Из справки Центрального архива Министерства обороны СССР от 13 апреля 1987 года: «Сообщаем, что в приказе ГУК НКО СССР №0726 от 31.03.45 г. значится:
«Ниженазванный офицерский состав, пропавший без вести в боях против немецко-фашистских войск, исключается из списков Красной Армии:
Тбилисский горвоенкомат:
...159. Младший лейтенант Монин Самуил Борисович – командир взвода разведки 134 гаубично-артиллерийского полка. Пропал без вести в июне 1942 г.»
До войны, а для тех, кому выпало пережить войну, жизнь разделилась на «до» и «после», мы жили в Харькове. Папа – разносторонне одаренный – писал стихи, замечательно рисовал, прекрасно играл на фортепьяно. Безграничная доброта, мягкость и застенчивость в нем сочетались с подлинным мужеством и бесстрашием. Он был рожден для мирной жизни. Самым большим увлечением для него стало изобретательство. В 18 лет он придумал механическую щетку для чистки коней, а в 1937 году в 25 лет первым в Советском Союзе изобрел автомат по продаже газированной воды. Целую неделю он стоял на одной из площадей Харькова, а к нему тянулась бесконечная очередь людей, пораженных чудом техники.
Летом 1941 года мы отдыхали в Гаграх. В первые же дни войны моего отца, лейтенанта запаса, отправили на переподготовку в Вазиани. Его товарищи, как только узнали, что молодая женщина с маленьким ребенком осталась без своего угла (вернуться в оккупированный Харьков мы не могли) стали наперебой предлагать свои квартиры. Так пять лет мы прожили в Тбилиси у друга отца – геолога Николая Чолокашвили.
Отцу, как известному изобретателю, предложили бронь и работу в Тбилисском артиллерийском училище и комнату, он отказался: «Мне, молодому и здоровому, стыдно будет ходить по городу!»
В Вазиани он работал над линией непрерывного огня и мечтал опробовать ее в бою. В начале декабря 1941 года в составе грузинской дивизии отец прибыл в Севастополь. Стоя на подножке отходящего поезда, он крепко прижимал к груди рулоны с чертежами. «Это спасет нас!» – успел сказать маме. Шесть с половиной счастливых лет, несколько месяцев переписки и верность на всю оставшуюся жизнь – мама разделила судьбу многих женщин своего поколения. Она часто перечитывала письма с фронта. Они и сегодня хранятся у меня, в них и на выцветших фотографиях папа остался навсегда тридцатилетним, нашей опорой, нашим защитником.
Многие письма не датированы и выдержки, которые я впервые публикую, даны не в хронологическом порядке. Я попыталась сохранить настроение, которым они пронизаны. И перемежаю их отрывками из книги Игоря Неверова «Севастополь», изданной в Москве в 1983 году в серии «Города-герои».

«Приехали сегодня рано утром. Были в море двое суток. Ужасно качало и было холодно, но приехали благополучно. Итак, мы сейчас находимся в действующей армии. Пока отдыхаем, но скоро пойдем в бой».
Начало декабря 1941 года.
«Уже третий день, как я нахожусь на передовой. Даже вчера стрелял из орудия. Успел привыкнуть к фронтовой жизни. Единственное, что меня волнует: как вы там живете? Если бы я часто получал от вас письма, я был бы счастлив. Я прекрасно себя чувствую. Надеюсь, что скоро увидимся. Целуй Белуську. Скучаю по вам ужасно!»
«Я уже несколько дней на фронте. Оказывается, ничего страшного!»
«Дорогие мои! Мы значительно отдалились друг от друга, но мы еще будем вместе! Не волнуйтесь, все будет хорошо».
«Если сможешь, сфотографируйся с Белуськой и пришли мне снимки, чтобы я не забыл ваши «мордочки».
«Сейчас сидим в блиндаже, играет патефон. Хорошие пластинки. Танцевальные... Вообще, живем неплохо».
«Меня радует, что вас навещают мои вазианские друзья».
«Нет слов передать мою радость, когда я получаю ваши письма».
«У меня все благополучно. Уже успел побывать в переплете и могу сказать, что ничего страшного нет. Трудно было в первые дни, теперь уже привык ко всему. Живу я в теплой землянке. Нас ни один снаряд не пробьет! Словом, живем как дома. Только очень скучаю по вам. Вы мне часто снитесь».
6 февраля 1942 г.
«Уже окончательно свыкся с фронтовой жизнью. Вначале было как-то страшно. Всюду рвутся снаряды, свистят пуля... Все думал, вот здесь моя смерть, но теперь без этой музыки даже скучно становится. Живу весело, хорошие товарищи. Нам прислали подарки от трудящихся Грузии. Так была приятна забота о нас! Возможно и ты участвовала в этих подарках...»
26 февраля 1942 г.
«В самом начале штурма основной удар принял на себя 514-й стрелковый полк подполковника Устинова из 172-й дивизии полковника Ласкина. Гитлеровцам после нескольких атак, поддержанных сильным артогнем, удалось занять траншею одной из рот батальона, которым командовал лейтенант Доценко. Занять?!.. Фашисты просто вползли в траншею, в которой не было ни одного живого бойца. Вся рота полегла в этом неравном бою, устелив подступы к своим окопам сотнями вражеских трупов. Когда раненый комбат Доценко получил приказ отойти на запасной рубеж, его батальон насчитывал... тридцать бойцов. «Стоять насмерть!» – слова эти не упоминались в боевых приказах наших войск под Севастополем. Они просто стали нормой поведения защитников города.
В ночь на 13 июня поступила радиограмма: «Вице-адмиралу Октябрьскому. Генерал-майору Петрову.
Горячо приветствую доблестных защитников Севастополя – красноармейцев, краснофлотцев, командиров и комиссаров, мужественно отстаивающих каждую пядь советской земли и наносящих удары немецким захватчикам и их румынским прихвостням.
Самоотверженная борьба севастопольцев служит примером героизма для всей Красной Армии и советского народа.
Уверен, что славные защитники Севастополя с достоинством и честью выполнят свой долг перед родиной.
И. Сталин»

«Моя дорогая дочурка 20-го именинница. Могу я тебе пожелать, моя дорогая Белусинька, много-много счастья и радости в твоей жизни! Будь всю твою жизнь здорова и не знай того горя, которое нам сейчас приходится переживать...»
4 марта 1942 г.
«У меня все благополучно. Сегодня мне дали колоссальное повышение по должности. Постараюсь доверие оправдать. Встречаю своих друзей по Вазиани. Почти весь мой взвод находится здесь. Как бойцы были рады мне!»
Март 1942 г.
«Получил сразу шесть писем. Особенное удовольствие получил от Белуськиных каракулек. Мне все не верится, что она уже пишет. Наверное, ты водила ее ручку. Ты ей достань бумагу, пусть пишет и рисует не на дверях и стенах!»

«Одной из лучших дивизий в Приморской армии по праву считалась 172-я. Ею бессменно и талантливо командовал полковник И.А. Ласкин, комиссаром был П.Е. Солонцев. Первые два штурма дивизия стойко сражалась на южном фланге, а накануне третьего, когда определилось направление главного удара немцев, командование армии решило перебросить 172-ю на участок перед Северной стороной. На нее-то, как и на бригаду морской пехоты полковника В.С. Потапова и пришелся в течение первых трех дней остервенелый удар превосходящих сил фашистов. Еще до начала атаки на позиции дивизии упало столько бомб и снарядов, что, казалось, никто там не мог уцелеть. Плотность огня была такой, что все чаще случались прямые попадания вражеских бомб и снарядов в траншеи. Немцы пошли в атаку оголтело, во весь рост, горланя песни... Но вдруг перепаханная бомбами и снарядами крымская земля, над которой вторые сутки висела, не успевая осесть, черная пелена пыли и дыма, полыхнула в фашистов дружным пулеметным и ружейным огнем.
Вот что писал в политдонесении комиссар 172-й П.Е. Солонцев: «Личный состав геройски сражается с врагом... Вся долина Бельбека устлана трупами немецких солдат и офицеров... только первый батальон 747-го сп истребил около тысячи гитлеровцев».
«Только первый батальон...» Тут необходимо представить, что батальоны-то зачастую равнялись по численности ротам, а то и взводам. Когда через несколько дней командованию армии пришлось сменить дивизию Ласкина резервом – 345-й дивизией полковника Гузя, в лучшем полку – 514-м ласкинской дивизии – в живых оставалось всего полтораста человек. Не было в строю ни командира полка И.Ф. Устинова, ни его темпераментного комиссара О.А. Караева. Как они погибли? Прямое попадание бомбы или снаряда в командный пункт? Шальная пуля? Ничего подобного... Командир и комиссар пали в ближнем бою, отражая атаку вражеских танков на свой наблюдательный пост. В ближнем бою, отбиваясь от фашистов гранатами, пали командир 747-го стрелкового полка В.В. Шашло и сменивший своего раненого командира начальник штаба 134-го артполка К.Я. Чернявский. Защищая командный пункт 172-й дивизии, погиб начальник ее штаба М.Ю. Лернер. Потери не только среднего, но и старшего командного состава были исключительно велики. Да это и не удивительно – всякие уставные положения об удаленности наблюдательных и командных пунктов от первой линии обороны во время третьего штурма Севастополя были перечеркнуты условиями севастопольского фронта, многократным превосходством врага в боевой технике и живой силе. Нередко КП дивизии находился в 100-150 метрах от передовой. Это диктовалось обстановкой. При столь густой насыщенности вражеского огня рвались телефонные провода, даже проложенные по дну траншеи, и терялось управление полками и батальонами».
Из книги И.Неверова “Севастополь” (Симферополь. 1981 г.)
«За меня не беспокойся. Но если что-либо и случится, в этом не будет ничего удивительного. Я не раз бывал в таких условиях, что трудно было не поверить в чудо. И все же задания выполнял успешно и, как видишь, остался жив. Теперь не время думать о своем благополучии».
17 мая 1942 г.
«Письма от тебя получаю часто, иногда получаю пачками, 3-4 письма сразу».
27 мая 1942 г.
«Скоро врагов уничтожим и будем жить, как жили раньше».
Нам папины письма хранить и хранить...
Святая не рвется та тонкая нить!
И письма кричат: «Я вернусь!», «Я вернусь!»
Седая все письма окутала грусть.

В тумане рассветом твой образ возник...
Ах, если б вошел ты сейчас, хоть на миг!
Сказал бы, волнуясь: «Родные мои!»
Как рвался я к вам, но гремели бои...

Я все представлял: постучу, разбужу,
Жену и дочурку схвачу, закружу,
Губами, глазами к слезам их прижмусь,
Мужскими слезами я сам захлебнусь!

И вновь через годы твой образ возник...
Ах, если б вошел ты сейчас, хоть на миг!
Сказал бы, печально: «Вернулся я к вам...»
И сам не поверил чуть слышным словам...

Белла МОНИНА

Из справки Центрального архива Министерства обороны СССР от 13 апреля 1987 года: «Сообщаем, что в приказе ГУК НКО СССР №0726 от 31.03.45 г. значится:
«Ниженазванный офицерский состав, пропавший без вести в боях против немецко-фашистских войск, исключается из списков Красной Армии:
Тбилисский горвоенкомат:
...159. Младший лейтенант Монин Самуил Борисович – командир взвода разведки 134 гаубично-артиллерийского полка. Пропал без вести в июне 1942 г.»
До войны, а для тех, кому выпало пережить войну, жизнь разделилась на «до» и «после», мы жили в Харькове. Папа – разносторонне одаренный – писал стихи, замечательно рисовал, прекрасно играл на фортепьяно. Безграничная доброта, мягкость и застенчивость в нем сочетались с подлинным мужеством и бесстрашием. Он был рожден для мирной жизни. Самым большим увлечением для него стало изобретательство. В 18 лет он придумал механическую щетку для чистки коней, а в 1937 году в 25 лет первым в Советском Союзе изобрел автомат по продаже газированной воды. Целую неделю он стоял на одной из площадей Харькова, а к нему тянулась бесконечная очередь людей, пораженных чудом техники.