемешев, безусловный кумир того времени, для театра оперного. Актриса так играла эпизодическую роль спекулянтки в спектакле «Шторм», что ради того, чтобы услышать в ее исполнении одну только фразу «Шо грыте?», на спектакль приходили люди. А услышав, поднимались и покидали театр. Так же случалось и в Большом, когда Лемешев пел «Евгения Онегина». Одно отличие – из-за Раневской поклонницы не дрались.  Хотя фанатов и у нее было предостаточно. Даже в преклонные годы она выслушивала признания в любви, порой весьма своеобразные.
В шестидесятых у актрисы появилась надежда, что ее последние годы не закончатся в полном одиночестве. Еще на съемках фильма «Весна», которые проходили в Праге, Фаина Георгиевна встретилась со своей семьей, уехавшей после большевистского переворота за границу. Они начали общаться. И в итоге сестра Раневской – Изабелла, по мужу носившая фамилию Ален, решила переехать в Советский Союз.
Бюрократические формальности помогла уладить министр культуры Фурцева. Желая отблагодарить ее, Раневская пришла на прием к министру и прямо на пороге ее кабинета принялась восклицать: «Екатерина Алексеевна, вы мой добрый ангел». На что Фурцева ответила: «Я не ангел, а советский партийный работник».
Совместная жизнь сестер в двухкомнатной квартире Раневской в высотном доме на Котельнической набережной продолжалась недолго. Вскоре после переезда в СССР Изабелла Ален скончалась. И Фаина Георгиевна вновь осталась одна. Для нее это было самым большим испытанием. Она даже входную дверь своей квартиры оставляла незапертой – вдруг кто придет. А приходили редко», - так завершает Морясинь свои зарисовки о великой Раневской.
Жизнь великой актрисы закончилась за несколько недель до ее 88-го дня рождения. «Королева второго плана» лежит на Новом Донском кладбище, но в земной своей жизни она оставила еще одно кладбище – кладбище несыгранных ролей. Не случайно незадолго до кончины Фаина Раневская сокрушалась в свойственном ей стиле: «Все мои лучшие роли сыграли мужчины…»

Владимир Саришвили