ДРУГОЕ

ГРУЗИЯ ВХОДИТ В КРОВЬ СРАЗУ И НАВСЕГДА

Совпали юбилейные даты двух поэтов, выразивших глубинные потребности и духовные возможности своего народа – русского и грузинского – в общую для этих народов эпоху. Борису Пастернаку, явившему целый поэтический мир в общечеловеческом измерении, в феврале 2015-го исполняется 125 лет, Тициану Табидзе, одному из самых ярких поэтов XX века – 120 лет в апреле. Им было отведено шесть лет на земную дружбу и почти четверть века на ее невероятное продолжение после гибели Тициана – в памяти, в верности близким, в творческих исканиях оставшегося в живых.
Как редко яркие поэты, ощутив человеческое, творческое притяжение, сохраняют дружбу до конца дней! Дружба Бориса Пастернака и Тициана Табидзе столь уникальна, что юбилей одного поэта неотделим от юбилейной даты его собрата.
Сейчас кажется, что Пастернак был связан с Грузией всегда. Но все имеет свои истоки. Впервые Борис Леонидович приехал в Грузию летом 1931 года в драматическую пору своей жизни. Незадолго до этого его супругой стала Зинаида Николаевна Нейгауз, жена его близкого друга, выдающегося пианиста Генриха Густавовича Нейгауза. Драма двух семей переживалась очень остро. Пастернакам фактически негде было жить и хотелось скрыться от бесконечных пересудов. Да и атмосфера в Москве сгущалась. 1929 год – «год перелома», принес с собой «чистку» партийных рядов, репрессии против литераторов и почти массовую депрессию у поэтов. Окончательно развеивались иллюзии о возможности «вписаться» в новую действительность. Возникала пропасть между теми литераторами, которые согласны были любой ценой служить властям и теми немногими, кто не желал поступаться своей совестью и творчеством.
В такой момент Борис Пастернак познакомился в Москве с Паоло Яшвили, который пригласил его с Зинаидой Николаевной в Грузию. Эта поездка для Пастернака навсегда связана с первыми месяцами общей жизни с любимой, она стала «вторым рождением».
Грузия поразила его природой, людьми, самой своей поэтической сущностью, разлитой в воздухе, гостеприимством и традициями. Стиль жизни сам был напоен поэзией. Можно было всю ночь напролет ходить из семьи в семью, от поэта к поэту, слагать и читать стихи. Для Пастернака эта атмосфера стала спасительной. Грузия стала «страной поэтического вдохновения» для многих русских классиков. Но мало кто сразу ощутил трагические противоречия ее исторической судьбы. Тончайшая пастернаковская чувствительность, даже чувственность позволила поэту распознать трагизм грузинской истории – ее «ад и рай». Чувствительность распространялась на людей, в момент вдохновения он мог увидеть человека в его глубинной сути, безмерно восхищаться им.
В грузинской поэзии царствовали «голуборожцы» - Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, Валериан Гаприндашвили, в эту среду «олимпийцев» допускали лишь избранных, и Пастернаки были сразу приняты символистами, влились в их круг – как оказалось, до конца жизни. По уже сложившейся традиции Паоло Яшвили познакомил гостей с Тицианом и вверил их чете Табидзе. Тициана Павел Антокольский окрестил «поэтическим мэром Тбилиси». «Мэрия» состояла из двух лиц – Паоло и Тициана. При всем несходстве поэтического дарования Паоло Яшвили неотторжим от Тициана. Они и ощущали себя «близнецами во всем, везде, до гроба», и так же воспринимались окружающими. И «члены мэрии», и их новый московский друг относились к разным мирам и в человеческом, и в творческом измерении. Пастернак – выдающаяся поэтическая фигура мирового масштаба. Тициан и Паоло были признаны ведущими поэтами в стране с пятнадцативековой литературной традицией. И каждый имел свой уникальный голос.
Разительное отличие во внешности друзей отразили в своем дружеском шарже Кукрыниксы. Борис Пастернак с его неповторимой посадкой головы, устремленной ввысь, «похожий одновременно на всадника и его коня», элегантный красавец Паоло Яшвили и Тициан с его плавными округлыми линиями, напоминающий античного римлянина с неожиданной гвоздикой в петлице. «Я был похож на Антиноя,/ Но все полнею, как Нерон./ Я с детства зрелостью двойною/ Мук и мечтаний умудрен», - скажет о себе Тициан в стихотворном автопортрете.
Юноша из Орпири Тициан Табидзе учился в Московском университете. Уже тогда он ощутил в себе не только поэтическое призвание, но и особый дар объединять людей и представлять родную культуру представителям иных народов. В первую очередь, он много сделал для того, чтобы грузинская поэзия зазвучала на русском. Уже в студенческие годы он помогал Константину Бальмонту в его работе над переводом поэмы Шота Руставели, стал неофициальным консультантом – по стихосложению, по истории Грузии. Позже поэты уже дружили на равных.
В первые годы тбилисской жизни «голуборожцы» часто проводили бурные поэтические вечера. Они были молоды, веселы и неустроенны. Любимым местом встреч стало легендарное кафе «Химериони» в подвале театра Руставели. Когда семья Тициана Табидзе поселилась на Грибоедовской улице, «центр притяжения» был перенесен в этот дом, поначалу в столовой стояли старый стол и четыре стула, что не мешало собираться здесь многочисленному обществу.
Уже тогда круг ближайших друзей и знакомых семьи Табидзе был столь широк, что крестных у дочери оказалось тринадцать. Среди них – Коте Марджанишвили, конечно же, Паоло Яшвили и другие «голуборожцы» - В.Гаприндашвили, Г.Леонидзе, Д.Джапаридзе, Р.Гветадзе… Позже Нита рассказывала о многочисленных крестных как о само собой разумеющемся. От того торжества сохранились некоторые подарки, которые сегодня украшают старинный буфет в музее-квартире Тициана: две статуэтки – дар Коте Марджанишвили, китайские тарелки от Ованеса Туманяна. Здесь же – тарелка и ваза из семьи Ильи Чавчавадзе, которому мать Ниты Нина Макашвили приходилась внучатой племянницей. Каждый из побывавших в доме Тициана Табидзе как бы оставил здесь частицу души и материальный знак своего присутствия.
У Тициана был редкостный дар видеть в каждом его глубинное начало, значение его личности, масштаб индивидуальности, порой гораздо большие, чем конкретные поэтические установки.
Можно удивляться диапазону тех людей, которые считали Тициана и Нину Табидзе, и, естественно, Ниту близкими себе: Андрей Белый, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Алексей Толстой, Анна Ахматова, Юрий Тынянов, Сергей Городецкий, Ольга Форш, Отто Шмидт, Николай Заболоцкий, Николай Тихонов, Павел Антокольский, Микола Бажан, Бенедикт Лифшиц, Борис Брик, Максим Рыльский, Егише Чаренц.
В жару чету Пастернаков поселили на даче в Коджори. Зинаида Николаевна вспоминает: «Полгода, проведенные в Грузии, превратились в сплошной праздник. Борис Леонидович и я впервые увидели Кавказ, и его природа нас потрясла. Кроме того, нас окружали замечательные люди – большие поэты Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, Николо Мицишвили, Георгий Леонидзе. Нас без конца возили на машинах по Военно-Грузинской дороге, показывая каждый уголок Грузии, и во время поездок читали стихи. Поразительная природа Кавказа и звучание стихов производили такое ошеломляющее впечатление, что у меня не было времени подумать о своей судьбе. Так мы объехали всю Грузию. (З.Н. Пастернак. Воспоминания. Москва. Дом-музей Пастернака. 2010, с. 271-272).
Пастернак уже тогда стал знаковой фигурой не только для русской, но для мировой поэзии и более того – для мировой культуры. С другой стороны, он был постоянной проблемой для официальных властей, стоял «поодаль» от общей идеологической линии, а позже никак не вписывался в соцреализм. Его мнения, все более открыто высказываемого, опасались многие. Он отличался особой простотой в общении, но это была недоступная большинству простота, которая для многих, в том числе для «литературных генералов» была опаснее спеси иных литераторов. Общение с Пастернаком считалось великой честью и одновременно таило в себе опасность (то большую, то меньшую, в зависимости от политической конъюнктуры дня). И этот Пастернак 1931 года столь остро, столь глубоко воспринял свое ощущение Грузии, свое место среди ее духовной элиты, что для грузинской культуры навсегда стал органической составляющей, для друзей частью их судьбы, для детей друзей – «дядей Борей». Совпали момент, атмосфера, поэтические обертоны и потребность души. Возник целый мир связей, творческих поисков и открытий, он стал легендой, которой нет равной в истории грузино-русских культурных взаимосвязей.
Переписка Бориса Пастернака с грузинскими друзьями и их семьями – один из самых ярких образцов эпистолярного жанра XX века. Казалось бы, это частная переписка нескольких лиц, с фактами и событиями, понятными только ее участникам, но она явила собой удивительные возможности человеческого сопереживания, соучастия, стала образцом таланта, смелости, веры.
Уже тогда зазвучали в пастернаковском исполнении стихи Тициана, в том числе его программные строки, созданные в 1927-м, задолго до знакомства с русским другом:
Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнет – и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.
Стих – обвал, стих – стихия. Вдохновение управляет поэтом и создает его чарующие видения, поэт не волен сопротивляться захватившему его потоку, он внутри него, и поток несет, несет своего избранника, а отвечать за божественное вдохновение приходится земной жизнью. Не получи эта емкая поэтическая формула пастернаковского звучания, она могли не войти в сокровищницу и русской, а через нее – европейской поэзии.
А если бы Тициан Табидзе с друзьями не ввели Пастернака в круг родной поэзии, жизни, традиций, истории, не отдали частицу своей большой души, грузинская классика не получила бы столь мощного русского звучания.
Пастернак начинает интенсивно переводить грузинскую поэзию. Совпало несколько факторов. С одной стороны – желание подарить русскому читателю стихи друзей, проникнуть в мир поэзии любимого края. С другой стороны – в 1930-е годы в СССР возникает огромное по своим масштабам литературное явление – переводческий процесс. В Грузию желали попасть лучшие поэты эпохи. Да и личные встречи и привязанности вызывали у русских литераторов желание сотрудничать, стать участниками единого дела. Борис Леонидович проявил редкую для себя активность в официальных кругах, настаивая на включение в группу поэтов, направляемых в Грузию.
Поездка состоялась в ноябре 1933 года. Возникли новые планы, знакомства. Ездили в разные районы, писателей радушно принимали. Б.Пастернак писал жене: «Вчера на обеде в Кутаиси нами было выпито 116 литров!!! Все почти больны от этого времяпрепровождения».
Вскоре после поездки Борис Леонидович буквально объясняется в любви Тициану и Паоло, даже останавливая порой себя самого, размышляя о том, что влюбленность в природу, человека составляет его натуру и порой перехлестывает через край.
Но кутежи кутежами, а поэты были поставлены в жесткие рамки – к I съезду Союза писателей СССР должны быть составлены и изданы десятки переводов. Результатом поездки 1933 года стал сборник «Грузинские поэты», созданный Пастернаком совместно с Николаем Тихоновым.
Пастернак рано начал ощущать сгущающуюся атмосферу страха и опасности. И уже тогда присягнул в верности друзьям, зная, что навлечет на себя гнев партийного руководства Союза писателей Грузии. Для сегодняшних тенденций в межнациональных отношениях поучителен тот факт, что противостояние творческой интеллигенции действовало не внутри одной культуры, а в сплетении двух национальных культур, в утверждении общечеловеческих основ.
Это блестяще высказано Б.Пастернаком: «Понимать совсем другой мир, совсем иной стиль и род жизни, это не места и не мгновенья, не Тифлис даже, даже, может быть, не земля, это близкая, случаем подаренная допущенность к делам истории, это участие в ее будущем, это широкий роман с теряющимися границами нескольких особо счастливых, под небом, покрывшим их смыслом одной общей даты. Это клей.., это Вы и я, это наши соединенные руки» (из письма Нине и Тициану Табидзе от 8.12.1934 г.). Для создания такой новой духовной общности необходим был мощный положительный заряд, который потом мог стал частью общего противостояния. Он возник при первом соприкосновении Пастернака с Грузией, которая стала для него одним из культурных ориентиров.
Летом 1936 года в Грузии поэты строили планы, радовались жизни, переводили стихи друзей и посвящали им прекрасные строки. Они спешили жить.
Б.Пастернак очень рано постиг нависшую над друзьями опасность, хотя рядом с его именем часто ставят эпитет «небожитель», якобы принадлежащий Сталину, приказавшему «оставить этого небожителя в покое». Однако он не только ощущал глубже многих жизненные реалии, но и, как выясняется, предвидел ход событий. В письме к жене Зинаиде Николаевне Пастернак он уже в 1933 году пишет: «Параллельно с нарастающим моим убежденьем в общем превосходстве Паоло и Тициана я встречаюсь с фактом их насильственного исключения из списков авторов, рекомендованных к распространенью и обеспеченных официальной поддержкой. Я бы тут преуспел, если бы от них отказался. Тем живее будет моя верность им» (письмо от 23.11.1933 г.).
Дружба давала постоянный творческий импульс, взаимное счастье от общения с другом: «Ах, Вы оба такие родные. Но ведь мы столько еще увидим в жизни общего и столько раз еще и так сильно будем жить друг другом, не правда ли?» (письмо к Н. и Т.Табидзе от 8.12.1934 г.). И там же – включение личности друга в собственное «я»: «А Тициан, как там ни верти, оказался сильнейшим лириком из всех. Я это и раньше знал. Но он слишком близок мне. Как и о себе самом, я не смел этого знать даже про себя. Иногда я им жертвовал совершенно, как собою, можете Вы это понять?»
С приближением трагедии Борис Леонидович вселяет веру в Тициана Табидзе. И вписывает его поэзию в задачи эпохи, в праведность творческих поисков, почти по-детски видя в этом спасение: «Я хотел Вам сказать, чтобы Вы не унывали, верили в себя и держались, невзирая на временные недоразумения...» (письмо к Т.Табидзе от 8.04.1936 г.).
В Москве и Ленинграде в 1937 году с большим успехом прошли творческие вечера Тициана Табидзе. В Тбилиси он был назначен Председателем пушкинского юбилея, написал проникновенную статью о Пушкине и организовал выставку, повященную русскому гению.
Но трагедия надвигалась неумолимо. И когда свершилось еще недавно казавшееся Борису Леонидовичу невозможным, когда в июле 1937-го покончил собой Паоло Яшвили и в октябре ушел в неизвестность, а как оказалось, в небытие, Тициан Табидзе, русский поэт навсегда воспринимает это как переворот в собственной жизни.
В декабре 1937-го в Грузии проводился торжественный пленум, посвященный 750-летию создания «Витязя в тигровой шкуре» Шота Руставели. Списки приглашенных редели – из них вычеркивали арестованных. Пастернака ждали. Но он не смог пересилить себя и приехать на празднество – а праздновать пришлось бы… В Тбилиси отправились Н.Тихонов, В.Луговской, В.Гольцев.
«И вот когда в разгар страшных наших лет, когда лилась повсюду в стране кровь, - мне Савский предложил ехать на Руставелевский пленум в Тбилиси, - говорил Пастернак Тарасенкову. - Да как же я мог тогда ехать в Грузию, когда там уже не было Тициана? Я так любил его». Своим неприездом Пастернак больше утвердил свою связь с Грузией, чем прибывшие и праздновавшие.
С тех пор Пастернак до конца своих дней участвует в деянии. Начинается его великое противостояние самой смерти друзей. В эпоху, когда Танит Тициановна Табидзе считалась «дочерью врага народа», Борис Леонидович пишет ей: «Нита, Вас насильно разлучили с отцом, и таким отцом, и вот Вы выросли и не погибли. С нравственной стороны Вы уже почти герой. Вы часть героической истории и порождение героизма. Вам ли унывать?» (письмо от 6.02.1941 г.).
Сами эти строки в контексте времени – поступок огромного значения. Но пастернаковское отношение заключалось отнюдь не только в строках, оно охватывает все стороны человеческого существования. Многие годы он материально помогал Нине Табидзе (отметим, что помощь эта была взаимной, Нина Александровна посылала в Переделкино продукты из Тбилиси с любой оказией). Достаточно вспомнить письмо к Симону Чиковани. Речь идет о гонораре Пастернаку за перевод Николоза Бараташвили (договор с Закгизом): «...получите 25% аванса, половину каким бы то ни было образом, под любым предлогом навяжите Нине Табидзе, чтоб она даже не знала, откуда они, а другую почтой или телеграфом переведите мне» (письмо от 3.08.1945 г.). В музее-квартире Тициана Табидзе стоит пианино, подаренное Пастернаком Ните – в ту пору, когда после ареста Тициана семью «уплотнили», и Нине с дочерью оставили одну комнату.
Борис Пастернак не просто несет в себе образ друзей, он всеми душевными силами продлевает их жизнь на земле, борется за нее, уже ушедшую. Наверное, лишь русский поэт и Нина Табидзе верили почти на протяжении восемнадцати лет, что Тициан Табидзе жив и может вернуться. Тициан продолжал жить за гранью своего исчезновения: «... знаю, что это счастье когда-либо разделю с Вами и с Тицианом, что мы как-нибудь вчетвером, с гостями еще когда-нибудь пообедаем всем пережитым вкусно, красиво, в течение целой летней ночи или нескольких, и будем друг у друга гостить – счастливо, утомленно, отдохновенно!
Тициан жив и где-то совсем недалеко и ждать остается все меньше и меньше. Тициан лицо коренное моего существования, он Бог моей жизни, в греческом и мифологическом смысле. Мне кажется, я не мог бы быть таким счастливым, так любить Вас, занимать такое место во времени и ждать еще так много для себя впереди, если бы Тициан еще не предстоял мне» (письмо от 27.12.1940 г.).
Возникло удивительное и высокое явление. Это не просто поддержка, желание обнадежить. Пред нами живая связь, действующая за пределами конкретной физической жизни – ее продление. Так было не только в отношении Тициана, но и в оживлении памяти погибших Паоло Яшвили и Николо Мицишвили. В одном из писем, где ощущается свежая рана, звучит гимн друзьям: «Я всегда думал, что люблю Тициана, но я не знал, какое место, безотчетно и помимо моей воли, принадлежит ему в моей жизни. Я считал это чувством, и не знал, что это сказочный факт.
Сколько раз пировали мы, давали клятвы верности (тут присутствует, конечно, и бедный Паоло, думаете ли Вы, что я его когда-нибудь забуду!), становились на ходули, преувеличивали! Сколько оснований бывало всегда бояться, что из сказанного н и ч е г о не окажется правдой. И вдруг насколько все оказалось горячей, кровнее! Как слабо все было названо! Как необычна д е й с т в и т е л ь н а я сила этой неотступной, сосущей, сумасшедшей связи» (письмо 1938 года, точная дата не указана).
И тут же: «Всю ночь мне сегодня снился Тициан. Расскажите Нине. Что-то очень светлое было, свободное» (письмо от 1.02.1946 г.).
Без участия в делах Нины Табидзе и грузинских друзей, чья доля наложила отпечаток на стиль жизни Пастернака, на его замкнутость в отношении всех официальных начинаний, Борис Леонидович не представляет себя. Он утверждает в общении, как и в своем творчестве, первозданность главных чувств, объединяющих людей: «Нет кругом меня почти людей, с кем у меня все было бы так близко и просто. Грубые вещи связали меня с Вами: горе и радость» (письмо от 24.11.1940 г.).
А в годы войны, под бременем многих потерь, Борис Леонидович продолжает страдать за ту единственную судьбу, с которой его соединила дружба: «Тициан для меня лучший образ моей собственной жизни, это мое отношение к земле и поэзии, приснившееся мне в самом счастливом сне, он для меня почти то же, что для Вас. Когда я прочел из Ваших строк, что он жив, мой долг сознаться Вам, что я не в состоянии верить этому счастью» (письмо от 30.03.1944 г.).
После долгого перерыва Пастернак приезжает в Грузию сразу после окончания войны – в октябре 1945 года в Тбилиси отмечалось столетие смерти Николоза Бараташвили. Пастернак работает над переводом всего наследия грузинского лирика. В предшествующие военные годы он интенсивно переписывался с друзьями, но реально не мог заставить себя прибыть в любимые места и увидеть Грузию без Паоло и Тициана, признавался: «Зачем посланы были мне эти два человека? Как назвать наши отношения? Оба стали составной частью моего личного мира. Я ни одного не предпочитал другому, так они были нераздельны, так дополняли друг друга. Судьба обоих вместе с судьбой Цветаевой должна была стать самым большим моим горем».
Неслыханной смелостью стало требование Пастернака. Уже прибыв в Грузию, он поставил условие: выступит с переводами лишь в том случае, если на вечер будет приглашена Нина Александровна Табидзе. И читая свои переводы 19 октября в Тбилисском театре имени Руставели, Пастернак подчеркнуто обращался к ней. В эти насыщенные дни, сопровождаемый тенями погибших, Пастернак обрел новых преданных друзей, оставшихся верными этой дружбе до самого конца.
Зинаида Николаевна вспоминает, что Пастернак не хотел ехать в Грузию, она его с трудом уговорила. Нина Табидзе подарила другу листы старинной гербовой бумаги, принадлежавшей Тициану. На ней писались первые страницы «Доктора Живаго». И друг из прошлого словно подтолкнул к созданию произведения, о котором Пастернак давно мечтал. «Прозу я начал ведь писать с Вашей легкой руки, т.е. толчком к ней послужила подаренная Вами Тицианова бумага…», - пишет Борис Леонидович Нине Табидзе. И чуть позже: «Вы не представляете себе, в какой спешке и каком напряжении пишу я сейчас роман в прозе, который мог бы быть, если удастся, достоин перенесения на его (Тициана) бумагу и который мысленно, с самого возникновения, был посвящен Тициану» (письмо от 24.01.1946 года). Таким образом, один из самых знаменитых романов столетия глубинно связан с грузинскими поэтами, с «грузинской» душевной жизнью великого автора.
Уже в послесталинские времена стало известно, что карательные органы распространяли слухи о том, как некоторых, давно убитых и погибших, видели в ссылке, в лагере, на этапах. Очевидно, это распространилось и на Тициана Табидзе. Борис Леонидович и Нина Александровна годами метались между внезапно появившейся надеждой и нежеланием признать реальность факта. При любой обнадеживающей вести Пастернак, не дожидаясь, пока дойдет письмо, посылал телеграммы. Вот одна из них: «Бесконечно счастлив, вся жизнь меняется, поздравляю Вас и себя – Боря». Нет необходимости говорить о том, какое гражданское мужество нужно, чтобы в годы всеобщего доносительства, при неопределенности собственного положения через всю страну открытым текстом телеграфировать свои мысли.
А когда настал момент признать то, во что столько лет не хотелось верить, Пастернак пишет Нине Табидзе письмо, в котором определяет свою жизненную позицию:
«О как давно почувствовал я сказочную, фантастическую ложь и подлость всего и гигантскую, неслыханную, в душе и голове не умещающуюся преступность!
Но все это к делу не относится. Нужно как-то выплакать эту боль, чтобы, если возможно, принести Вам облегчение и (утишить) упрек и жалобу этой тени, удовлетворить ее беззвучное напоминание, ее справедливый иск.
Когда в редкие, почти не существующие моменты я допускал, что Тициан жив и вернется, я всегда ждал, что с его возвратом начнется новая жизнь для меня, новая форма личной радости и счастья.
Оказалось, в этом нам так страшно отказано. Все остается по-старому. Тем осмотрительнее внутри своей совести, тем прямее и непримиримее надо быть нам, наученным таким страшным уроком. Я говорю о нас самих, а не о воздаянии кому-то другому. Другие никогда не интересовали меня. Обнимаю Вас, ваш Б.» (письмо от 11.12.1955 г.).
Благословение дочери друга по своему значению шире интимного обращения к Ните Табидзе. Оно могло быть наставлением всему поколению детей, испытавших на себе директивную установку – уничтожив отцов, оборвать связь с истоками. Высокие хранители и созидатели духовных ценностей, такие, как Борис Пастернак, своим деянием и словом спасли многие души от морального угасания. Их противостояние немыслимой для человеческих масштабов системе зла и уничтожения, есть особое явление культуры, создававшейся в экстремальной ситуации, и должно быть осознано как явление культуры.
Показательно, что мысли о человечности, преемственности поколений у Пастернака всегда связаны с конкретной судьбой и через нее обретают этическое, философское значение. И лишь в таком случае жизнь и художество для Пастернака, не терпевшего праздных разговоров о поэзии и творчестве, естественны и сопряжены.
Письма 50-х годов (как уже процитированное к Нине Александровне, когда стало известно, что Тициана убили сразу же, осенью 1937 года) отличаются по тональности, по настроению от ранних. Но пастернаковская позиция, постоянно подтверждаемая им, остается неизменной. Утверждая конечность жизни и бесконечность искусства, Пастернак при абсолютной искренности с Ниной Табидзе, почти никогда не пишет подробно о выпавших на его долю испытаниях.
Напротив, в 1957-58 годах появляются строки: «Я больше, чем когда-либо
доволен своей судьбой и не желаю ей перемен...» Как бы оценивая все им совершенное, замыкая жизненный круг, поэт пишет о счастье в высшем его понимании. Уверенность незаменимости великого назначения художника, творческого начала в мире, и шире – вообще кровной связи человека с делом, преисполняет все письма Пастернака к грузинским друзьям, в первую очередь к Нине Табидзе. В письме начала 50-х самооценка стала итоговым философским раздумьем: «Но вот кончусь я, останется моя жизнь, такая счастливая, за которую я так благодарен небу, изложенная с таким тихим, сосредоточенным смыслом, как книга, и что в ней было главного, основного? Пример отцовской деятельности, любовь к музыке и А.Н.Скрябину, две-три новых ноты в моем творчестве, русская ночь в деревне, революция, Грузия» (письмо от 15.04.1951 г.).
Тициан Табидзе – «солнечная» личность, для которой высшей ценностью была жизнь – от акта рождения до ухода из мира, в одном его стихотворении соединились ликующие и ласковые звуки, сопровождавшие появление на свет, был прослежен весь земной путь и назначение поэта и предсказана страшная участь:

Под ливнем лепестков родился я в апреле.
Дождями в дождь, белея, яблони цвели.
Как слезы, лепестки дождями в дождь горели.
Как слезы глаз моих – они мне издали.

В них знак, что я умру. Но если взоры чьи-то
Случайно нападут на строчек этих след,
Замолвят без меня они в мою защиту,
А будет то поэт – так подтвердит поэт:

Да, скажет, был у нас такой несчастный малый
С орпирских берегов – большой оригинал.
Он припасал стихи, как сухари и сало,
И их, как провиант, с собой в дорогу брал.

И до того он был до самой смерти мучим
Красой грузинской речи и грузинским днем,
Что верностью обоим, самым лучшим,
Заграждена дорога к счастью в нем.

Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнет – и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.

В оригинале их знает каждый грузин. Борис Пастернак, еще не ведая о пророческом значении последниих строф, но ощутив их мощную энергетику, обессмертил мир своего друга для русской культуры. Борис Пастернак был старше Тициана Табидзе на пять лет, а пережил его на двадцать три. Но все эти годы Тициан Табидзе продолжал жить с ним и в нем. И нынешние юбилейные даты сплелись воедино.

Мария ФИЛИНАСРАЗУ И НАВСЕГДА

ОТ А ДО Я

Юбилейный Татьянин день

Московскому государственному университету исполняется 260 лет. В день 25 января 1755 года Государыня-императрица Елизавета Петровна подписала грамоту об утверждении «на Москве университета всяческих наук». Ее тогдашний фаворит Иван Шувалов, которого увлек этой идеей гениальный русский физик Михайло Ломоносов, был счастлив – во-первых, он вошел в историю, основав крупнейшее в России учебное заведение, и, во-вторых, сумел сделать достойный подарок свой матушке по имени Татьяна в день ее Ангела. «Татьянин день» с той поры стал праздником всех студентов. Прежде его отмечали гуляньями, песнями и шумными застольями с обильными возлияниями. Чехов вспоминал, что «выпивалось все, что пилось, кроме Москва-реки, да и то, только потому, что она была подо льдом». Поздравляем крупнейший и старейший российский классический ВУЗ – подлинный центр науки и культуры с прекрасным юбилеем!

«Мягкий диктатор»

21 января 1905 года родился легендарный французский кутюрье Кристиан Диор – человек, который перевернул мировую моду в середине прошлого века. Он правил мировой империей моды всего десять лет – с 1947 и до самой его безвременной смерти в 1957 году. Этот выходец из обеспеченной провинциальной семьи, которому на роду было написано стать преуспевающим юристом или дипломатом, неожиданно для близких увлекся искусством. Кристиан вместе с другом основал художественную галерею, где выставлялись Матисс, Дерен и Пикассо с Браком. Параллельно с этим он еще и публиковался в журналах мод, печатая свои рисунки с новыми моделями шляпок и платьев. Когда же его отец, на чьи деньги содержалась галерея, обанкротился – создание моделей одежды стало основным занятием Диора. Вскоре молодого модельера заметили признанные кутюрье, и между ними даже возникла конкуренция, кому достанется молодое дарование. Но все карты спутала война – Кристиан ушел на войну, и на два года оказался оторванным от мира моды. Когда Франция пала и была оккупирована германскими войсками, Диор демобилизовался и вернулся в Париж, где стал работать у известного модельера Люсьена Лелонга. В эти годы он немало трудился над созданием новых ароматов духов. А сразу после окончания войны Кристиан на деньги текстильного магната создал свой собственный дом моды. Годы безвестности, годы накопления идей и замыслов дали о себе знать – первая же коллекция вызвала настоящий взрыв эмоций... В первые послевоенные времена, когда женщины еще носили короткие юбки из грубых тканей, свитера крупной вязки, тяжелые ботинки и куртки-френчи с накладными плечами, Диор вывел на подиум женщину-грезу, женщину-мечту. Изумленные зрители в салоне на парижской улице Монтень увидели прекрасных манекенщиц в платьях, на которые уходило до 40 метров тканей, с кринолином, тонкой талией и прилегающим лифом. На них были крохотные туфельки, в которых, казалось, не сделать и шага. И благоухали эти барышни невероятными парфюмерными ароматами. Какой же случился скандал! Диору устраивали акции протеста – ведь еще не закончился период послевоенной экономии, когда норма тканей едва позволяла сшить простенькое, куцее минималистичное платьишко – а тут такой праздник женственности... Но вскоре выяснилось, что парижанкам, а за ними и всему миру понравилось, что женщина снова стала похожа на прекрасный цветок. «Мягкий диктатор», как его назвали в газетах, выиграл свою войну и вошел в историю.

От Антоши Чехонте до академика

За рубежом почему-то самыми значительными русскими писателями принято считать Льва Толстого и Достоевского. Именно они произвели на западного читателя наибольшее впечатление, создав легенду о «загадочной русской душе». Но на Родине не меньше этих классиков, еще почитается другая пара – Гоголь и Чехов. И это неспроста. Никто кроме них, говоря о русской душе, не протягивал так нить от духовного к ничтожному, от возвышенного к эгоистичному, от глубокого к мелкому. В январские дни этого года мы справляем 155-летие гениального автора «Чайки», «Вишневого сада», «Палаты № 6», «Дяди Вани» и «Человека в футляре». Антон Павлович Чехов родился 29 января 1860 года в семье мелкого лавочника в провинциальном Таганроге. Затем он учился в Московском университете и стал врачом. Литературный талант у него «проклюнулся» еще в юности, но писать он стал в студенческие годы в журналах под забавными псевдонимами «Антоша Чехонте» и «Человек без селезенки». Эти рассказы, фельетоны, юморески Чехов называл «мелочишками», не относясь к ним всерьез. Невзирая на скорую популярность, он не стал жить жизнью богемы, оставаясь уездным врачом, сначала в подмосковном Воскресенске, а затем в Звенигороде. Между тридцатью и сорока годами он много путешествовал по России и Европе. Добирался даже до Сибири и Сахалина, а также часто бывал на Черном море и на Кавказе. В последнем десятилетии XIX века Чехов написал свои знаменитые пьесы для МХТ. И именно его драматургия и принесла ему всемирную славу! Строгие критики считали, что в них мало действия, а особо дотошные видели аллюзии из реальной жизни. Да, в своих пьесах Антон Павлович немало высмеял и спародировал – ибсеновскую «Утку» в своей «Чайке», тургеневский «Месяц в деревне» и даже Мопассана. Он безжалостно сделал прототипами своих героев знакомых, коллег и друзей, за что на него частенько обижались. Но Чехов был честен до конца: в той же «Чайке» он вывел самого себя аж в трех ипостасях – он и беллетрист Тригорин, с его любовь к рыбалке и ненавистью к пахучим цветами, и начинающий литератор Треплев, с его шекспировским конфликтом с собственной матерью, и рассказчик доктор Дорн, с его насмешливостью и сочувствием врача, привыкшего к людской боли. Загадка гениальности Чехова была и в том, что веселя читателя смешными коллизиями, и пародируя всех и вся, он каким-то образом ухитрился поговорить с современниками и уже не с одним поколением своих читателей о чем-то главном. Но как же мало было ему отпущено! Всего каких-то 44 года. Да и то последние шесть лет Антон Павлович медленно угасал от туберкулеза в Крыму в своем домике неподалеку от Ялты. Но он не прерывал работу до последних дней, не унывал и не жаловался на судьбу. И умер с бокалом шампанского на руках у любимой жены.

Ивану Великому 575 лет

А вы знаете, что Великим был вовсе не пресловутый жестокий царь Иван Грозный, а его дед – Великий князь московский и тоже, как и внук, Иван Васильевич. Именно он, по словам историков, принял Русь ослабленную, раздробленную, платившую дань татарским ханам, а оставил ее после себя могущественной, единой, заставляющей считаться с собой и своими интересами. Именно Иван III освободил Русь от Орды – и даже без решающей битвы. Не дождавшись привычной дани, татарские войска пришли на Русь, но им преградило путь русское войско. После долгого стояния противников друг напротив друга на реке Угре, татары так и не решились нападать и попросту ушли в свои земли «не солоно хлебавши». Так закончилось двухсотпятидесятилетнее Ордынское иго. Затем Иван Васильевич дал стране Судебник и заложил основы поместного землевладения, что было в те времена прогрессивным шагом. При нем был воздвигнут кирпичный Кремль и построены основные соборы. При нем произошло сближение с Европой. И при нем Русь унаследовала мировую и историческую роль Византийской державы. Своим вторым браком Иван Васильевич женился на византийской царевне Зое Палеолог, породнив русскую правящую династию с византийскими императорами. Это Иван III сказал: «Аз есмь третий Рим и четвертому не бывать». Почему-то он не настолько популярен у потомков, а зря – это был очень достойный и великий правитель.

«Светлый путь» композитора Дунаевского

Современные молодые люди, слушая музыку советских времен, удивляются и не понимают, как в те мрачные времена, как пишут в их учебниках, могли появляться такие светлые и жизнеутверждающие песни. Наверное, стоит им иногда рассказывать о том, что в те годы наш народ и в правду был воодушевлен и считал, что «жить стало лучше, жить стало веселее». И это не только под воздействием пропаганды – жизнь была, хоть и нелегкая, но новая и светлая. Об ужасах репрессий знали не очень многие. Простые люди хотели работать, радоваться и гордиться своей страной. И в этом им помогали прекрасные песни Исаака Дунаевского – из кинофильмов «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь», «Весна», «Дети капитана Гранта», «Кубанские казаки». Этот уроженец украинского городка Лохвица, окончивший с золотой медалью гимназию и консерваторию в крупном культурном Харькове, оказался гениальным мелодистом. Он также обладал редкостной способностью чувствовать стихотворный текст и находить слову точнейшее музыкальное звуковое соответствие. Сказывалась уникальная артистичность натуры и умение «настраиваться на заданную волну». Это заметили театральные режиссеры. Еще юношей Дунаевский писал музыку к спектаклям Харьковского русского театра. И перебравшись в 1924 году в столицу, он также сначала работал в театрах – «Эрмитаже» и Московском театре сатиры. Его считают родоначальником советской оперетты. Но подлинный успех к нему пришел после выхода на экран «Веселых ребят» - эти песни запела вся страна. Их помнят и до сих пор узнают с самых первых тактов, а вот имени создателя молодые уже могут и не вспомнить. Есть что-то грустное, когда песни переживают своих авторов. Но сам Дунаевский, думается, был бы таким раскладом доволен.

«Душа русского балета»

Таким званием, а также титулом «Обыкновенной богини» наградили великую Галину Уланову. Эта гениальная балерина вообще была награждена, наверное, всеми возможными наградами и званиями Советского Союза. Ценили ее и на Западе – именно к ней было приковано внимание публики и прессы во время зарубежных гастролей Большого театра, которому она отдала всю жизнь. Техничных и безупречных балерин и во всем мире, и у себя на Родине было немало, но столь артистически одаренной не было. Галину Сергеевну, которой 8 января исполняется 95 лет, называли наследницей Анны Павловой. Ее роли в «Жизели», «Лебедином озере», «Золушке», «Ромео и Джульетте» стали настоящим явлением. И хотя она сошла со сцены более полувека, посвятив себя педагогической деятельности, кинопленка сохранила нам ее искусство.

Роб Авадяев

ОТ А ДО Я

Дама на престоле

Дочь Петра Великого в российской истории не считается великой царицей, хотя и была значительнее Петра III, Павла, не говоря уже про свою матушку Екатерину I и племянника Петра II. Елизавета Петровна, которой 29 декабря исполняется 305 лет, со своим могучим отцом даже не тягалась – не отличалась ни его усидчивостью и серьезностью, ни каким-то особым интеллектом. Как писал о ней в своей язвительной поэме о российских самодержцах Алексей Константинович Толстой: «Веселая царица была Елисавет: поет и веселится, порядка только нет!» Любила наряды, маскарады и балы, приятное общество, всевозможные развлечения и красивых мужчин. Да и сама была красавицей, как бы сейчас сказали, модельной внешности – с безупречной фигурой и ростом в Петра – 180 см. Это в те-то низкорослые времена! С самого детства в ней не чаяли души все – от блестящих офицеров-гвардейцев до последнего солдата в дворцовом карауле. Любовь и почтение к ее отцу Петру Алексеевичу современники перенесли и на его дочь. Только во времена правления грозной и вздорной Анны Иоановны, Елисавет жилось плохо и тревожно – кузина явно завидовала ее красоте и популярности. Но при первой возможности гвардия на своих штыках вознесла на престол Петрову дочь, свергнув младенца-царя Ивана VI с его регентами. И она оправдала ожидания, осуществив возврат к наследию Великого реформатора. Это коснулось всего – от развития промышленности, ремесел и военной реформы, до государственного аппарата и Сената. За время ее правления были основаны первые русские банки, было реформировано налогообложение, были расширены права дворянства, основаны военные учебные заведения, начальные школы, открыты первые гимназии и московский университет, учреждены многие предприятия и заводы и, что было прежде немыслимым на Руси, отменена смертная казнь. Хотя, сказать честно, Елисавет государственными делами заниматься не любила, передоверив эту ношу своим фаворитам. Но выбирать достойных мужчин она явно умела – чего стоят имена Разумовских, Шуваловых, Бестужева-Рюмина, Воронцовых. Они были настоящими государственными мужами, создавшие своими трудами блестящую Елизаветинскую эпоху, предварившую Золотой Екатерининский век.

Три четверти века Лео Бокерия

С древности считалось, что нет на свете более благородной и важной профессии, чем труд врача. И поныне, врачи почитаются и уважаются всеми слоями современного общества. 22 декабря знаменитый кардиохирург, уроженец Очамчири, академик Лео Антонович Бокерия отметит свой 75-летний юбилей. Этот выпускник Первого московского мединститута – знаменитой Сеченовки прославился, как один из самых изобретательных и виртуозных хирургов современности. Он провел несколько тысяч операций на открытом сердце, включая более двух сотен в барооперационных. Он одним из первых осуществил имплантации искусственных желудочков сердца и кардиовертеров-дефибрилляторов. Ему принадлежат более 150 патентов на изобретения, он автор тысяч статей и сотен научных трудов, признанных в самых разных странах. Академик Бокерия – Главный кардиохирург Министерства здравоохранения РФ, кавалер орденов и лауреат многочисленных международных премий. А также Лео Антонович – почетный гражданин городов Тбилиси и Поти. С юбилеем, дорогой Доктор!

правнук Зазы-бунтаря

Жизнь Иосифа Виссарионовича Джугашвили, вошедшего в мировую историю под именем Сталина, полна загадок и мифов. Тайной окутана даже дата его рождения – 21 декабря 1879 года. Сохранились записи в церковной книге, из которой следует, что он был старше на год. С чем было связано желание стать на год моложе, отсрочкой ли от призыва в армию, или требуемым возрастом для приема в семинарию – неизвестно. О некоторых периодах жизни Сталина вообще мало, что известно, особенно его детство и молодость. И именно в тех годах многие историки и ищут истоки его грядущих метаморфоз. Как появился этот потрясающий жестокий характер, какие события превратили обыкновенного человека в супертирана вселенского масштаба? Из чего родилась страшная историческая сказка Золушки наоборот? Как случилось, что полуграмотный нищий мальчик из уездного грузинского городка, даже не владеющий русским языком, воспитанный в пуританской христианской строгости, стал подлинным Красным царем Иосифом Грозным, чье феноменальное властолюбие принесло и гибель миллионам, и победу Российской державе в страшной войне? Как случилось, что успеха в индустриализации и государственном строительстве гигантской отсталой страны достиг не кабинетный мудрец, не митинговый горлопан и не политический интриган-краснобай, а простой бывший семинарист-расстрига Сосо – сын горийского сапожника Бесо-пьяницы, внук виноградаря тихони-Вано и правнук Зазы-бунтаря из Диди-Лило? На эти вопросы пока нет ответа – прошло по историческим меркам слишком мало времен. И, как говорили древние китайцы, только терпение и мудрость принесут понимание.

Да здравствует королева!

8 декабря будет широко отмечаться юбилей подлинной примы отечественного театра – гениальной актрисы и прекрасной женщины Алисы Бруновны Фрейндлих. Наверное, нет более бесспорной королевы российских подмостков, чем она – уже более 60 лет она служит высокому театральному искусству. Фрейндлих сыграла бесчисленное число ролей на сцене и в кино. И ей было присвоено высокое звание Народной артистки еще в те времена, когда его не давали за выслугу лет. Героини Фрейндлих – это, прежде всего, настоящие женщины со всеми своими слабостями и силой, умеющие преодолевать и добиваться, могущие быть опорой своим мужчинам и детям. Все они сомневаются, но не сдаются и не теряют достоинства – от большой начальницы Калугиной из «Служебного романа», до безымянной жены сталкера из фильма Андрея Тарковского. Достоинство – это понятие, которое, помимо способностей, характеризует и саму Алису Бруновну. Она надежна, умна и не порхает бабочкой по жизни. В течение всей своей успешной театральной карьеры служила только в трех питерских театрах – Комиссаржевской, Ленсовете и БДТ. А в ее детстве была и Блокада – когда семья выжила только подчиняясь диктату бабушки, которая с немецкой педантичностью кормила домашних строго по часам, деля на крошечные корочки мизерные хлебные пайки. Эта унаследованная от бабушки сверхорганизованность и стала фирменным стилем Фрейндлих, вкупе с природной лицедейской гениальностью. И данный ей при рождении талант, как в библейской притче, она многократно преумножила нам – зрителям на радость. Тбилисская публика боготворит эту великую актрису и всегда с нетерпением ждет каждой новой встречи на гастролях.

«Грустный апельсин» Анри Матисса

Его первый же шедевр «Роскошь, покой и наслаждение» купил в 1904 году уже признанный художник-пуантилист Поль Синьяк – а это говорит о многом. Анри Матисс, которому 31 декабря исполнится 145 лет, стал заметен почти сразу, как появился на парижском живописном небосклоне, и без того усеянном звездами первой величины. Еще были живы бунтари-импрессионисты – участники скандальных выставок «Салона отверженных». И многие сразу обратили внимание на Матисса и его друзей, которые представили публике свои работы, выполненные в необычайно яркой цветовой манере. Один из критиков назвал этих художников «дикими» - les fauves, а само направление фовизмом. Уже не юный провинциал из приличной семьи, обремененный юридическим образованием, но оставивший карьеру помощника присяжного поверенного для занятий искусством, оказался весьма оригинально мыслящим творцом. Он прошел увлечение импрессионистской манерой, пуантилизмом, пока со своим соратником Андре Дереном, Матисс создал новый стиль. Фовизм существовал недолго – буквально несколько лет – или ровно три выставки, но вошел в историю живописи вместе со своими создателями. Матисса ждал большой успех – американская семья Стайн собирала его ранние работы, русские коллекционеры Щукин и Морозов не только покупали его работы, но и делали дорогостоящие заказы – например, знаменитое панно «Танец», которое сейчас хранится в Эрмитаже. После Первой мировой войны он больше живет в Ницце. Знаменитый импрессарио С.Дягилев заказал Матиссу оформление балетного спектакля на музыку И. Стравинского «Соловей». В 20-30 годы он много путешествует – в Испании, Италии, Марокко, по Америке и даже на Таити. И везде находит источники вдохновения – его работы вобрали в себя и элементы декоративности, напоминая, одновременно, японские и исламские мотивы. Как написал один исследователь его творчества: «Мир Матисса – это мир танцев и пасторалей, музыки и музыкальных инструментов, красивых ваз, сочных плодов и оранжерейных растений, разнообразных сосудов, ковров и пестрых тканей, бронзовых статуэток и бесконечных видов из окна». А очень пожилой Огюст Ренуар, увидевший матиссовские работы фовистского периода, сказал об этом художнике, что только Матисс, пользуясь только одним рыжим цветом, способен нарисовать «грустный апельсин».

130 лет Зинаиде Серебряковой

Зинаида Евгеньевна Серебрякова происходила из одной из самых знаменитых творческих российских семей. Ее отцом был скульптор Евгений Лансере, дед – известный архитектор Николай Бенуа, а дядя со стороны матери – сам знаменитый Александр Бенуа. Зинаида родилась в имении Нескучное на Харьковщине. После окончания Тенишевской женской гимназии, ее стал учить живописи замечательный портретист Осип Браз. Затем совершает путешествие в Европу – сначала в Италию, а затем во Францию, где обучается в парижской Академии де ла Гранд Шомьер. И даже раннее замужество и рождение четырех детей не помешало ей в становлении себя, как чудного и лиричного художника, с острым чувством прекрасного. Ее искусство современники называли «консонансным», т.е. красивым, добрым и чуждым антиэстетике. В революцию и Гражданскую семья жила в России. И только после смерти от тифа любимого мужа – Бориса Серебрякова, Зинаида Евгеньевна переехала в Питер, в дядину квартиру, которую, хоть и «уплотнили», но подселили не каких-то неприятных людей, а артистов-мхатовцев. Они быстро привлекли Серебрякову к оформлению театральных спектаклей. Эмигрировала она довольно поздно, в 1924 году – получила заказ в Париже на большое панно. Сначала она воспринимала работу за границей, как заработок, оправляя заработанное детям. Но потом эмигрантская жизнь все больше затягивала, и в Россию она больше не вернулась. При этом, Серебрякова никогда не позволяла себе негативных отзывов о родной стране и частенько посещала мероприятия советского посольства – очевидно, опасаясь за судьбу оставшихся в Советской России двух старших детей. И ее совсем не считали невозвращенкой – как только наступила хрущевская оттепель, в СССР неоднократно организовывались ее выставки, выпускались альбомы и писались хвалебные критические статьи. Творчество Зинаиды Серебряковой оказалось востреббованным на Родине. И ее справедливо считают мастером прекрасных женских и детских портретов.

Роб Авадяев

ОТ А ДО Я

Начинал узником Бастилии

Он родился 21 ноября1694 года. Великий Вольтер, дружбой с которым гордились выдающиеся люди 18 века, такие как Екатерина II, Фридрих II, многие философы и мудрецы, был человеком происхождения незначительного из мелкого чиновничьего сословия. И назначено было ему на роду стать юристом, но юный Франсуа Мари Аруэ – так его звали – решил по-другому. Он стал литератором, философом, историком, просветителем, публицистом и правозащитником. А еще Вольтер на многие десятилетия стал властителем дум и высшим европейским авторитетом. Хотя и начинал, как узник Бастилии за свои едкие стихи. Его реальной дружбы, а не «по переписке», с монархами не получилось – Людовик XV и мадам Помпадур не поладили с ним так, что пришлось бежать из Франции, Фридрих, пригласивший его жить к себе в Сан-Суси, следуя строгому прусскому распорядку дня, лишал его вечером свечей, а приглашением российской императрицы Вольтер воспользоваться уже попросту не рискнул. В итоге, он обосновался в Швейцарии на самой границе с родной Францией. Это было самое лучшее время его жизни. К нему приезжали погостить самые блестящие умы, велись философские беседы, обсуждались его литературные произведения, читались антиклерикальные памфлеты. Но в конце жизни Вольтера неудержимо потянуло в Париж, где его и настигла болезнь и смерть. Он покоится в Пантеоне.

Котелок, трость и сигара

Самому выдающемуся политику Великобритании ХХ века исполняется 140 лет со дня рождения. Этот потомок герцогов Марльборо жил при шести монархах – от королевы Виктории до ее праправнучки Елизаветты II. Сэр Уинстон Черчилль воевал еще в Судане и в агло-бурской войне. Как военный корреспондент побывал на Кубе. Командовал британским флотом в Первую мировую и был премьер-министром во Второй мировой. Он первым показал растопыренными пальцами знак «Виктория» и первым произнес слова «железный занавес». Он был одним из трех глав антигитлеровской коалиции, под чьим руководством пал нацистский рейх. А еще Черчилль был прекрасным художником, получил Нобелевскую премию по литературе, любил кубинские сигары и армянский коньяк «Двин». А еще известно, что он обязательно спал днем. Но стоит помнить, что этот несколько чудаковатый джентльмен был невероятно остроумен и находчив. И что половину баек о себе сочинил сам. А еще Черчилль был талантлив и результативен. Он остался в истории, как блестящий дипломат, успешный политик и военный вождь британской нации. Его считают одним из величайших людей прошлого столетия.

Саксофону 160 лет

Без звука этого инструмента невозможно представить себе ни одну джазовую мелодию, ни одну эстрадную оркестровую пьесу. А ведь существует саксофон совсем недавно, каких-то сто шестьдесят лет. Его создатель Адольф Сакс родился 200 лет назад в Бельгии в семье придворного мастера музыкальных инструментов. Он закончил консерваторию и пошел по стопам отца, изобретая духовые инструменты своей конструкции. В 1842 году Адольф Сакс открыл в Париже фабрику духовых инструментов. Здесь он оснастил всем известный кларнет 24 клапанами, назвал его «звуком, найденным Саксом» - саксофоном и получил на него патент в 1846 году

Карл Бенц – отец автомобиля

Один из первых создателей автомобиля появился на свет в семье машиниста поезда из города Карлсруэ 25 ноября 1844 года. И не случайно, что именно ему, знакомому с паровозами с самого детства, пришла в голову идея оторвать колеса движущейся машины от железнодорожных рельсов. Более того, его отец с коллегами уже в те времена разговаривали на тему смены паровых двигателей на что-то более современное – например, на двигатель внутреннего сгорания инженера Николая Отто. Карл был прирожденным механиком, и родители, по праву относящиеся к классу обеспеченных пролетариев-аристократов, решили дать сыну приличное образование. Молодой Бенц закончил технический лицей, а потом и политехнический университет. А в 25 лет Карл решил начать свое дело – купил велосипедную мастерскую и приступил к созданию своего мотора. И вскорости запатентовал двухтактный бензиновый двигатель. А первый автомобиль он сконструировал почти одновременно с конкурентами – Даймлером и Майбахом в 1885 году. Хотя первые опыты по оснащению трехколесного велосипеда двигателем у него были и в более ранние годы. Но своим первым автомобилем Бенц считал «Motorwagen», который испытывал по ночам, гоняя по окрестным улочкам на радость соседским собакам с умопомрачительной скоростью в 16 км/час. Патент на него изобретатель получил в самом начале 1886 года. И кто из германских пионеров автомобильного века мог себе представить, что в 1926 году их так яростно конкурирующие фирмы будут слиты в единый великий концерн «Daimler-Benz», существующий и поныне?

Первый на чужбине

Автор одних из самых красивых и благозвучных русских стихов Георгий Иванов прожил странную светскую и немножко «тусовочную» жизнь. Он напрочь сторонился политики и практически не замечал революционных потрясений, коим был современник. Георгий Иванов родился 10 ноября 1894 г., то есть 120 лет назад, в семье подполковника и баронессы в небольшом имении рядом с польской границей, неподалеку от литовского Каунаса. По настоянию отца учился в кадетском корпусе, но бросил его, недоучившись, решив посвятить себя литературному поприщу. Так он стал редактором сразу нескольких журналов, где печатался и как поэт. С 1914-го Иванов – постоянный сотрудник журнала «Аполлон», он занял в место Гумилева, ушедшего на фронт. Революцию он, конечно, не принял, но этого не афишировал, что позволило ему относительно благополучно пережить гражданскую войну и не быть репрессированным. Он выехал из России в 1922 году в Берлин, где воссоединился со своей женой поэтессой Ириной Одоевцевой. В эмиграции Иванов занял место «первого» вместе с Ходасевичем русскоязычного поэта. Но его публицистическая проза была очень едкой и желчной, что не нравилось ни в Советской России, ни эмигрантам. Его перо нажило ему много врагов. Иванов обитал на собственной вилле в Беарице, пока ее во время войны не реквизировали немцы. Последние годы жизни он страшно бедствовал. И только спустя много лет после его смерти, поэзия Георгия Иванова возвратилась к читателям, очищенная от флера не всегда доброжелательной памяти современников.

Последний немецкий классик из России

24 ноября исполнилось бы 80 лет прекрасному современному композитору Альфреду Шнитке. Он родился в 1934 году в городе Энгельс – столице немцев Поволжья. А музыкальное образование получил после войны в оккупированной Вене, куда его отца направили работать переводчиком. А после была консерватория и преподавательская работа. Как композитор Шнитке сложился в 60-е годы. Он, в основном, писал музыку к кинофильмам, чем и стал известен широкой публике. Его музыкальный стиль был на редкость узнаваем. К тому же, будучи высоким интеллектуалом и высокообразованным человеком, Альфред Гарриевич поддерживал прекрасные творческие отношения со многими выдающимися режиссерами своего времени, музыкально оформляя их спектакли. Последнее десятилетие своей жизни он преподавал в Германии, в Гамбургской консерватории, оставаясь при этом россиянином. Но немцы считают его последним немецким музыкальным классиком.

Постимпрессионист граф Тулузский

У гениального Анри Тулуз-Лотрека были настолько знатные предки, что правившие Бурбоны по сравнению с ними были худородными. Этот постимпрессионист был графом Анри Мари Раймон де Тулуз-Лотрек-Монфа. Он родился 150 лет назад 24 ноября 1864 года в одном из фамильных замков и был единственным наследником. Но в 13 лет его постигла беда – в течение полугода он сломал поочередно обе ноги, и они перестали расти, в отличие от всего остального тела. Проявилось наследственное заболевание из-за близкородственных аристократических браков – обе его бабки были родными сестрами. Так Анри был лишен возможности вести привычный образ жизни – скакать верхом, посещать балы, выезжать на охоту. А также стать военным и удачно жениться. Он решил уйти из семьи и стать свободным художником. Анри де Тулуз-Лотрек отправился в Париж, купил мастерскую на Монмартре и зажил жизнью богемы. Он не был карликом, его рост составлял 152 см, что в те времена было немало, но свое увечие он ощущал очень болезненно, считая, что в любви ему не везет именно поэтому. Но будучи от природы очень хорошим и щедрым человеком, и к тому же веселым и остроумным, Анри стал очень хорошим собеседником, и у него было много друзей. Особенно из числа танцовщиков, артистов, проституток, художников и поэтов, ставших его любимыми моделями. Он был завсегдатаем и летописцем окрестных кабаре и танцзалов – знаменитых «Мулен-Руж», «Шануар – Черной кошки», «Диван Жапоне», «Мулен де ла Галетт» и «Мирлитона». Тулуз-Лотрек писал портреты исполнительниц канкана и посетителей, сценки из их повседневной жизни и рисовал афиши. К сожалению, беспутный образ жизни с постоянной выпивкой, бессонными ночами, напряженной работой и доступными женщинами не позволил слабому здоровьем художнику долго прожить – он умер не дожив до 37 лет. И признанный коллегами и некоторой частью публики гением при жизни, Анри де Тулуз-Лотрек получил признание только после смерти.

Роб Авадяев

ОТ А ДО Я

Битва при Гавгамелах

В 331 году до н.э. у крупного селения неподалеку от берега реки Тигр произошло решающее сражение между войсками Александра Македонского и персидского царя Дария III Кодомана. Дата 1 октября абсолютно точно задокументирована вавилонскими жрецами-хронографами. Скифская стратегия неудачливого Царя царей – заманить противника вглубь своей территории и дождаться ошибки – не помогла. Александр Филиппович, невзирая на свою молодость, был полководческим гением, и за три года, с момента форсирования Дарданелл и первых побед при Гранике и Иссах, захватил все прибрежные средиземноморские базы персидского флота и занял богатейший Египет. И только после этого отправился покорять Междуречье. Войска сошлись на плоской равнине. Но, невзирая на свое четырехкратное преимущество, Дарий настолько боялся внезапной атаки соракатысячного македонского войска, что продержал свою армию в боевом построении весь предыдущий день и целую ночь. Естественно, персы были морально и физически вымотаны, в отличие от воинов Александра, которые отлично выспались. В завязавшейся схватке был убит возница царской колесницы, а персы решили, что погиб сам царь. Поднявшаяся над полем битвы пыль не позволяла что-либо увидеть, и персидское войско обратилось в бегство. А сам Дарий III, подобрав вожжи, уносился прочь от неминуемого плена. Македонская конница преследовала персов всю ночь и половину следующего дня. Персы потеряли в тридцать раз больше убитыми, чем македоняне. Теперь дорога ко всем пяти священным персидским столицам была открыта. Александр вступил в Вавилон, распахнувший без боя свои Львиные врата, спустя три недели. Несчастный же Дарий углублялся все дальше в иранские горы навстречу смерти от рук своих же подданных, передав благородному врагу Александру заботу о своей семье и близких.

410 лет первой постановке «Отелло»

31 октября 1604 года в лондонском Уайт-холле (а по некоторым данным, в театре «Глобус») состоялась премьера новой трагедии гениального Барда, как называют в Англии Вильяма Шекспира. Но с этой бессмертной трагедией возникло немало несуразиц. Во-первых, как и во многих других случаях, Шекспир сюжет заимствовал. На сей раз из популярного сочинения итальянца Джиральди Чинтио «Венецианский мавр». И именно оттуда возникла путаница с цветом кожи героя – реально существовавшего генерала Венецианской республики Маурицио Отелло. Его имя сокращенно звучало, как «Мауро» - по-итальянски мавр. Оттуда и прозвище. То есть, никаким темнокожим великий ревнивец не был, а вот первостатейным мерзавцем, похоже, был. В период трехлетней военной командировки на Кипр при загадочных обстоятельствах погибла его жена. На следствии подозрение пало на Мауро, но его подчиненные, вызванные свидетелями, дружно выступили в его защиту. Истина – истиной, но давать показания против начальника – себе дороже. Его наверняка оправдают, а какому-нибудь младшему лейтенанту Яго расхлебывать.
А вообще-то, жители восточнокиприотской Фамагусты гордо показывают замок, где произошло злодеяние, и утверждают, что коменданта острова звали вовсе не Мауро Отелло, а лейтенант Христофоро Моро. Но Шекспир, хорошо знавший театральную конъюнктуру и интересы публики, не стал углубляться в дебри истории и сделал своего героя, во-первых, смуглым выходцем из южного Средиземноморья, а во-вторых, цельной личностью, наделенной старомодными и архаичными представлениями о чести – как то, кровная месть, обязательное исполнение данного слова, неизбежная кара за прелюбодеяние, абсолютное доверие к своим и т.д. Неправда ли, напоминает кодекс суровых горцев? Меня удивляло, что эти бескомпромиссные люди всегда оправдывали Отелло, говоря, что он поступил, как настоящий мужчина. Вот так ошибка Шекспира и сделала на веки вечные Отелло чернокожим африканцем, что в наши времена толерантности и политкорректности вполне нормально.

Чудак на троне

260 лет назад родился один из самых противоречивых русских монархов, Павел I. Нетипичное для русских царей имя ему придумала бабка – государыня-императрица Елизавета Петровна: «Был у нас Петр, пусть теперь будет и Павел». И немедленно забрала младенца у родителей Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны – будущих государей Петра III и Екатерины II. Дочь Петра Великого вознамерилась сама воспитать внука, чтобы передать ему престол, минуя отца. Она подобрала ему учителей по самым разнообразным дисциплинам, так что в итоге Павел получил прекрасное образование и тяготел к идеалам рыцарства. Но особенное влияние на него оказывал вольнодумец и масон Никита Панин. Юный наследник, не получивший родительской ласки, вырос замкнутым и закомплексованным. Екатерина II не любила сына и открыто подвергала его насмешкам, и весь двор с ее легкой руки тоже. Поэтому Павел был на людях угрюмым и необщительным. Но дома в Гатчине он был приветлив, отзывчив и благороден. Павел наладил свою жизнь, подчинив ее скрупулезному следованию правилам, господству дисциплины, порядка. Его идеалом, как и у его отца Петра III, был прусский король Фридрих Великий. И когда в возрасте 42 лет заняв престол, он немедленно взялся реализовывать накопившиеся и выстраданные в гатчинском уединении идеи – реформа армии, борьба с дворянской вольницей, искоренение вольнодумства. Его рвение доходило до явных несуразностей, таких как запрещение некоторых фасонов платьев, шляп, танцев. Была введена жесткая цензура и закрыты частные типографии. Молодежи было запрещено ездить учиться в Европу. Был запрещен ввоз из-за границы книг и даже нот.
Внешняя политика Павла была также продиктована духом противоречия матери Екатерине Великой. И демонстрировала его явную несостоятельность в искусстве дипломатии. Так, например, когда он принял предложение стать магистром Мальтийского ордена, а испанский король не признал законность этого, Павел решительно объявил войну Испании. Но из-за удаленности ее от рубежей нашей страны, ничего из этой затеи не получилось. Это, наверное, единственная война, где не было ни одного убитого. И таких примеров было немало – чего стоят альпийский поход Суворова, взятие Рима российской морской пехотой адмирала Ушакова и поход казачьего войска в Индию. Короче, за четыре года правления Павел Петрович настолько надоел своим поданным, что против него был составлен заговор, и он был убит в свежепостроенном Михайловском замке, по иронии судьбы возведенном им на том месте, где стоял Летний дворец – место рождения незадачливого российского монарха.

Великий одиночка

200-летию со дня рождения М.Ю. Лермонтова наверняка будет посвящено множество статей и панегириков. А поначалу стихов он не писал вовсе. Куда больше его интересовало рисование – акварели юного Мишеля Лермонтова были чудо как хороши. Стихотворения появились позже, лет в 14. Это один из самых замкнутых людей в истории нашей литературы – очень мало свидетельств того, как он работал. Друзья детства вспоминали, что он писал быстро, внезапно и без помарок. Так, посмотрев минут пять в окно, он подсел к столу и написал «Тучки небесные, вечные странники…»
Лермонтов вышел не из «поэтического супа» своего времени. В отличие от большинства русских поэтов, черпающих новые темы и вдохновение из взаимодействия с себе подобными. И кстати, за всю жизнь не получил ни копейки за свои творения. А главное, Лермонтов не любил «тусовки». Все попытки коллег по литературному поприщу поговорить с ним по душам натыкались на его отпор – он отшучивался, ерничал и ехидничал. А скорее всего, этот человек просто не любил, когда к нему лезли в душу. Он отказывался считать себя литератором. Это занятие, с присущим своему кругу высокомерием, он относил к недостойным аристократа и офицера. Восхищенный его стихами Виссарион Белинский после первой встречи был разочарован – Лермонтов ему не понравился. И только позже, посетив его на гауптвахте, где Лермонтову не перед кем было рисоваться, он поговорил с поэтом по душам.
И это правильно. Жизнь он видел совсем иначе нежели жители столиц – Жуковский, Пушкин и многие другие. Выходец из обеспеченной семьи, где только на его обучение языкам было потрачено около 4000 рублей в год – огромные по тем временам деньги! - он не остался «в свете». Он командовал казачьей сотней, уходившей на недели в горы, в партизанские набеги по тылам горцев. Он видел кровь, лишения, сражения – все то, что было недоступно большинству его собратьев по перу. Он был последним гвардейцем, пишущим великие стихи.

Первый грузинский советский фильм

1 октября в 1921 году в Тифлисе состоялась премьера художественного фильма «Арсен Джорджиашвили». Это революционная история, рассказывающая о покушении на жестокого царского генерала Федора Грязнова – начальника штаба Кавказского военного округа. В него бросил бомбу рабочий железнодорожных мастерских Арсен Джорджиашвили. Это была месть за арестованных забастовщиков. Главную роль исполнил выдающийся в будущем Михаил Чиаурели, а режиссерами и сценаристами были И.Перестиани, А.Нинидзе и Ш.Дадиани. Эта часовая лента, которую и сейчас вполне можно посмотреть в интернете, рассказывает не только о суровых и беспощадных временах периода Первой русской революции, но и дает уникальную возможность увидеть улицы прекрасного старого Тбилиси.

Роб Авадяев

Еще статьи...

<< Первая < Предыдущая 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 Следующая > Последняя >>

Страница 32 из 59

Цитатa

Журналы

Номера

Авторы

Рекомендуем

Рубрики