|
Тамаз Чиладзе (1931-2018) |
|
Из Тбилиси пришла печальная весть – не стало Тамаза Чиладзе, грузинского поэта, прозаика, драматурга, эссеиста. Его стихи известны русскому читателю в переводах Беллы Ахмадулиной, Евгения Евтушенко, Юрия Ряшенцева, Ильи Дадашидзе, Наталии Соколовской и других поэтов, любивших и любящих Грузию и легендарных братьев Чиладзе – Тамаза и Отара. Проза Тамаза переведена на десятки языков народов мира, многие его пьесы поставлены прославленным режиссером Робертом Стуруа.
Можно сказать, что Тамаз Чиладзе всю свою достаточно долгую творческую жизнь был верен идеалам шестидесятников, проповедовал демократические свободы, права человека, ненависть к тирании.
Тамаза Чиладзе еще при его жизни, в Грузии, называли живым классиком. Вслед за Ильей Чавчавадзе и Акакием Церетели он боролся за богатство и чистоту родного языка. И в то же время, подобно Галактиону Табидзе, был подлинным новатором слова. Его проза – малая и большая – была оригинальна, как по содержанию, так и по форме. Несколько рассказов и повестей Тамаза Чиладзе могут украсить любую антологию: это «Журавль», «Пятница», «Полдень», «Прогулка на пони».
От нас ушел талантливый коллега, верный друг, благородный человек.
Мы будем с любовью хранить память о тебе, дорогой Тамаз!
Соболезнуем твоим родным и близким и всей Грузии, потерявшей такого сына.
Евгений Сидоров
Первый секретарь Союза Писателей Москвы
28 сентября в Тбилиси на 88-ом году жизни скончался выдающийся грузинский писатель Тамаз Чиладзе – поэт, прозаик, драматург, автор интереснейших исследований, эссе, масштабная фигура нео-Возрождения середины ХХ и начала ХХI вв. Рухнул один из столпов, державших над нами купол гуманизма, культуры, эстетики и всего того, что делает нас людьми. Произведения Тамаза Чиладзе переведены на десятки языков мира. Утрата невосполнимая... Наша семья выражает глубокое соболезнование самоотверженной сестре Тамаза Тине, не отходившей от него ни на шаг до последнего мгновения, детям Отара Чиладзе Тако и Зазе, всем родным и близким. Имя Тамаза Чиладзе навсегда войдет в историю родной литературы.
Анаида Беставашвили
Стихотворения
* * *
О, у кораблика бумажного
есть с настоящим тождество.
Ведь сколько
гордого и важного
в ребенке,
Строящем его!
Глядит он,
свой кораблик делая,
глаза большие округля,
на паруса,
такие белые,
взаправдашнего корабля.
Ребенок дует
в парус вымышленный,
Создав подобье ветерка.
А настоящий –
Он, как вымечтанный,
так недоступен он пока.
Бумажный, маленький,
Чуть тащится,
а тот уже вдали,
вдали...
Но они оба –
настоящие,
и они оба –
корабли.
Перевод с грузинского Евгения Евтушенко
1958
* * *
Если сам ты – частица сущего,
то тебе уже не до старости.
Вроде вихря, ветрило рвущего,
Тучи сшиблись с дубами в ярости.
И бокал твой, звеня заранее,
От закатного светел золота.
И похожа на тень желания
Плоть граната, лучом расколота.
И с Арагви мчащий, с ночной реки,
Ветер ищет тебя на сырой земле,
И колени твои сквозь сумерки
Так поют, как костер в непроглядной тьме.
Ты – страна раздолья цветущего,
Неприступного в дикой яркости!
Вроде вихря, ветрило рвущего,
Тучи сшиблись с дубами в ярости.
* * *
С закатом небо снимает маску,
Тебе свой подлинный лик являя.
И ты, дневную забыв обманку,
Впервые видишь весь мрак без края.
День исчезает, стремя движенье
Туда, где скрылась твоя дорога.
И – тишина, как утешенье,
Как мимолетная милость Бога.
С закатом небо снимает маску...
* * *
Я все тот же – идущий по-прежнему
По пути, никуда не ведущему.
Уподоблен я стражу прилежному –
Он так верен чужому грядущему.
До сих пор не приемлю в судьбе моей
Ни покоя, ни грохота грозного.
Вновь дает мне надежду на склоне дней
Сумрак темного утра морозного;
Я все тот же – идущий по-прежнему
По пути, никуда не ведущему.
* * *
«Это означает полет без крыльев во мраке».
Отар Чиладзе
Ты, как будто назло провиденью,
Время опередил и судьбу,
В одиночку стремительной тенью
За глухую скользнув городьбу.
Вспоминая былое сегодня я,
Как без крыльев над тучей полет.
Речь небес, столь внезапно свободная!
В ней хоть тень утешенья живет.
Там привычно тебе, где лишь звездочки
Разговаривают во мгле –
Ведь, как птица, земли ты ни горсточки
Никогда не имел на земле.
Как от жизни хмелели по чести мы!
Хоть глоток на двоих бы испить,
Чтоб из этого мира да вместе бы
На пароме Харона уплыть…
Перевод с грузинского Юрия Ряшенцева
* * *
Колокола звонят, и старомодной
печалью осеняют небеса,
и холодно, и в вышине холодной
двух жаворонков плачут голоса.
Но кто здесь был, кто одарил уликой
траву в саду, и полегла трава?
И маялся, и в нежности великой
оливковые трогал дерева?
Еще так рано в небе, и для пенья
певец еще не разомкнул уста,
а здесь уже из слез, из нетерпенья
возникла чьей-то песни чистота.
Но в этой тайне все светло и цельно,
в ней только этой речки берега,
и ты стоишь одна, и драгоценно
сияет твоя медная серьга.
Колокола звонят, и эти звуки
всей тяжестью своею, наяву,
летят в твои протянутые руки,
как золотые желуди в траву.
Перевод с грузинского Беллы Ахмадулиной
* * *
Листья за ночь усыпали двор,
словно сдернули вниз покрывало.
Неожиданно и небывало
перед нами раскрылся простор.
Даль проснуться никак не могла.
Мгла, как пальцы слепого, дрожала...
Ты уже расправляла крыла...
Что тебя на земле удержало?
ДАЧА
Раскрытые книги усыпала хвоя,
усыпала хвоя и плечи, и спины...
Но что-то сегодня творится с тобою:
грустишь и смеешься без явной причины.
А хвоя летит на столы и страницы.
И шахматы ею усыпаны тоже.
Ты тщетно пытаешься с чем-то смириться,
смятенье тебя безотчетное гложет.
Ты дачный роман разыграл как по нотам,
для дачниц прелестных плетя небылицы.
Но что-то тебя беспокоит. А «что-то» –
лицо, заслонившее прочие лица.
Ты встретил ее в городской суматохе.
Стояло такое же душное лето.
И ты обернулся и замер на вздохе.
И даже не понял, что значило это.
Как город, лицо некрасивое было,
прекрасное было, как город, и злое,
и в нем милосердие тайно сквозило,
и это тебе не давало покоя.
Не знаешь ты, что для тебя это значит...
...А книги, наверно, листают для виду.
И пусты кто не сведущ – ночами не плачет
и на мирозданье не копит обиду.
И вдруг – этот поезда крик на вокзале!
И город грохочущий – ближе и ближе,
как боль, что тебе на роду предписали,
и, стало быть, время ее не залижет.
А поезд кричит и кричит, протестуя.
И пот проступает на рельсовой стали.
...А ты вспоминаешь улыбку простую.
Такие встречаться уже перестали.
СНЕГ МАРИНЫ
Снег пошел, понимаешь, Марина!
Я просил. И к скончанию дня
снег лелеянный, снег лебединый
снизошел наконец на меня.
Ждал я долго. Как темная птица,
взгляд мой в небо летел сквозь окно.
Снег пришел, чтоб ко мне обратиться.
С чем – не знаю. И знать не дано.
Он как дар, что ниспослан немногим.
Он – твоя молодая душа.
Он сбивает меня с полдороги.
Я, как путник, застыл не дыша.
Мне казалось, я шел, а на деле –
ждал тебя, подчиняясь судьбе!
Эти вечнозеленые ели
облегчают мне мысль о тебе.
Снегопад, как беспамятство, длинный.
Женским трепетом полон простор.
Ты сегодня так близко, Марина,
как еще никогда до сих пор.
* * *
Опять мучительный, как тайна,
трепещет воздух разогретый.
В следах жары необычайной
бесшумно отступает лето.
(Мы расстаемся. Так решила
судьба. И непреложно это.)
Желтеет тополя вершина.
Бесшумно отступает лето.
Воспоминанье стало прахом.
Распалось, временем задето.
Ночь дышит воздухом и страхом.
Бесшумно отступает лето.
КРЕМАЦИЯ СТАРЫХ СТИХОВ
Я прав... Перед собой и небом прав!
А ветер мне цеплялся за рукав.
Но ветер слаб. Судьба не виновата.
Я вижу, как горят, ладонь разжав,
стихи, тобой любимые когда-то.
Так я сидел и пламя сторожил.
И различал потрескиванье жил.
Побеги звезд в окне росли и крепли.
Стихи мои – вот в этом легком пепле.
А я, глупец, всю душу в них вложил!
Перевод с грузинского Наталии Соколовской |
|
«Немного играю на гитаре»
Как известно, знаменитый американский композитор Джордж Гершвин – автор оперы «Порги и Бесс» и популярной арии «Summertime» практически не получил никакого музыкального образования. Он родился 120 лет назад, 26 сентября 1898 года в Нью-Йорке, в семье еврейских эмигрантов из Санкт-Петербурга. Только в 12 лет Джордж начал самостоятельно бренчать на раздолбанном соседском пианино, когда те, уехав на лето за город, оставили его родителям ключи от своей квартиры. Толчком к новому увлечению стало посещение всей семьей концерта юного вундеркинда 10-летнего скрипача Макса Розена. Джорджу понравилось нажимать на клавиши, и он даже попробовал сочинять первые непритязательные мелодии. В итоге мальчик самостоятельно научился играть на фортепиано и стал профессионально заниматься музыкой, работая аккомпаниатором в музыкальном издательстве и подрабатывая пианистом в ресторанах. Параллельно Гершвин сочиняет небольшие пьесы и песенки в стиле популярных бродвейских мюзиклов. В 18 лет у него появилась первая авторская публикация «When You Want ’Em, You Can’t Get’Em», которая не сделала его знаменитым, но привлекла внимание музыкальных продюсеров. Его песенки стали включать в свой репертуар популярные певцы. Знаменитым юное дарование сделала песенка «Swanee». А потом включился самый настоящий сочинительский конвейер – по нескольку десятков произведений в год, музыкальных номеров для мюзиклов, опер и до знаменитой «Рапсодии в стиле блюз». Но своей музыкальной неотесанности Гершвин всю жизнь стеснялся. В Париже он попросил Равеля дать ему пару уроков композиции, робко пробормотав, что хорошо заплатит. Великий композитор улыбнулся и отказал, с доброй ехидцей осведомившись, а сколько ему, Равелю, стоила бы пара уроков Гершвина. «А кстати, – спросил Равель – на каком инструменте играете вы, маэстро?» «Немного на гитаре», – в тон ему ответил Джордж, и оба весело расхохотались.
Дурное предзнаменование
Весь Тифлис от шумных базаров и духанов до роскошных дворцов аристократов возбужденно гудел – блестящий российский дипломат со статусом личного посланника самого государя императора женится на прекрасной грузинской княжне. Александр Грибоедов и Нино Чавчавадзе. Он – по собственным словам, почти старик и друг ее отца, она – пятнадцатилетняя красавица. Он, в прошлом прекрасный пианист, еще недавно давал ей уроки на фортепиано, а она, по девичьи влюбленная в интересного, приехавшего из самого Петербурга, но такого взрослого друга семьи, по нему безуспешно вздыхала. И вот их счастье стало так близко, и мечты почти свершились. Теплым августовским днем 1828 года в храме Сиони состоялось венчание великого русского поэта со своей юной избранницей. Грибоедов торопился – его ждала тяжелая и небезопасная миссия в Персию. К тому же он был болен лихорадкой. Во время венчания у него так тряслись руки, что выпало обручальное кольцо, которое собирался надеть на палец Нино. Кольцо упало и покатилось по каменному полу. «Дурное предзнаменование», – негромко по-французски сказал то ли сам Грибоедов, то ли его тесть Александр Чавчавадзе. Через несколько месяцев толпа разъяренных фанатиков, ворвавшись в здание российского посольства в Тегеране, буквально растерзала автора бессмертной комедии «Горе от ума». Опознать тело удалось только по криво сросшемуся пальцу левой руки – следу от лихой дуэли Грибоедова с декабристом Якубовичем у Татарской могилы в Тифлисе. А несчастная юная вдова так и не вышла больше замуж, оплакивая всю жизнь свою первую и единственную любовь.
Государство – это они
Великому французскому королю Людовику XIV приписывают горделивую фразу, которую он якобы произнес: «Государство – это я!» Так ли это, или просто одна из легенд, окружающая его имя, неважно. Важно, что это правда. Этот сын короля мушкетерских времен и внук великого Доброго короля Анри IV был в ХVII веке для Франции всем. Вступив на престол пятилетним малышом, Луи, родившийся 5 сентября 1638, конечно же, не правил. Вместо него принимали решения его мама – Анна Австрийская, которая «алмазные подвески», и ее возлюбленный – кардинал Мазарини, кстати, не враг Д’Артаньяна, а, напротив, друг и покровитель. Насмотревшись в детстве на Фронду – праздник непослушания французской аристократии и капризных горожан, он навсегда остался убежденным сторонником принципа абсолютной монархии и божественного права королей. Как только умер победивший Фронду кардинал – друг матери и его крестный, Луи взял власть в свои крепкие руки. Да так крепко, что вздорное, непостоянное, горделивое и вспыльчивое население Франции это сразу почувствовало. Он объединил Францию и заставил всю Европу с ней считаться, собрал в кулак военную силу, усмирил аристократию, поднял престиж «третьего сословия», откуда получил поддержку, деньги, откуда черпал кадры для государственного управления. При нем поднялся интеллектуальный престиж страны, развивалась культура, производство, строительство. Города Франции потеряли свои крепостные стены. «Нужно защищать не города, а границы страны», – так говорил молодой король. А для себя он построил великолепный дворец и парковый комплекс, блестящий Версаль – предмет зависти всех европейских монархов. К тому же он был, как сегодня написали бы в СМИ, прекрасным специалистом по самопиару. Его мода, покрои его костюмов и фасон его обуви, его бесчисленные любовные похождения и красота его избранниц очень занимали и развлекали его подданных в век, когда еще не было телевидения и интернета. Яркий был человек!
А за сто пять лет до рождения Луи, неподалеку, буквально через пролив Па-де-Кале, в Англии правила еще одна великая монархиня – Елизавета I. И она, родившаяся 7 сентября 1533 года, тоже могла бы о себе сказать, что «государство – это она». Она была дочерью неспокойного, любвеобильного и жестокого Генриха VIII, который из шести своих жен казнил двух, а заодно еще перевешал, как бродяг и разбойников, 72 тысячи им же обезземеленных крестьян. Добрая королева Бесс, как ее называли в народе, сумела остановить раскачивание лодки родной Англии. Ее правление называли «Золотым веком». Ведь расцвет культуры, наук, дипломатии, военного дела пришелся именно на ее царствование. Жестокой, сказать честно, она была такой же, как и ее папаша – и бродяг вешали, и охранка под руководством коварного Уолсингема лютовала, и фавориты головы лишались, и кузину Марию Стюарт по приказу Елизаветы казнили. Но зато в ее время начались английские мореплавания через океан – точнее, скажем прямо, пиратские набеги. Ее флот победил испанскую Великую армаду. Наконец, в ее время творил Шекспир. И с самопиаром у нее тоже было все в порядке. Правда, эти два незаурядных властителя, эти два ярких исторических персонажа сами же посеяли семена великих потрясений в своих странах – английскую буржуазную революцию Оливера Кромвеля и Великую французскую революцию с ее дантонами, маратами, робеспьерами и гильотинами.
Юбилей великого рассказчика
В сентябрьские дни этого года мы будем отмечать юбилей яркого представителя городской тбилисской интеллигенции, который внес свой вклад не только в культуру родного города, но и стал заметным явлением в российской культуре. Известному писателю, литературоведу, телеведущему и блестящему интеллектуалу Ираклию Луарсабовичу Андроникашвили (Андроникову) 15 сентября исполняется 110 лет со дня рождения. И хотя он родился в Санкт-Петербурге, где и окончил университет и где начиналась его научная, литературная и трудовая деятельность, Ираклий Андроников неотделим от своего главного города – Тбилиси, где жили его предки и где по сию пору живет его многочисленная родня. По отцу он происходит из дворянской ветви грузинского рода Андроникашвили. Подобно своему брату Элевтеру, который стал физиком-теоретиком, Ираклий избрал научную стезю – стал литературоведом, написал несколько научных трудов о жизни и творчестве М.Ю. Лермонтова и, защитив диссертацию, был признан выдающимся лермонтоведом. Окончив историко-филологический факультет Ленинградского университета, Андроников стал сотрудником юмористических журналов «Чиж» и «Еж», где чуть не попал в серьезный переплет: в 1931 году его пытались привлечь по делу об обэриутах – группы его друзей-поэтов. Он даже был арестован, но потом отпущен в связи с «недоказанностью». Сам он говорил, что «пронесло». В дальнейшем Андроников работал библиографом в Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина. Но уже, начиная с 1936 года, стал выступать на эстраде с рассказами-портретами известных людей – А.Н. Толстого, В. Качалова, С.Я. Маршака и многих других. У него оказался редкостный дар гениального рассказчика. Еще в студенческие годы он подрабатывал лектором филармонии и был замечен И. Соллертинским, руководителем лекторского отдела, как яркий и остроумный ведущий. Ираклий Андроников выступал на эстраде всю свою жизнь, пока позволяло здоровье, кроме военных лет, когда был фронтовым журналистом. А с 50-го года он попал на телевидение, где были записаны циклы передач «Ираклий Андроников рассказывает». Некоторые эти выпуски до сих пор нетрудно найти в интернете – не откажите себе в удовольствии, найдите и посмотрите. Это гениально! В 90-е годы многие из этих его рассказов были опубликованы отдельными изданиями. |
|
|
В «Саквояж...», дорогие читатели, иногда попадают самые необычные, но вместе с тем интересные факты и сведения. Причем из разных стран. На этот раз мы отправимся в Италию. Однако перед тем, как рассказать об одной истории, скажу о ценности писем, открыток, дневников и записных книжек. То есть всего того, что в век диктатуры интернета, мобильных телефонов, смартфонов, планшетов, скайпа исчезает, практически перестает существовать. Трудно, нет, невозможно представить себе, что мы могли бы лишиться возможности читать письма Пушкина, Чехова, Ван Гога, дневники братьев Гонкур, записные книжки Ильфа и т.д. и т.д. А ныне – интересно, как будут литературоведы собирать сведения о современных знаменитостях, какие смс-ки удастся наскрести. Вот разве что блоги в социальных сетях... Да, но не все ведь отмечаются таким образом.
Между тем история, о которой пойдет наш рассказ, приобрела достоверность именно на основе письма, которое датируется серединой XIX века. Семья, в которой хранится это письмо, считает каждую записку, обрывок конверта, листки с инициалами – исторической ценностью. И это абсолютно оправданно. Потому что за каждым подобным письмом действительно стоит история того времени и той эпохи.
МАЛЕНЬКИЙ БАРАБАНЩИК
В 1790 году в бедной семье Санчесов появился мальчик. В небогатых семьях не очень-то умеют умиляться младенцам, тем более в то время, когда из трех детей выживал один. Этот выжил. Но рос плохо. Так плохо, что года три спустя стало ясно: карлик. А назвали его Пиноккио – на тосканском диалекте «сосновый орешек». Пиноккио действительно оказался крепким орешком: в мальчишеских играх умел постоять за себя и давал отпор тем, кто над ним подшучивал и издевался. Более того – в 18 лет Пиноккио Санчес пошел в армию, на войну, (Италия в тот период отстаивала свою независимость) и стал полковым барабанщиком.
А теперь покинем на время маленького барабанщика, тем более что до возвращения в родную Флоренцию ему еще предстоит служить в армии 15 лет. И отправимся в 2001 год. Группа американских археологов с итальянскими коллегами проводили раскопки в окрестностях Флоренции и Пизы. В один из дней археологи решили посетить кладбище при церкви Сан-Миниато-аль-Монте. Их внимание привлекла могильная плита Лоренцини, на которой было указано, что он известен под псевдонимом Карло Коллоди как автор знаменитой во всем мире сказки «Приключения Пиноккио: история деревянной куклы».
Наверняка они постояли у могилы, вспомнив свои детские впечатления от прочитанной книги. Затем продолжили осмотр кладбища. И совсем недалеко увидели надгробие, на котором было начертано «Пиноккио Санчес, 1790-1834». Ученые мужи решили, что это не может быть совпадением, это знак, требующий самого тщательного расследования. А вдруг рядом с Коллоди похоронен прототип его знаменитой сказки? Прототип, о котором литературоведению неизвестно? И вдруг он в самом деле имеет что-то общее с деревянным героем знаменитой сказки? А вы, дорогие читатели, конечно, догадались, что речь идет о любимом персонаже сказки Карло Коллоди Пиноккио, который в талантливом пересказе Алексея Толстого на русском языке обрел имя Буратино. Но это совсем другая история.
А пока вернемся к реальному герою нашего рассказа Пиноккио Санчесу, который вернулся с войны искалеченным до такой степени, что его можно было назвать не человеком, а обрубком. Во время военных учений в горах Санчес сорвался со скалы, переломал обе ноги и раздробил нос. Но выжил. По рассказам, дошедшим из той далекой поры, во Флоренции в то время жил необыкновенный медик Карло Бестульджи. Он сделал своему необычному пациенту не только деревянные протезы для ног, но даже деревянную вставку вместо носа. Судьба этого деревянного человека была не только сложной, но и печальной. Он не мог найти работу. Голодал. Никого из родных у него не было. Деньги после демобилизации из армии кончились. Соседи, как могли, его подкармливали, но и у них порой не было не то что лишней, необходимой для нормального существования еды.
Как-то Санчес отправился на рынок в надежде найти кусок хлеба. И нашел здесь не только кусок хлеба, но и... зарплату. Его взяли в балаган, потому что в те времена большой популярностью пользовались люди с необычной внешностью: деревянный человек мог принести прибыль владельцу этого цирка. Он действительно стал звездой циркового искусства: толпы зрителей собирались посмотреть на деревянное чудо – маленького человечка, который выделывал самые разные трюки. До самой смерти Пиноккио работал здесь. И смерть свою он нашел здесь же, разбившись во время очередного трюка. Трагичная, совсем не сказочная история.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
НАЙДЕНЫ
Для истории литературы все имеет значение. А уж тех, кто находит реального прототипа одного из самых популярных произведений литературы, ждет и слава, и признание, и благодарность читателей. Поэтому вернемся к нашим археологам, которым интуиция подсказала, что в могиле Пиноккио Санчеса их ждет открытие. Они проявили, надо признать, неслыханное упорство в расследованиях. Конечно, столкнулись с трудностями. Но изыскания продолжали, добыли чудом сохранившиеся церковные записи, архивы, черновики рукописей. Чтобы не затягивать повествование, скажем, что им удалось открыть могилу. И они нашли в ней останки «деревянного» человечка. Причем один из мастерски выполненных протезов даже сохранился. И на этом протезе красовалось клеймо Карло Бестульджи. И еще вместо носа у Пиноккио была деревянная вставка.
Однако главным доказательством того, что Карло Коллоди использовал для своей сказки судьбу и внешность именно этого человека, да еще сохранил его имя, служит письмо, о котором было упомянуто в самом начале этой статьи.
Археологи начали тщательно изучать жизнь автора сказки, опрашивая всех, кто мог иметь хоть малейшее представление об этой теме, а также копаясь в архивах. И вот какой сюрприз ожидал неутомимых в своем поиске ученых. Корреспондент местной газеты принес им письмо, в котором было такие слова: «Я потомок кузины Карло Лоренцини. В нашем роду не принято уничтожать письма, потому что мы считаем их истинной документальной историей. Сохранилась и почта, которую присылал Коллоди. Прочитав статью, я понял – то, что ученые ищут, находится у меня. Я человек пожилой, самому мне выбираться из дома трудно, а потому жду их у себя дома. Передайте им, пожалуйста, мое письмо».
И вот ценнейшее доказательство – обрывок пожелтевшей от времени бумаги: «…оя дорогая кузина, ты спрашиваешь меня о ближайших планах. В прошлом послании я сообщал тебе об этом несчастном и очень мужественном человеке – Пиноккио Санчесе. Очень хочу о нем написать. Сначала думал сотворить серьезный роман. Но почему-то начал делать сказку для детей. Почему сказку, сам не пойму. Ведь жизнь Пиноккио была трагичной, а не сказочной. Во что это в конце концов выльется, не знаю. Кстати, ты обеща...».
Теперь оставалось сделать анализ бумаги и удостоверить почерк Карло Лоренцини. Анализ показал: бумага, на которой написано послание, – современница автора сказки и письмо, совершенно точно, написано его рукой. Теперь уже ни у кого не было сомнений: да, действительно, многострадальный Пиноккио Санчес и есть прототип одного из самых популярных на нашей планете литературных героев.
Больше ста лет живет интерес к Деревянному человечку. В Тоскане работает один из самых посещаемых музеев – музей Сказки. По данным ЮНЕСКО, «Приключения Пиноккио» переведены на двести сорок языков мира! Мультфильм Уолта Диснея «Пиноккио» получил целых два «Оскара». А во Флоренции – родном городе Карло Коллоди стоит памятник Пиноккио с надписью: «Бессмертному Пиноккио – благодарные читатели в возрасте от 4 до 70 лет».
Анастасия ЭРИСТАВИ |
|
Вкусно, но не очень полезно
«Как же он меня достал!» – темнокожий повар яростно высыпал в мусорное ведро уже вторую подряд порцию прекрасной картошки-фри. Ему 24 августа 1853 года явно достался очень привередливый клиент – нью-йоркский железнодорожный магнат, знаменитый Корнелиус Вандербильт, приехавший отдохнуть на курорт Саратогу и зашедший пообедать в местный ресторан. Он заказал порцию картошки и уже два раза успел отправить заказ на кухню под предлогом, что ломтики слишком толстые. Жарившего картошку Джорджа Крама – сына афроамериканца и индианки – опытного кулинара и повара гостиничного ресторана капризный клиент настолько вывел из себя, что Крам потерял терпение и из принципа решил довести ситуацию до абсурда. Он быстро нашинковал картошку кусочками, толщиной с бумажный лист, и отправил ее в жаровню с раскаленным маслом. «Ну, что теперь скажет этот боров!» – прошипел Крам, отправляя официанта к уже терявшему терпение Вандербильту. А боров неожиданно пришел в восторг и тут же заказал еще несколько порций для всех своих спутников с криком: «Вот какую вкуснятину я придумал!» И спутники тоже восхищенно загалдели. Повар, скоро отошедший от гнева на клиента, оказался совсем не дураком, и быстро поставил на поток жарку сверхтонко порезанной картошки. А потом и вовсе открыл свой ресторан, где на всех столах стояли корзинки с «Чипсами Саратога». Отдыхающие курортники и их детишки полюбили хрустящую картошку, и ресторан Крама просуществовал аж три десятка лет. А потом какие-то плагиаторы поставили жарку чипсов на поток, продавая их на улицах городов «с колес». А потом некая дама по имени Лаура Скаддер догадалась упаковывать их в пакеты из вощеной бумаги, и мы всем миром уже 165 лет живем с этим чудесным фастфудом. Нам остается только поблагодарить капризного магната и вспыльчивого повара за чудный подарок. Но следует помнить, что то, что вкусно, совсем не обязательно полезно.
Август Августа
Да, знаменитого теоретика кулинарии и историка кухонь народов мира, а в обычной жизни выдающегося советского ученого-скандинавоведа, автора многих историко-политических статей Вильяма Васильевича Похлебкина действительно звали Август. Да и фамилия его отца была другой – Михайлов. Просто его батюшка был революционером-подпольщиком и часто менял имена и псевдонимы. И фамилия Похлебкин просто «прилипла» к нему и его сыну. Но Вильям Васильевич, имевший второе имя Август, данное в честь революционера Августа Бебеля, любил свою кухонную фамилию – говорил, что она характеризует его кулинарные занятия и увлечения готовкой еды. Вильям-Август Похлебкин, родившийся 20 августа 1923 года прожил трудную и трагическую жизнь. Унаследовав от героического отца бесстрашный и бескомпромиссный характер, он прошел всю войну фронтовым разведчиком, стал ученым, не спуская своему научному руководства беспринципности, яростно критикуя за плохую организацию научной работы. Это, конечно же, стоило ему места работы и не одного попадания в «черные списки» и всяческого ущемления прав и обретения статуса «невыездного». Его даже не пустили в Финляндию по приглашению президента Урхо Калева Кекконена, который считал, что советский ученый Похлебкин написал его лучшую политическую биографию, а также наградил премией в пятьдесят тысяч долларов, которую вместо опального Августа получили чиновники из посольства. Естественно, ему не перепало ни гроша. В итоге хобби Похлебкина стало его профессией – он вел в выходившей по воскресеньям многостраничной газете «Неделя» кулинарную колонку, где, кроме лично проверенных автором рецептов, публиковали его интереснейшие заметки об истории кулинарии. Они и сложились в его первые отдельные издания. А потом последовала знаменитая книга о чае, которой зачитывались решительно все. Однако ее популярность вызвала гнев властей, и некто под фамилией Александров написал разгромную рецензию, назвав книгу «вредной», «бездарной» и «ненужной». Но «слово – не воробей», книгу про чай опубликовали во многих странах, как и другие кулинарные книги Вильяма-Августа Похлебкина, а всесоюзный журнал «Огонек» стал постоянно публиковать его «Вкусные рассказы». Еда по Похлебкину это «национальная душа». А, по мнению благожелательных рецензентов, Август «открывал многим читателям через кухню большой пласт человеческой культуры». Похлебкина называли «кулинарный Менделеев», и это сравнение с великим химиком неспроста – один из его самых знаменитых трудов называется «История водки», где он убедительно и доказательно опроверг утверждение, что водка изобретена в Польше или других странах Европы, а не в России. Он сумел найти документы, из которых понятно, водка появилась именно в России и на 80 лет раньше самой ранней даты ее упоминания в иностранных источниках. Это сэкономило России немало денег на патентных спорах из-за торговых марок. Он был геральдистом, библиофилом с личной библиотекой в пятьдесят тысяч томов и коллекционером. Это, вероятно, и стоило ему жизни – грабители, убившие его в подмосковной квартире, явно искали редчайшую коллекцию орденов, о которой ходили легенды, но которую никто не видел. Одинокий ученый-энциклопедист, ведущий самую что ни на есть аскетичную жизнь, был слишком лакомой добычей негодяев. Сейчас его книги переиздаются огромными тиражами и нисколько не устарели.
Уроженец Тбилиси, совершивший прорыв
В самый последний день лета 1853 года, когда еще не спала жара, и измученные ею тифлисцы от мала до велика плескались в теплых водах ленивой и сонной Куры, когда только вечерняя прохлада, спустившаяся с окрестных холмов слегка остужала разогретые булыжники мостовой этого чудного южного города, в одном из зажиточных домов, где обитал со своей семьей высокопоставленный офицер штаба армии, родился мальчик, ставший одним из уважаемых уроженцев Тбилиси, прославленного своими писателями, художниками, музыкантами и учеными. Мальчику была назначена судьбой карьера военачальника и выдающегося полководца. Его звали Алексей Алексеевич Брусилов. У него было непростое детство – сразу же грянула Крымская война, на которую послали его отца. Потом отец, заболевший малярией в осажденном Севастополе, скончался, когда мальчику было только шесть лет, а потом от чахотки умерла и его мать. Алеша с братьями воспитывался у своей доброй тетки и ее мужа, заменившим сиротам родителей. Получив прекрасное домашнее образование, мальчик отправился учиться в элитный Пажеский корпус, откуда был выпущен прапорщиком в привилегированный Тверской полк. Отличившись в русско-турецкой войне 1877-78 года и получив на ней три ордена, Брусилов продолжил обучение в офицерской кавалерийской школе Петербурга. Генерал-майором Алексей Алексеевич стал чуть за сорок пять, что ему не добавило симпатии от завистников к такой блестящей и стремительной карьере. Но служба при высоких штабах ему была не по вкусу, и он попросился в полевые войска и вскоре получил назначение в 14-й армейский корпус, расквартированный в Варшаве. С началом Первой мировой Брусилова назначили командовать сначала 8-й армией, а потом и Юго-западным фронтом. И вот тут этот уроженец нашего города и прославил себя в истории: он возглавил и осуществил знаменитую войсковую операцию, названную его именем – «брусиловский прорыв». Русские войска прорвали фронт австрийцев и устремились на оперативный простор вглубь вражеской территории. Но робость и нерешительность Верховного руководства не дала воспользоваться уникальной возможностью столь блестящего маневра совершить перелом в военных действиях и довести дело до крупной победы. Февральскую революцию Брусилов принял с воодушевлением и даже принял назначение Верховным главнокомандующим, но, как оказалось, ненадолго – фронт разваливался, активно действовали большевистские агитаторы и требовались карательные меры, которые боевой генерал не мог одобрить. Его сменил Лавр Корнилов, тут же попытавшийся совершить военный переворот. Брусилов его не поддержал, и вскоре корниловский мятеж был подавлен. Алексей Алексеевич переехал в Москву, совершенно отойдя от всех дел. Он даже не отреагировал на Октябрьскую революцию и установление новой власти. Когда же ЧК арестовало старого генерала, в его защиту выступили многие офицеры, принявшие большевиков, включая всесильного наркомвоенмора Троцкого, принимавшего с почтением седовласого героя в своем «шестиколонном кабинете» с картой мира во всю стену в бывшем здании Генштаба, а ныне РВС. «Однако каков размах у мерзавца», – сыронизировал Алексей Алексеевич. Никаких иллюзий к деятелям новой власти он не питал. Командовать Красной армией Брусилов отказался, сославшись на возраст и старые ранения, но согласился на преподавательскую работу. И все оставшиеся годы преподавал, готовя крепкие офицерские кадры для молодой Советской республики.
Мода – это то, что уже вышло из моды
Так говорила одна великая француженка, и добавляла: «Главное в женщине – стиль, а стиль – это навсегда!» Она придумывала красивую одежду, создавала заново мир моды, где не было место кринолинам и тюнер-репсам прошлых веков. Где женщины отныне не стеснялись мужских брюк и пиджаков, носили короткие платья, украшали себя бижутерией и русскими шалями, носили на голове турецкие тюрбаны, надевали на светские рауты знаменитое «маленькое черное платье» и благоухали изысканными ароматами духов «Шанель номер 5». Короче, именно она – Габриэль Шанель, родившаяся в простой семье из маленького Сомюра и прошедшая путь от модной портнихи и шляпницы до самого знаменитого и выдающегося кутюрье в истории человечества. И осталась в памяти потомков не только своими нестареющими силуэтами, но и свои прозвищем Коко. Так звали маленького щенка из уличной парижской песенки, которую она трогательно пела своим друзьям. 19 августа 1893 года родилась легендарная Коко Шанель.
Роб АВАДЯЕВ |
|
