click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Стоит только поверить, что вы можете – и вы уже на полпути к цели.  Теодор Рузвельт

Презентация

Продолжение диалога

https://lh3.googleusercontent.com/lX707eAhCxnKdZDUPRhrhpbuyW_wb-LVxtQg-0Ny-X0OGbTD12WnhGJO81OfbJrx6zL2CDBMgEwaF78VbBMz_5gz-8fK-056ovRvMBYfpvGsMM_MUWgAZQ-yTI9TuQD4TwPOJ59lmt8sKpG5hr_4SHRdWk-WOE5IxuHeo_F9WvV-827JWjab6zK0Am8xpJ--_ceoLV2_XGwtzBsHF3TEZVQi21Dbyo7S_AaK2hZ6jg2swCysKikTnxy7SXCuukepRIR7UInJMqMYK70Ttt8U_F0dXY2DQwUTlWqCQB3gKD06iCl0O0apqICM5lziD635qnwy-Yh2BTqo0Vlo39BsR54QBpRMKAux470AOUnFf4QOoazWr1ESPBJV-VKpjofAjv7TOPK4mmM8KGhV5rFwvMjig7SW-tUgKh7khUlilYxSZwmaOEHANhhXSAMmmlqtXpRBSA4M3YtQgUNOSzbGtsxYqcbNyjHuBW6rUzx4XzV5D65r5WdZqH5Ol7Qu6Nqj4ediue-iw6gJv7fIKqImV02TgfFyxPQzNNokbSfHtUA=s125-no

В конце  минувшего года в Москве вышла книга, о которой хочу проинформировать русскоязычную общественность  Тбилиси, членов «Русского клуба» и читателей одноименного журнала. Книга эта представляет сборник современного грузинского рассказа под названием «За хребтом Кавказа». Искушенный читатель услышит в названии отзвук знаменитого лермонтовского стихотворения «Прощай, немытая Россия», легкая горечь которого  как бы витает над прозой грузинских писателей, собранной в книге.
Два слова о ее оформлении. На лицевой стороне обложки воспроизведена черно-белая фотография: разоренный вестибюль большого пустующего здания с сутулым силуэтом пожилого, безнадежно уставшего мужчины. Подчеркнутая  скупость оформления озадачит любителей ярких красот благодарного юга и «миловидной Грузии». А одинокий ястреб на обороте книги напомнит грустную и гордую констатацию – Грузия одна, вынесенную Отаром Иоселиани  в название своего фильма.
Между двумя многозначными картинками собрано тридцать рассказов четырнадцати писателей. Все они (за редким исключением)  написаны в постсоветский период и опубликованы в журнале «Дружба народов».
Цельность и многомерность книги – заслуга писателей трех поколений: выдающихся мастеров прозы, классиков грузинской литературы Реваза Инанишвили, Отии Иоселиани и Резо Чеишвили; среднее поколение представлено Ревазом Мишвеладзе, Лейлой Берошвили, Годердзи Чохели, Михо Мосулишвили; в числе молодых Нестан Квиникадзе, Тамта Мелашвили, Арчил Кикодзе, Шота Иаташвили (во всяком случае, в пору  написания включенной в сборник повести «Больной город» Шота  было немногим больше 25-ти лет).
Ради точности жанровых определений следует  признать, что в сборник рассказов вошли три  повести: уже  названный мною «Больной город» Ш.Иаташвили, «Гладиаторы» Г.Чкванава и «Считалка» Т.Мелашвили. В какой-то мере меня как составителя оправдывает то, что грузинское литературоведение обходится без термина «повесть», даже такие объемные  сочинения грузинских классиков, как «Клад» Демны Шенгелая или «Хаки Адзба» Лео Киачели названы «мотхроба», то есть «рассказ». Однако, вникая в этимологию грузинского термина, следует отметить, что «мотхроба» правильнее было бы перевести как «повествование». Главным же доводом для включения в сборник трех относительно больших  текстов было то, что в них наиболее  полно отразились трагические события, через которые прошла Грузия в последние четверть века.
Своеобразным остовом  книги, смысловой  и эстетической матицей  можно считать подборку рассказов Резо Чеишвили; их  в книге девять – своего рода сборник в сборнике. Тематически рассказы  разнообразны и охватывают временные пласты от советского («Третий пассажир», «Игра») до текущего, остро злободневного  («Руа», «Колодезник», «Налево чай, направо чай»). Резо Чеишвили замечательный мастер, чья проза полна  усталой иронии, грустного сарказма и глубоко затаенной  любви к человеку, нелепому созданию, одержимому страхами и страстями, слабостями и порывами. Качество его текстов – лучший камертон для составителя,  они просто не потерпят рядом бульварщины или пустоты.
Смысловыми  доминантами (начало книги и конец, увертюра и финал) я избрал два великолепных рассказа: «Цветок магнолии, или Кончина бабушки Анны» Джемала Карчхадзе и «Тур-вожак» Отии Иоселиани. В первом  из подробно  описанного скорбного события вдруг  проступает красивый печальный подтекст: происходящее оборачивается прощанием последнего рыцаря Грузии с давней прекрасной возлюбленной. А история Белолобого, красавца-тура, описанного Отией Иоселиани, воспринимается  как символ самостояния Грузии, ее твердости и самоотверженности в борьбе  с врагом: ритмика и лексика рассказа так весомы, как будто он сложен из скальных обломков Тетнульда и Ушбы.
Между этими смысловыми  доминантами произвольно, без соблюдения хронологии или иерархии расположены рассказы остальных авторов.
Новеллы Реваза Мишвеладзе отмечены  его авторским клеймом, едким кутаисским юмором, с которым воссозданы подробности нового времени – на складе российской военной базы, в детском садике или драматическом театре. Элегантные, чуточку гламурные рассказы Нестан Квиникадзе привносят в сборник аромат женственности, признаки  возрождения после обвала 90-х и первые приметы глобализации, затронувшей Грузию. Глубокой печалью веет от горских историй, рассказанных Годердзи Чохели;  печаль эта усиливается тем, что их рассказчик, талантливый писатель и замечательный  кинорежиссер, от которого еще многого можно было ждать,  ушел  от нас в расцвете сил.
Превосходными рассказами представлены Лейла Берошвили и Михо Мосулишвили, и если история трагической любви, рассказанная писательницей, убеждает  жестким реализмом повествования, не оставляющим места для сантиментов и мелодрамы, то ее более молодой коллега мастерски пользуется целым  набором постмодернистских приемов – стилизацией, аллюзиями, хронологическими смещениями, с их помощью привнося в повествование космополитический оттенок.
Рассказ Арчила Кикодзе напомнил рецензенту московской «Литературной газеты» манеру  и стилистику Борхеса; сопоставление  лестное, которое  я не стану опровергать.
А незабвенный Реваз Инанишвили в своем рассказе мельника простодушно и лукаво возрождает поэтику боккаччовского «Декамерона», на фоне отвязанной эротики, захлестнувшей современную  литературу (в том числе грузинскую)  новелла  старого мастера сверкает в сборнике как подлинная жемчужина и вызывает улыбку умиления.
Перевод рассказа Джемала Мехришвили долго ждал публикации  на русском. Он был  переведен вскоре  после появления  в грузинской прессе, практически синхронно  с воспроизведенными  в нем событиями – тотальным обвалом в пореформенной Грузии всех социальных институтов и подпорок. Но что-то помешало вынести его на страницы «общесоюзного» журнала: слишком мрачна и беспросветна  его атмосфера и достоверны бытовые подробности:  что-то сковывало меня – видимо, не хотелось предстать в столь неприглядном виде  перед бывшими соседями по общему дому;  для начала надо было хотя бы залатать штаны и заштопать рубаху... В сборнике  рассказ воспринимается не как «чернуха»,  а как черная смальта в пестрой мозаике, маленькая деталь обширной панорамы.
Несколько  подробней остановлюсь  на повестях, включенных в сборник «За хребтом Кавказа», тем более что их общий объем составляет едва ли не половину книги.
Первой на страницах «Дружбы народов»  появилась повесть Шота Иаташвили «Больной город». Это было в теперь уже далеком 1993 году («ДН», № 3, 1993). Мне порекомендовал ее Сосо Паичадзе, в ту пору заведовавший в «Мнатоби» отделом прозы; замечательный писатель, превосходный стилист и тонкий  психолог, он продвигал  вещь, в сущности,  чуждую его манере и литературным пристрастиям, но подтверждающую  высокий профессионализм  и широту художественного и вкусового  диапазона.
При публикации в журнале я предпослал «Больному городу» короткую врезку, которую считаю уместным воспроизвести с незначительными  сокращениями.
Повесть Шота Иаташвили датирована, и сделано это не для историков литературы: дата в конце  текста – январь 1992 г. –  последний аккорд, в котором сухость календарной цыфири преображается в горестный набат. Он долго не умолкнет для нас. Как ни быстротечно время, мы еще помним тбилисский  январь 92-го, пушки, бьющие  прямой наводкой в центре города, Святую гору сквозь дым пожарищ...  Противники нелепого  и опасного режима приветствовали его свержение, но травма, нанесенная национальному организму, оказалась гораздо  серьезней, чем представлялось в пылу борьбы... Я не знаком с автором «Больного города», знаю только, что он молод. И первую большую вещь написал в стилистике новой молодежной культуры: уже в журнале, при подготовке к  печати, ее жанр удачно определили как «роман в стиле рок». (К слову сказать, автором термина был мой однокашник, выпускник 43-й школы Евгений Беньяш, работавший в ту пору в «ДН»).  Для него и впрямь характерны ритм  и рефрены, гротеск и абсурд, агрессивный натурализм и трогательная, по сути, детская незащищенность... Раскаленный этот сплав обжигает. Боль, переданная боль – то, к чему стремится совестливый  художник.  В повести Иаташвили нет анализа событий,  нет прогноза или даже выраженной тенденции. Ее автор  с полным правом мог бы сказать: «Я не врач, я – боль...»
И вот прошло почти четверть века. Пожалуй, было бы натяжкой сказать, что повесть «Больной город» стала документом времени, но его  честным и эмоциональным  свидетельством  – несомненно.
У представителя  того же поколения Гелы Чкванава  другой жизненный  опыт, не менее  горестный – грузино-абхазская трагедия.  И его «Гладиаторы» написаны с той же мерой честности  и душевной ранимости,  но в манере вполне реалистической, опирающейся  на традиции «военной прозы». Увы, традиции эти без сколько-либо  длительного перерыва  подпитываются конкретным материалом, кровавыми событиями, которые  воспроизводятся  все новыми  и новыми участниками боев. Обычно их впечатлительность  и дар слова рождены войной и  долго живут этой темой.
Чтобы  убедиться, наделен ли Гела Чкванава даром слова и художественной впечатлительностью, достаточно прочитать финальный эпизод «Гладиаторов»,  быстротечную ночную схватку у входа в пустующий санаторий. Хорошо зная литературу о войне – от Великой Отечественной до Афганской и Чеченской, я отношу этот эпизод к числу самых выразительных и сильных. Его психологическая точность и пластика показывают  потенциал автор, то, каким писателем может стать скромный сухумский  парень Гела Чкванава.
В «Гладиаторах»  обращает на себя внимание еще одна характерная особенность: среди противников, с которыми сталкиваются  три грузинских бойца,  пробирающихся к своим,  попадаются представители  разных национальностей – русские, чеченцы,  ингуши,  кабардинцы, армяне, казаки, нет только абхазов. На эту  же подробность (или странность?)  я обратил внимание  при переводе  романа О.Чиладзе «Годори». Необычный этот факт характерен  чуть ли не для всей грузинской  прозы об абхазской  войне, и объяснить  его тем, что таким образом грузинские писатели  подчеркивают  вмешательство в  грузино-абхазский  конфликт многочисленных разноплеменных инородцев,  было бы поверхностным  упрощением. Объяснение, пожалуй,  еще проще, но и глубже:  грузин исторически и генетически  воспринимает абхаза как своего, как родню, и грузинский  писатель даже виртуально, на бумаге, не готов  убить брата, пусть и двоюродного.
Гела Чкванава  написал замечательную повесть на родном ему грузинском языке, чего я не могу сказать  о его сочинениях,  написанных по-русски. Можно понять увлечение молодого сухумца творчеством  выдающегося земляка,  но русский язык Гелы  недостаточно  раскован для иронически-интеллектуальных пассажей, составляющих суть неотразимого  обаяния Фазиля Искандера.
Много лет профессионально работая с русским и  грузинским языками, я убедился в их богатейшей выразительности. И вместе с тем убедился, что в каждом  языке живет свое волшебство, своя «золотая рыбка», не приживающаяся в других водах.
Третьей повестью, включенной в сборник, стала замечательная «Считалка» Тамты Мелашвили. Она не случайно  получила не только  грузинское, но и авторитетнейшее  международное признание.
Больше двадцати лет по периметру распавшейся  большой страны  вспыхивают войны. Для самоутешения  и самообмана мы невнятно называем их «межнациональными конфликтами».
Писатели нового поколения, прошедшие  через эти «войны-конфликты» (старшие и младшие сверстники Гелы Чкванавы), немало написали о них. Но во всей этой, достаточно обширной уже литературе, я не знаю произведения, по силе эмоционального воздействия  равного маленькой повести Тамты Мелашвили «Считалка».
Этой прозе присущи прямота и правда, глубина и наивность, детская искренность и пронзительная нежность. Простота слога в ней органично сочетается с изощренной  сложностью композиции. С помощью всех этих средств  повествование освобождается  от литературности  и о боли говорит с болью, о нежности – с нежностью, о страхе – с беспомощным детским испугом.
В повести нет ни взрывов, ни  выстрелов, но война не просто присутствует в ней,  она оказывается ее главным действующим лицом. Войной пропитана  вся порушенная и поруганная жизнь, буквально  каждый  вдох и выдох жителей городка, в котором происходит действие.
Особая пронзительность  повествования проистекает оттого, что она написана  совсем молодой  женщиной, а ее героини – две тринадцатилетние девочки, чей подростковый мир и  пробуждающаяся  женственность сталкиваются  со слепой жестокостью войны.
Для характеристики «Считалки» уместны слова, сказанные  совсем по другому  поводу: «Очень своевременная  книга». Миротворческим организациям стоило бы подумать о тиражировании  этой маленькой повести  на разных языках и ее  введении  в общественное  сознание.
Сборник  «За хребтом Кавказа» прервал затянувшуюся паузу в российско-грузинских  культурных контактах. В Москве  давно не видели ни новых грузинских фильмов, ни театральных постановок, некогда восхищавших  театральную Европу. Даже закрадывается сомнение:  а случаются ли они? Для постановок на сцене и съемок в павильонах студии нужны средства, и немалые;  для литературного творчества  достаточно бумаги и карандаша. Грузинская  литература взяла на  свои плечи дополнительный  груз и справляется с ним.
Не скажу, что выход сборника «За хребтом  Кавказа» стал заметным  событием в культурной жизни Москвы.  Сегодня таковым не может стать  ничто, кроме скандала какой-нибудь  поп-звезды со скабрезными подробностями. Но  состоялись две презентации книги  на солидных столичных  площадках – в Центральном  Доме литераторов и на Красной площади, во время книжной ярмарки, посвященной Году литературы.
На презентациях  о книге  говорили наши  давние  друзья, знающие  и любящие грузинскую литературу – известные  критики  Алла  Марченко и Лев Аннинский, писатель Борис  Евсеев, поэт Михаил Синельников, сотрудники  журнала «Дружба народов» – зам. главного редактора Наталья Игрунова, заведующий  отделом прозы Леонид Бахнов, главный редактор издательства «Культурная революция», выпустившего сборник, Игорь Эбаноидзе, а также представители  грузинской общественности Москвы, члены Союза грузин в России.  Каждый  из выступавших выделил в книге  свои предпочтения и расставил свои интересные акценты.
Вел обе презентации – в ЦДЛ и на Красной площади – автор этих строк и составитель сборника Александр Эбаноидзе.


Александр Эбаноидзе

 
ДВЕ АННЫ

https://lh3.googleusercontent.com/lwhzQAvj6ndwmgA5DQVHqLOPtmaCMD2MfLASV5lb-n4ynx1SC__eatCy5dfJus1E3x2pn4XHkGpX1YnWCy2OvTeVHMAJqvJ1LKBlIuPWX1kihXZXo1Xx8HIzxJaO0jN8QYFN77Gx9n_DfgJml0Qp3j_wDcLL41fv5kKfRHSymtNlTXRklGyaGvnP-AUkLrI1EbRbCP88nkRTWiAUol8xy_omkSMcRg5w8mNwTzKKdHolAniBMz-yJdjPYP3sZ8xgYEcxROSa7BEHI8SXazNxmzoxb0Q0O66aGJFy3YEKBgjLg3oGHTX75Kkx0jEROZrU0nByOV1U8dzw1lnjYZCQd2YzvNfMu0hLMBSXzbc9t0urMsB1m7hi3CgFQKmGsPQz5iLDtFR2DUTVnz0kcnWZg6fUY3uSCCZYGbLBGYa2SXAPsMla_LaEudNDXO73NBE1PMGLX1gY92pP7ikB5LlGyc9ZvuceaYdgz4ty5DIpMjCJ4yPE_lLOTqL6GbaXDsbTczUi_rg1X6lJwQubMrVBq96EDodIB9a-Uiw43XemHK4=s125-no

В одном из номеров  «Русского клуба» пятилетней давности (№2, 2010, стр. 16-19) была опубликована статья, посвященная «грузинской главе» в биографии Грибоедова. Имя автора – Анны Николадзе вряд ли было знакомо большинству читателей, а если и было знакомо, ассоциировалось с давно прошедшими временами...  
Родилась Анна Константиновна Николадзе в Кутаиси в 1907 году. В семье ее были сильны литературные традиции: писал и переводил с европейских языков ее отец – Константин Яковлевич, а дядя – Нико Николадзе был выдающимся грузинским общественным деятелем и публицистом. Именно он, видя, как его юная племянница зачитывается Достоевским и Гоголем, посоветовал ей избрать своей будущей специальностью русскую литературу. И, действительно, в 1925 году  она начинает изучать славистику на филологическом факультете Тбилисского государственного университета. После завершения аспирантуры Анна Константиновна многие годы вела в ТГУ курс истории русской литературы ХIХ века. Бывшие студенты с восторгом  вспоминали ее лекции, а исследователи русско-грузинских литературных связей многим обязаны ее книгам, относящимся к фундаментальным трудам в этой области (см. статью, посвященную Анне Николадзе в Краткой Литературной Энциклопедии – том 5, М., изд. «Советская Энциклопедия»,  стр. 282-283),  
Все это так. Но академический портрет университетского преподавателя и ученого все же не исчерпывает психологического образа Анны Николадзе: своей романтичностью, фанатичной преданностью искусству, даже своими странностями она олицетворяла тип творческой личности, характерный для начала XX века, который тем глубже уходит в себя, чем меньше соответствует действительность ее мечтам и идеалам.  
Поскольку я пишу о своей матери, мне непросто подбирать сравнения и эпитеты: могу сказать лишь, что она была человеком редкой духовности. Это тем зримее проявлялось, чем труднее ей приходилось – в тяжелые годы, когда она  практически неотлучно находилась рядом с прикованным к постели мужем, другом и коллегой – известным исследователем грузинской литературы ХIХ века, профессором Георгием Абзианидзе (1907-1976).
Глядя, как искрилась счастьем Анна Константиновна в те редкие часы, когда ей удавалось выехать  за город, на природу, можно было понять, что неожиданное увлечение рисованием на склоне лет было не случайным. Несомненно, это было спасительным даром свыше. Рисунки заменили ей тот волнующий мир природы, сокровенный дух которой она чувствовала, благодаря своей исключительной духовной отзывчивости. Думаю, именно это проникновение в сокрытую в природе высшую тайну воплотили ее лучшие работы. Рисовала она самозабвенно и если расхожее выражение «искусство ради искусства» связано с конкретными ассоциациями, то, в первую очередь, именно с творчеством Анны Константиновны, которая была счастлива уже тем, что рисует... Будучи на редкость самодостаточным человеком, она, даже в воображении, не отделяла свои работы от «своего пространства» и, кажется, вообще не помышляла о выставках и альбомах...
И, тем не менее, имя Анны Николадзе совершенно неожиданно оказалось в центре внимания грузинской культурной жизни: 6 февраля этого года в Литературном музее открылась выставка ее работ и одновременно состоялась презентация выпущенного музеем при содействии Министерства культуры Грузии альбома «Две Анны».
У этого альбома своя история: первая из «двух Анн» – Анна Каландадзе (1924-2008), со второй половины ХХ века самая известная в Грузии поэтесса, ставшая культовой фигурой своего времени, представлена в альбоме своей изысканной каллиграфией; вторая – Анна Николадзе представлена в еще болеее неожиданном для литератора амплуа живописца...    
Несколько  слов о том, как родилась идея этого «соседства»: когда в конце 60-х годов прошлого века Анна Константиновна начала рисовать, среди редких посетителей  самобытной художницы была и ее бывшая студентка Анна Каландадзе, которую связывали с Анной Константиновной самые теплые воспоминания. Одно из них предопределило идею издания «нашего» альбома: в октябре 1950 года 25-летняя выпускница Тбилисского университета старательно переписала свои стихи в большую, общую тетрадь и преподнесла ее в дар своим бывшим преподователям, внимательным читателям и ценителям – Анне Николадзе и Георгию Абзианидзе. Так оказалась эта уникальная рукописная тетрадь в семейном архиве. Уникальная, поскольку, по мнению знатоков, представляет собой изумительный образец современного грузинского каллиграфического искусства.
Вряд ли юная Анна Каландадзе могла предположить, что ее рукописная тетрадь, спустя много лет, окажется в Литературном музее; и тем более не могла она вообразить, что к ее 90-летию будет издан памятный альбом с ее рукописными стихами, в соседстве с живописными работами Анны Николадзе, которыми она в свое время так восторгалась.
Более полувека соседствовали в одном доме, в одном пространстве изысканнейшая каллиграфия Анны Каландадзе и поэтические пейзажи Анны Николадзе. Надо ли удивляться, что у наследника этих сокровищ появилось желание поделиться ими и объединить эти два, биографически и духовно связанных имени в одном памятном альбоме...
Так встретились спустя 60 лет две Анны и, ощущая глубинное родство их  душ, человек, склонный к  метафизике,  несомненно увидит руку Провидения и в земной и посмертной встрече двух Анн...


Заза АБЗИАНИДЗЕ

 
Взгляд со стороны

https://lh3.googleusercontent.com/9qo_GGqAyyeQq1rRfFvHUViBD_RydaI85DRc6g0M5ORiTjqks1k8ZCiVu3eGcmz9bEpfSiBxg3Ct53ABghTHgpiAmTf9TD_meQPJ_NItg8sHcDoAstsRirEutAFFNkSXvikXI67eMoFevlaNEvg9f0ePoIUF4ElXz7kZaH0bD9kg6t1r040P-rcFt4LzA0V2YADbNypK07A_-vTUY59mEKfr_B8Mqtc1jgYFxcLTWOwAy6qQ1j7-f23s3Z7jFJCq0DbhkNm_0EnDs9eBejs4feVJGsQLCdFdwgExHyKsLwhYHmWI7yxf20YAqefasVDw3d4MBOyBtsuxnMNTKjfhHwGiO5zowFrc7Dk1jseOl0hjA6L_CwBD4VVHW3VQ1z-Bx2jXTCtqqvsFJwGLOq0IaWSkXcQLYwxmC9TUaUj_tTzk5tn8hS-fm3BONcJSHr95atPCKE4ubaJKon1aBx2JxdWbGRfMr7eJC8bG8FDJKs4jZc6iduUk-G5KcEig7c45xNd-W68oIkgRcjA4XXMo8ipD0N1D3pQ_V3MSud3g_rA=s125-no

Дорогие друзья! Вышел в электронном виде восьмой номер журнала «Дружба народов» на нашем сайте http://дружбанародов.com. Весь наш августовский номер посвящен грузинской литературе. Грузия всегда была в центре внимания «Дружбы народов».
Читатели помнят знаковые публикации Чабуа Амирэджиби, Отара Чиладзе, Нодара Думбадзе и других выдающихся мастеров. Но весь журнал предоставлялся грузинским коллегам лишь однажды, одиннадцать лет назад («ДН», № 3, 2004). Первый спецвыпуск был инициирован редколлегией и поддержан Обществом грузин в России. На этот раз инициатором выступило Агентство по печати и средствам массовых коммуникаций при Правительстве Российской Федерации. Издание входит в программу Года литературы. В минувшем году Агентство поддержало издание нашего сборника современного грузинского рассказа «За хребтом Кавказа». Обе инициативы направлены на возрождение культурных контактов между двумя странами, на смягчение конфронтационного климата.
Однако годы разрыва не могли не отразиться на нашей работе.
В частности, так и не удалось сколь-нибудь полно представить поэтов нового поколения. За этим фактом видится не только политическое охлаждение, но и оскудение переводческой жилы. Отсутствие молодых призваны возместить главы из поэмы маститого Дато Маградзе и острое, как социальный памфлет, стихотворение поэта из поколения 40-летних Звиада Ратиани.
Украшением номера стали шедевры поэтов предыдущих поколений из нашего проекта «Золотые страницы ”ДН”».
Проза представлена романом Гурама Одишария «Очкастая бомба».
Писатель сумел до боли осязаемо донести подробности грузино-абхазской трагедии: маленькое кладбище возле госпиталя с могилками для фрагментов человеческих тел; тела двух пассажиров сгоревшего самолета, сплавленные в одно; рев митингующей толпы, так и не понявшей, что «любой митинг всегда один и тот же митинг»…
Неожиданны коллизии в рассказе Беки Курхули о грузинских подразделениях миротворцев ООН на земле Афганистана. Своеобразно свидетельствует о времени социального обвала саркастический абсурд новелл Ираклия Ломоури. Патриархальную Грузию, втянутую в водоворот новых реалий, видим в печальной истории, рассказанной Бесо Соломонашвили, и в поэтичном «ретро» Нугзара Шатаидзе.
«ДН» вводит в круг обсуждения русскоязычной читательской аудитории работу крупнейшего грузинского писателя XX века Григола Робакидзе – его знаменитое эссе о Сталине.
О месте Грузии между Востоком и Западом размышляет в своем эссе социопсихолог Георгий Нижарадзе.
Тенденции и перспективы текущего политического процесса в этом номере рассматривает не профессиональный политолог, а ученый-биофизик Георгий Лорткипанидзе. Его анализ показывает, как продуктивен порой взгляд со стороны.
Взгляд со стороны стал новацией всего номера: по нашей просьбе литераторы, связанные с Грузией, поделились своими впечатлениями и воспоминаниями: раздел «Сны о Грузии» представляет читателю «Грузию грез, щедрую как пир, и Грузию горя, горькую как похмелье».
Неизменным остается «талант жизни и талант незаконной радости», присущий этой стране, который призван помочь Грузии преодолеть все невзгоды.


Редколлегия «ДН»

 
ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ «ВЕПХИСТКАОСАНИ»

https://lh4.googleusercontent.com/-v8I9xunexrE/VOwl3jbzBMI/AAAAAAAAFhg/vRg-ffD5FV0/w125-h113-no/P.jpg

В Петербурге в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме состоялось представление увидевшей свет в 2015 году в издательстве «Симпозиум» книги «Шота Руставели.  Вепхисткаосани (Витязь в тигровой шкуре). Подлинная история».  Книга вышла со вступительной статьей Тамаза Чиладзе (перевод Анаиды Беставашвили), статьей и научными комментариями Нестан Сулава (перевод и комментарии от переводчика Иринэ Модебадзе). Основу книги составил подстрочный прозаический перевод поэмы, сделанный в 1933 году Соломоном Иорданишвили (впервые был издан в 1966 году). В оформлении обложки использован офорт заслуженного художника Грузии Лоретты Абашидзе-Шенгелия.
Эту великую книгу, «грузинскую Библию», следует считать одним из самых известных, но «непрочитанных» памятников мировой литературы. Именно об этом шла речь на вечере в Музее Анны Ахматовой. Перед гостями выступили девочки из ансамбля «Сихарули» (художественный руководитель Лейла Енукидзе). А потом вечер открыла  Нина Ивановна Попова, директор  Музея:
«Сегодня речь пойдет о книге, которую мы вроде бы все хорошо знаем, но вокруг нее и ее текстов  уже создалась своя мифология, мифология высокая. Большинство из нас – присутствующих здесь, по-грузински ее не читало, а переводы – лишь слабый отсвет этого текста. Я помню свое ощущение от первого прочтения «Витязя в тигровой шкуре», ощущение некой залакированности. Надеюсь, что книга, вышедшая в издательстве «Симпозиум», даст нам возможность ее сущность для себя открыть и почувствовать».
Писатель Наталия Соколовская, редактор издания, обратила внимание присутствующих на установленный в зале портрет Руставели, работы художницы Тинатин Зарандия-Куталия: «Каждый волен вообразить себе Руставели  по-своему, но здесь, на этом портрете, мне кажется, передан образ души – эта мечтательная отрешенность, особый золотистый и нежный фон, почти фреска». Наталия Соколовская напомнила о том, что 8 лет назад в петербургском издательстве «Вита Нова» при поддержке петербургской грузинской национально-культурной автономии и ее президента Бадри Какабадзе вышел двухтомник «Вепхисткаосани». Книга, великолепно иллюстрированная Лореттой Абашидзе-Шенгелия, сразу стала редкостью – тираж не превысил тысячи экземпляров. Книга встала на полки коллекционеров и застыла там новым памятником, став, скорее, явлением в книгоиздании, но не сумев, по понятным причинам, стать явлением для широкого российского читателя. Поэтому вскоре возникло решение – выпустить недорогое демократичное издание «Вепхисткаосани», которое было бы доступно  массовому читателю, попало бы в библиотеки, вузы и школы. И снова в издании книги помог Бадри Какабадзе.
Н.Соколовская принесла с собой изданную 20 лет назад небольшую книжечку в мягкой обложке – первый проект с Бадри Какабадзе и грузинским землячеством – стихи Тициана Табидзе, изданные в Петербурге к 95-летию поэта. Табидзе в этом году исполняется 120 лет со дня рождения и 125 лет его другу – поэту Борису Пастернаку. В Москве и Петербурге в связи с этим пройдет международная конференция. «Мы с коллегами  в 2013 году при поддержке Бадри Какабадзе ездили в Грузию, теперь дружим домами – Дом-музей Бориса Пастернака в Переделкино и Музей Тициана Табидзе в Тбилиси. В Тбилиси огромную помощь нам оказал Международный культурно-просветительский Союз «Русский клуб» и его президент Николай Свентицкий».
Александр Кононов, директор издательства «Симпозиум», выступая на представлении «Вепхисткаосани», говорил о смысле издания: «Поэтические переводы «Витязя в тигровой шкуре»  наверняка еще будут, но как совместить точность, все смыслы, которые заложены в подлиннике, весь исторический контекст и стихи на другом языке? Никак.  Поэтому смысл издания – чтобы все «разобрать на детали»,  и чтобы эти детали можно было рассмотреть, вникнуть в них. Понять то, что невозможно понять в поэтических переводах. Мы, рассмотрев, эти детали, поймем, почему эта книга занимает такое место в грузинской культуре и почему уже на протяжении почти столетия с переводом и с осмыслением этой книги «носятся», в хорошем смысле слова, представители русской культуры, и этот процесс никогда не закончится».
Наталия Соколовская представила на вечере в музее и Александра Кузьмина, директора школы им. А.М. Горчакова (г.Павловск). Ученики этой школы ездили в Грузию в рамках обязательных в этом уникальном учебном заведении образовательных путешествий. В этом году в Петербург приедут лицеисты из Тбилиси. Наталия Соколовская заострила внимание на том, что россияне в Грузию могут ехать без виз, но вот в Россию из Грузии без виз приехать невозможно. «Это гуманитарное преступление», - сказала Соколовская. - Уже подрастает поколение грузин, которое никогда не было в Эрмитаже, выросло поколение россиян, которое не представляет толком, что такое Грузия».
Также она говорила о том, что важно  ввести в «русский обиход» настоящее название поэмы Руставели – «Вепхисткаосани», и хорошо,  если оно станет привычным  для русского уха, как стали привычны «Упанишады» или «Махабхарата».
«Это подлинное название книги, потому что никакого «витязя» не существует, есть «Некто» в барсовой шкуре, это прекрасно понимал один из переводчиков – Константин Бальмонт, - отметила Наталия Соколовская. - Рыцарь уходит в схиму и облачается в шкуру барса, почему в схиму, почему в барса? Какими смыслами это нагружено? В книге все можно узнать из комментариев Нестан Сулава».
Юлия Кантор, доктор исторических наук, советник директора Государственного Эрмитажа Михаила Пиотровского сообщила, что книга уже передана Михаилу Борисовичу и заняла свое место в библиотеке музея: «Витязь в тигровой шкуре» - это не «про царей», а про свободу человека. Я не знаю грузинского языка, но, собираясь сюда, я послушала фрагменты на грузинском, чтобы ощутить музыку языка, погрузиться в ауру грузинского вербального текста».
«Для петербуржцев пушкинское «на холмах Грузии лежит ночная мгла» также близко, как  белая ночь, - продолжила Кантор. - Я думаю, что культура – это то, что способно объединить, не смотря ни на что, культура – это последний и самый крепкий мост, который способен поддержать мир».
Ирина Алексеева – директор Санкт-Петербургской высшей школы перевода при Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена, германист, известный переводчик, рассказала о своем восприятии книги: «Я выступаю здесь как читатель, и как человек, который считает, что Грузия – это компонент и его личной культуры. Я поздно попала в Грузию, а книгу прочитала в шестом классе, я принесла эту книжечку, советскую, изданную в Тбилиси, в переводе Заболоцкого. Конечно, прочитав, я тогда увлеклась. И довольно долгие годы воспринимала ее как грузинский эпос с любовным сюжетом.
Разумеется, как в каждом доме, когда я росла, у нас на стенах висели какие-то картины, связанные с Грузией. Например, в моей комнате – чеканное изображение хевсурки. Этот компонент грузинской культуры всегда был. Прошла уже почти вся жизнь, и вот в 2006-2007 году я узнаю, что готовится двухтомник в Вита Нова. Выпадает возможность поехать на конференцию в Грузию. Это был тот год, когда Россия порвала с Грузией дипломатические отношения, но каким-то образом мне удалось поехать, поездку оплатил СПбГУ. В это же время готовится книга. Она уже практически готова. И возникает желание сообщить об этой книге на конференции, которая проходит в сентябре в Тбилиси, в Институте грузинской литературы им. Шота Руставели. Я рассказала о книге и познакомилась с текстом. Наступил поворотный момент в моем восприятии мира, потому что я поэму прочитала внимательно, и на моих глазах один текст превратился в совсем другой. Я считала, что это эпос, но когда прочитала перевод Соломона Иорданишвили, раздел «Ключ к поэме», комментарии, то поняла, что меня надували, честно говоря. Но надували ненамеренно. Я узнала, что это христианская поэма, мне пояснили, какое значение имеет тот факт, что это шкура именно барса, а не тигра. И оказалось, что это гораздо более важная для меня книга, которая рассказывает о христианском самосовершенствовании, о пути просветления человека в течение всей жизни. Следующий шаг – это тот момент, когда книга приходит уже к широкому читателю. Этот шаг сделан благодаря издательству «Симпозиум». Каждый может прочитать теперь то, что я читала, считая, что я избранная».
Наталия Соколовская продолжила: «Эта книга дает нам потрясающий опыт сохранения христианской культуры в условиях мусульманского окружения. Когда она была впервые издана в 1712 году Вахтангом VI, то объединила вокруг себя грузин. Это как код нации. Эта книга позволила сохранить нации свою идентичность во время жесточайших мусульманских нашествий.  Как сказал Тамаз Чиладзе – это был «великий подвиг книги».
Потом слово было предоставлено Гудзе Апакидзе, петербургскому грузину, который помогал издателям в подготовке к печати поэмы Руставели.
Гудза Апакидзе: «У русского читателя практически впервые появляется возможность прочесть Руставели, понять, чем восхищались, чем жили, что сохранило грузин до сегодняшнего дня. Это случилось второй раз в моей жизни – соприкосновение с Руставели. В первый раз лет 50 назад, я помогал в переводе и издании «Витязя» на арабском языке в Сирии. Переводчик был известный сирийский поэт, но он не владел грузинским языком. Он пользовался французским и армянским переводом. И мне приходилось ему читать оригинал, чтобы дать возможность почувствовать текст. Он восторгался. Издание вышло. Эпоха, предшествовавшая Руставели, эпоха самого Руставели – это могучее государство от моря до моря, где правят великие цари. Можно вспомнить про Давида-Строителя, которого еще называли Меч Мессии. Он, кстати, был один из самых известных толкователей Корана на Ближнем Востоке. Ко времени написания «Витязя» уже были построены Джвари и Светицховели, другие потрясающие памятники, творили великие грузинские поэты и философы-неоплатоники. Руставели был венцом всей эпохи».
Наталия Соколовская: «Бальмонт «заразился» этой книгой, услышав прозаический перевод на английский язык, просто сошел с ума, тут же приехал в Тифлис к Тициану Табидзе, и они начали работать над переводом на русский. Я хочу передать слово Татьяне Никольской – литературоведу, сотруднику Института Востоковедения РАН. Татьяна дружит с семьей Ниты Табидзе, занимается грузинским авангардом».
Татьяна Никольская: «У нас с Наташей  была общая подруга, замечательная грузинская поэтесса Дария Цаава. Когда-то ее брату Юре надо было выучить  большой отрывок из Руставели. Он не выучил. Учитель спросил, где же книга? А он ответил, что ее у него вообще дома нет. И получил двойку – даже не за то, что не выучил, а за то, что соврал, что дома книги нет. У каждого грузина дома есть эта книга. Действительно, бывают книги, которые у себя на родине – все, а в других странах про них почти не знают. «Витязь» - эта книга была переведена на основные европейские языки, например, на финский. Первое место, куда я поехала за границу в 1991 году – это финский Турку, на симпозиум, посвященный Руставели… У книги было очень много русских переводов, все началось с 1802 года, с книги Евгения Болховитинова. Но в XIX веке наиболее известным был перевод Ипполита Бардтинского. Он перевел 600 строф с помощью крупнейшего грузинского ученого Давида Чубинашвили, который работал в Петербургском университете, составил двухтомный грузино-французско-русский словарь. В 1845 году в журнале «Иллюстрация» были опубликованы эти 600 строф… Этапным переводом был перевод Константина Бальмонта,  не академический, а приближенный к поэзии Серебряного века. И это единственный случай, когда в переводе было – «в барсовой шкуре». Бальмонт начал переводить в 1914 году, перевод выходил и в Париже, и даже в тридцатые годы был издан в СССР. Первый, кто заметил созвучность перевода Бальмонта с гением Руставели был Григол Робакидзе, который в газете «Кавказ» он написал статью «Встреча двух гениев», где построчно берет из четвертой строфы Бальмонта и грузинский текст и получается, что именно по звукописи тексты близки. Известно, что Бальмонт был мастером аллитерации и вот в этом направлении они близки. У Робакидзе мысль, что они близки и тем, что это поэт к Солнцу обращается, но если у Бальмонта дионисийская стихия, то у Руставели апологическая. Прошло время, появились переводы Петренко, Заболоцкого, Нуцубидзе… Многие справедливо говорили, что не существует совершенного перевода Руставели на русский язык, но в каждом переводе есть сильные и слабые стороны, и всегда будут люди, которые будут переводить эту книгу».
Потом слово было предоставлено Шушане Жабко, заведующей Отделом национальных литератур Российской национальной библиотеки. Она рассказала о коллекции грузинского царевича Иоанна Багратиони, хранящейся в фондах РНБ, и о тех трудностях, которые возникают при работе с этой коллекцией из-за того, что нет нормального культурного обмена между Грузией и Россией. Так же она сказала о том, что в РНБ находится самый большой в России фонд грузинских книг.
Марина Коренева, германист, переводчик,  научный сотрудник Пушкинского дома, рассказала о «своей истории» прочтения поэмы Руставели, и о значимости прозаического перевода, сопровожденного научным комментарием.
Профессор кафедры иностранных языков Санкт-Петербургского военно-морского института, доктор филологических наук Альвина Тавадзе и Бадри Какабадзе, президент Грузинской национально-культурной автономии Санкт-Петербурга, поблагодарили всех, кто принимал участие в издании книги, столь важной и для грузинской, и для русской культуры.
Через несколько дней после презентации на Радио Россия (Санкт-Петербург) состоялся прямой эфир, посвященный выходу книги «Шота Руставели. Вепхисткаосани (Витязь в тигровой шкуре). Подлинная история». Думается, главным итогом передачи можно считать звонки слушателей с вопросом: «Где можно купить книгу?»

Галина АРТЕМЕНКО

 
ГОМЕР НАВСЕГДА

https://lh4.googleusercontent.com/-kyTM5VXe4k4/VMIhKiShm0I/AAAAAAAAFZI/sHowjUyJRwk/s125-no/M.jpg

В  тбилисском издательстве «Логос» выпущено  уникальное издание – «Сцены из Илиады. Перевод и комментарии Кети Нижарадзе».
Несколько слов об  авторе. Кети Нижарадзе окончила факультет классической филологии Тбилисского государственного университета имени И. Джавахишвили, защитила диссертацию на тему «Мифопоэтическое  и историческое  восприятие Трои Гомером». В настоящее время Кети Нижарадзе – ассоциированный профессор Тбилисского национального университета. Ее профиль – литературоведение, история литературы,  журналистика. Кети – мать двоих детей.
-  Кети, когда, при каких обстоятельствах  у вас родился интерес к античности?
-  Очень рано. Я поступила на факультет классической филологии, чтобы изучать древнегреческий и латинский: мечтала прочитать «Илиаду» в оригинале. Я  в те годы даже думать не смела о переводе. Поступив на факультет классической филологии,  я попала к известному ученому, специалисту по творчеству Гомера,  профессору Рисмагу Гордезиани. Я была его магистранткой, затем – докторанткой. Древнегреческому нас учил Бачана Брегвадзе, и  я в  первые же годы начала переводить небольшие отрывки из  «Илиады».  Конечно,  это были еще первые робкие попытки, но   преподаватели  считали, что у меня получается. Просто нужно было много трудиться, а у меня не было тогда для этого достаточно времени. В течение многих  лет  я работала на телевидении, потом писала диссертацию, поэтому над  книгой  я  работала  в целом лет 15. Хотя это уже шестая моя  книга.
- Расскажите, пожалуйста,  о ваших первых книгах.
- Первые  две  книги  – «Профиль Медеи» и «Час пик» – это  стихи и переводы с древнегреческого. Сегодня я понимаю, что не нужно было  объединять в одной книге стихи  и переводы. Это была неправильная концепция. Нужно было стихи и переводы  издать отдельно, что было бы намного интереснее. Потому что есть любители  поэзии  как таковой  и  есть любители античности. А  у меня нет собственных стихов на мифологические, античные  темы... Издав  два поэтических сборника,  я сделала паузу,  после чего была опубликована монография по материалам моей диссертации.  Четвертой  книгой  стали «Непрочитанные стихи» - сборник стихов был номинантом на литературную премию «Саба». Это был тщательно подготовленный сборник. От многих стихов  я отказалась, оставив  только самое лучшее. Уверена, что нельзя публиковать все сочиненное тобой. Издавать поэзию  в полном объеме  невозможно, ведь не все стихотворения одинаково высокого качества. Нужно быть очень критичным к себе, чтобы потом не было сожалений. Пятая моя книга – «Ответы Бегбедеру, или Полет». Фредерик Бегбедер – один из самых заметных писателей современной Франции. Наиболее  известные его романы: «Воспоминания необразумившегося молодого человека», «Каникулы в коме», «Любовь живет три года», «Рассказики под экстази», «99 франков», ставший лидером книжных продаж 2000 года во Франции.  Бегбедер написал новеллу,   полностью состоящую из вопросов. Я ответила на девятнадцать из них стихами. Мой друг перевел их на английский язык. Получилось англо-грузинское издание. В прошлом году я оргаизовала литературный конкурс: «Ответь Бегбедеру!»  Сама я ему ответила и предложила общественности дать свои варианты ответов на эти же вопросы.
- Чем вас привлек Бегбедер?
- Бегбедер – очень циничный писатель. Любитель эпатажа. При этом в его вопросах неожиданно находишь поэзию. К примеру: «Тебе не жаль самолетиков, которые только что взлетели с летной полосы?» «Снять нам мокасины, чтобы шлепать босиком по асфальту?» Такие вопросы – это уже поэзия.  Когда объявили конкурс, получили до ста ответов. Причем от людей всех возрастов и самых разных специальностей – врачей, адвокатов, учителей, студентов и, конечно, поэтов. Среди ответов было много интересных. Жюри отобрало девятнадцать и наградило победителей.
-  Ваши ответы  Бегбедеру – это полемика с ним?
-  Иногда – полемика, иногда – размышление. Но в основном я веду с писателем диалог, порой  не соглашаюсь с ним,  иногда все равно прихожу к его мысли, или  выдумываю совершенно новую историю. К примеру,  у Бегбедера: «Что думают те бомжи, что сидят  на сиреневых пластиковых банкетках?» На эту тему можно придумать много историй... Маленькое может стать импульсом к созданию чего-то большого. Мне интересно, что этот  писатель ставит жизненно важные вопросы – те,  что волнуют всех людей.  «Возможно ли расставание без чрезмерных страданий, даже на фоне рекламы духов «Энви» фирмы «Гуччи»? Здесь затрагивается любовная тема. Я отвечаю на вопрос Бегбедера: «Расставание возможно, но только не на фоне рекламы «Энви», потому что я очень люблю эти духи». Я с удовольствием отвечала на заданные вопросы,  но дело, конечно, не во мне, а в Бегбедере.
- Разумеется,  самая  для вас значимая на сегодняшний день  книга – «Сцены из Илиады»?
-  Конечно. В ней представлены одиннадцать наиболее важных сцен из поэмы Гомера. Среди них – обращение  Одиссея к войску,  диалог Диомеда и Главка,  встреча Андромахи и  Гектора в  Трое – очень трогательные страницы, которые невозможно читать без слез. А дальше – соблазнение Зевса Герой,  поединок Гектора и Ахилла,  Приам,  испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора,  похороны Гектора...  Очень трудно, конечно, было выделить в «Илиаде» самые важные сцены. Но это не был мой субъективный  выбор –  так  решили ученые. «Сцены из «Илиады» – двуязычное издание с научными комментариями, написанными  максимально популярным языком. Чтобы все поняли содержание, в первую очередь, молодые, не читавшие Гомера. То есть, это научно-популярное издание. Конечно, я все равно не могла уйти, к примеру,  от гекзаметра. Привожу ее и тут же расшифровываю – для неспециалистов. Я хотела, чтобы мою книгу мог взять в руки любой человек, чтобы книга была доступна широкой общественности.  Если кого-то интересует литература вообще, то такой человек не может не  интересоваться Гомером, а значит, ему будет нужна  моя книга. К примеру, молодые вообще не знают, кто такой Гомер. Вот я и подготовила переводы избранных сцен с комментариями, прологом и эпилогом. С иллюстрациями, связанными с античностью. Такая форма – переводы с комментариями – очень распространена в Европе. В Грузии до сих пор существовал один-единственный перевод «Илиады», выполненный Романом  Миминошвили,  но в такой форме, как у меня, произведение Гомера издается впервые. Конечно, мой перевод принципиально отличается от прежнего. Спустя время, нужно обязательно делать  более современный перевод. Я перевела «Илиаду» на современный грузинский язык, чтобы неискушенный в античности  человек мог легко воспринять прочитанное.  Старалась избегать слишком современных слов, но при этом  перевод понятен и доступен для восприятия. К тому  же я стремилась к максимальной точности перевода.  На протяжении всего времени работы над  «Илиадой» я чувствовала поддержку Рисмага Гордезиани, Бачаны Брегвадзе,  Рати Амаглобели. Если бы не они, я  бы не решилась на такой подвиг, как перевод величайшего творения человеческого гения.
- Не собираетесь ли перевести поэму целиком?
- В это  дело  нужно  вложить  колоссальный труд. В течение пятнадцати лет, что создавалась книга «Сцены из Илиады», я постоянно думала об этом произведении, об  этом народе, об этой стране, об этой культуре. Я несколько раз была в Греции, посетила Трою. Чтобы довести дело до конца, ты должен полностью погрузиться в материал, эпоху. Тут нужен не только упорный труд, но и любовь, увлеченность, охваченность идеей. Боюсь, что не справлюсь, хотя желание есть. Рисмаг Гордезиани настаивает, чтобы я это осуществила, но через некоторое время, потому что для столь кропотливой работы нужны новые силы. Так что перерыв мне необходим.
- Какие трудности возникли в процессе  работы над переводом?
- Большой проблемой было  передать на грузинском  языке дактилический гекзаметр, на котором написана поэма. Этот стихотворный размер присущ силлаботоническому стихосложению, которого в грузинском нет. Но мне удалось  развязать этот  узел,  найдя поэтический эквивалент. Сложности возникли и с переводом названий, имен. И еще. Структура древнегреческого такова, что одно и  то же слово имеет множество смыслов. В древнегреческом сложна не только грамматика, но и система значений. Приходилось долго искать, чтобы не допустить ошибок в трактовке. Когда я начинала работать, то не предполгала, что будет так сложно.
- А у кого вы учились древнегреческому?
- У  Кети Абесадзе, Тины Гиоргобиани и Рисмага Гордезиани. А вот новогреческий  изучала в Греции.
- Вы собираетесь отдохнуть от Гомера.  Каким образом?  
-  Сейчас хочу переводить Эдгара Ли  Мастерса,  американского писателя. Наиболее известное его произведение – «Антология Спун-Ривер» (Spoon River Anthology), которое мне очень нравится.  Мастерс  выбрал необычную форму  –  заставил говорить мертвецов с кладбища Спун-Ривер. Это произведение – собрание надгробных эпитафий, повествующих о судьбе погребенных под ними. Перед читателем разворачиваются одна за другой многочисленные драмы. Я  не хочу переводить произведение  целиком – только какую-то часть. Я достаточно знаю английский,  чтобы справиться с этой задачей. Сейчас будет отмечаться столетний юбилей со дня  выхода этого произведения в свет –  кстати, оно принесло автору мировую славу  и звучит сегодня  очень современно!  До сих пор Эдгара Ли  Мастерса на грузинский практически не переводили...
- Вы знаете английский, русский, древнегреческий...
- Лучше всего знаю все-таки русский.
- Что-нибудь переводили?
- Была в юности попытка перевести «Свечу» Пастернака.
- В какой мере перевод может быть вольным?  
- Перевод должен быть максимально приближен к оригиналу и  в тоже время  стать фактом твоего родного языка. И то, и другое. А это самая большая сложность. Я практически никогда не пользуюсь подстрочником. Читаю текст, и он должен быть мне абсолютно понятным.
- Хочу все-таки уточнить. На ваш взгляд, свободным перевод не должен быть?
-  Нет, ни в коем случае. Переводчик должен переводить максимально близко к оригиналу, но звучать текст  должен по-грузински, естественно. Должно быть настоящее грузинское высказывание. Если этого не происходит, значит, перевод неудачный. Ты должен стремится к максимуму, а как у тебя в итоге получится, дело другое. Я, к примеру, переводила Гомера и должна была быть переполнена, захвачена  им, и перевод должен был звучать как текст Гомера, а не как Кети Нижарадзе. Хотя иной раз приходилось сильно поломать голову. Если что-то не получалось, я делала  достаточно длительные паузы и снова возвращалась к тексту.  В итоге проблемы преодолевались, как мне кажется. Благо, меня всегда  очень поддерживает семья. А я сейчас на перепутьи – все думаю, рискнуть или нет взяться за перевод всей «Илиады».
- Русский поэт, переводчик Николай Гнедич переводил «Илиаду» чуть ли не  всю жизнь.
-  Восхищаюсь переводом Гнедича. Он очень точный,  Гнедич достиг в переводе той адекватности, к которой все стремятся.

Инна БЕЗИРГАНОВА

 
<< Первая < Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая > Последняя >>

Страница 6 из 13
Четверг, 05. Декабря 2024